О ней непременно станет известно другим разведывательным агентствам, а значит, Ларри Дейли окажется тут как тут. Ну и черт с ним! Малоун нуждается в ее помощи, и она не подведет его, как это произошло в прошлый раз.
Расплатившись по счету, она вышла на улицу, поймала такси и через четверть часа выбралась из машины на Семнадцатой улице, протянувшейся вдоль национального парка Молл. День был ясным и солнечным, женщина, которой Стефани позвонила два часа назад, уже сидела в тени деревьев, на скамейке у памятника жертвам Второй мировой войны. Эта длинноногая блондинка, как было известно Стефани, обладала редкостной проницательностью, так что с ней надо было держать ухо востро.
Стефани знала Хизер Диксон уже почти десять лет. Фамилия той досталась от мужа, брак с которым продлился совсем недолго. Сама она, имея израильское гражданство, была прикомандирована к североамериканской резидентуре Моссада. Они со Стефани работали и против общих врагов, и против друг друга, что неизбежно, когда речь идет об Израиле. Стефани надеялась, что сегодняшний разговор пройдет в дружеском русле.
— Рада видеть тебя, — сказала она, садясь на скамейку. Диксон была одета, как всегда, стильно: узкие золотисто-коричневые брюки, белая блузка и черная жилетка из букле.
— Когда ты звонила, у тебя был озабоченный голос.
— Я действительно озабочена. Мне нужно знать, чем так заинтересовал твое правительство Джордж Хаддад.
Беззаботный взгляд офицера израильской разведки стал колючим, миловидное лицо — серьезным и сосредоточенным.
— А ты времени даром не теряла.
— Ваши люди тоже. Последние несколько дней — только и разговоров, что о Хаддаде.
Стефани находилась в невыгодном положении. Связь с израильтянами поддерживал Ли Дюрант, но он погиб, не успев доложить о том, что ему удалось узнать.
— В чем заключается интерес американцев? — спросила Диксон.
— Пять лет назад один из моих агентов едва не погиб из-за Хаддада.
— И после этого вы спрятали палестинца. Приберегли его для себя и даже не позаботились о том, чтобы поставить в известность об этом своих союзников.
Наконец они добрались до самой сути дела.
— А вы не позаботились сообщить нам о том, что пытались взорвать его вместе с нашим агентом.
— Об этом мне ничего не известно. Но зато я знаю, что Хаддад всплыл на поверхность. И он нам нужен.
— Как и нам.
— Почему он для вас так важен?
Стефани не могла понять Диксон: то ли она вытягивает из нее информацию, то ли просто увиливает от ответа.
— Это ты скажи мне, Хизер, почему пять лет назад саудовцы бульдозерами сносили целые поселения на западе Аравийского полуострова? Почему Моссад взял на мушку Хаддада? — Она буравила подругу взглядом. — Почему он должен умереть?
На Малоуна накатила волна холодного фатализма. Все, кто работает в разведке, твердо помнили одно мудрое правило: никогда не пытайся обмануть израильтян! Малоун отступил от него, когда заставил Израиль поверить в то, что Хаддад погиб во время взрыва в кафе. Теперь пришло время платить по счетам. Ли Дюрант успел сказать перед смертью, что израильтяне в последнее время проявляют повышенную активность, но он ни словом не упомянул о том, что тайна и местонахождение Хаддада раскрыты, иначе Малоун ни за что не привез бы с собой Пэм.
— Вам следует запирать входную дверь, — проговорил незваный гость. — Мало ли кто может войти!
— У вас есть имя? — спросил Малоун.
— Мало ли кто может войти!
— У вас есть имя? — спросил Малоун.
— Можете называть меня Адам. А ее — Ева.
— Интересные имена для группы израильских убийц.
— Уб-бийц? — запинаясь от страха, переспросила Пэм. — О чем ты говоришь?
Малоун повернулся к бывшей жене.
— Они пришли, чтобы завершить дело, начатое пять лет назад. — Сказав это, Малоун посмотрел на Хаддада, который не выказывал никаких признаков растерянности или страха. — Что они пытаются похоронить?
— Правду, — ответил Хаддад.
— Мне об этом ничего не известно, — произнес Адам. — Я не политик, а наемник. Полученный мной приказ прост: ликвидировать. Вы должны понять меня, Малоун, вы раньше тоже были в этом бизнесе.
Да, Малоун все понимал, а вот про Пэм этого сказать было нельзя.
— Вы все сумасшедшие! — взорвалась она. — Выговорите об убийствах, как о заурядной работе!
— Но это действительно моя работа, — сказал Адам.
За время службы в группе «Магеллан» Малоун усвоил важный урок. Очень часто выживание зависит от умения правильно оценить момент и принять верное решение: что сейчас лучше — погонять или натянуть удила? Кинув взгляд на своего старого друга, закаленного воина, он увидел: Хаддад понимает, что пришло время делать тот же выбор.
— Мне очень жаль, — прошептал Малоун.
— Мне тоже, Коттон, но я сам сделал выбор, решив позвонить.
Он не ослышался?
— Ты кому-то звонил?
— Да. Первый раз — давно и дважды — недавно. На Западный берег.
— Но это же глупо, Джордж!
— Возможно. Однако я знал, что ты придешь.
— Рад за тебя. Лично я этого не знал и не собирался приходить.
Взгляд Хаддада стал напряженным и сосредоточенным.
— Ты многому меня научил. Я помню все твои уроки и до последнего дня старался неотступно следовать им. В том числе и относительно того, как сберечь самое важное. — Только что звеневший голос палестинца стал глухим и безжизненным.
— Сначала ты должен был позвонить мне.
Хаддад покачал головой.
— Это был мой долг по отношению к Хранителю, которого я застрелил. Теперь моя совесть чиста.
— Какое редкое животное! — сказал Адам. — Палестинец, обладающий совестью!
— И израильтянин — в роли наемного убийцы, — парировал Хаддад. — Но все мы такие, какие есть.
Мозг Малоуна мысленно перебирал варианты действий. Ведь надо было что-то предпринять! Но, словно прочитав мысли друга, Хаддад предостерег его словами:
— Ты сделал все, что мог. По крайней мере на сегодняшний день. Присмотри за ней, — кивнул он в сторону Пэм.
— Коттон, ты не можешь позволить им вот так просто взять и убить его! — с отчаянием в голосе прошептала Пэм.
— Зато он может, — с ноткой горечи проговорил Хаддад и, обращаясь к Адаму, спросил: — Будет ли мне позволено прочитать последнюю молитву?
Израильтянин слегка развел руками.
— Разве могу я отказать человеку в столь благочестивой просьбе! Прошу вас.
Хаддад подошел к одному из стоявших вдоль стены комодов и вновь повернулся к Адаму.