— Но заводить и глушить двигатель Паша ее научил. Так что, Слава, садись сейчас в прокурорские «Жигули» и привези сюда Настю. Если мы не узнаем у нее правду, грош нам цена.
— Игнатьич, зря время потеряем. Я уверен, результат разговора с Весниной будет отрицательным.
— Отрицательный результат — это тоже результат. Давай, гони по-быстрому за Настей.
Голубев шутливо козырнул и вышел из кабинета. Следом за ним ушла эксперт-криминалист Тимохина, а судмедэксперта Медникова Бирюков попросил остаться.
— Посиди с нами, Боря, — сказал Антон. — Твоя помощь может понадобиться, чтобы быстрее разговорить Настю. Есть у меня оригинальная задумка…
— Скучно у вас тут, — буркнул судмедэксперт.
— А ты расскажи что-нибудь веселенькое, — предложил следователь.
— Как в армии, поговорим о бабах?
Лимакин улыбнулся:
— Можно и о них. Кстати, как ты относишься к женщинам?
— Никак. Я отношусь к мужчинам.
— И женщины тебя не интересуют?
— Меня больше интересует родное Отечество.
— Можешь объяснить, что с ним происходит?
— Ничего страшного пока не вижу. Великая Россия, как сказочная царевна-лягушка, в очередной раз меняет кожу.
— Долго это будет продолжаться?
— Если верить Нострадамусу, до две тысячи двадцать пятого года.
Лимакин зажмурился:
— Ой, Боря, как долго! Куда наши политики смотрят…
— Политики играют в теннис, а крутые парни — в политику и рэкет.
— От аферистов и мошенников проходу не стало.
— Чего ты паникуешь? Всему свое время. При смуте эту нечисть, как дерьмо, всегда наверх выносит. Аферисты рассуждают просто: что могут другие, могу и я. Они не страдают комплексом неполноценности. Вот только, к сожалению, им менее, чем остальным людям, присуще чувство меры.
— Кажется, Антон Игнатьевич, столкнулись мы с уголовным делом, где меры вообще никакой нет, — обращаясь к Бирюкову, сказал следователь.
— Да, такого безразмерного дела у нас еще ни разу не случалось, — согласился Бирюков и посмотрел на судмедэксперта. — Я все о Паше Таловском думаю. Значит, будем окончательно считать, что погиб он от отравления выхлопными газами?
— Только так. Токсическая концентрация карбоксигемоглобина в крови у Паши больше тридцати процентов, а уже десятипроцентная доза считается смертельной.
— Боря, ты присмотрись к Весниной, когда буду с ней беседовать. По-моему, Настя или хитрая симулянтка, или ее умственный инфантилизм граничит со слабоумием.
— Присмотрюсь, но заранее могу тебе сказать, что нынешняя молодежь блещет умом только там, где хорошо платят…
Голубев вернулся быстро. Широко открыв дверь кабинета, он пропустил впереди себя прихрамывающую Веснину и бойко доложил:
— По вашему приказанию, товарищ прокурор, прибыли!
Бирюков показал Весниной на стул:
— Садись, Настя. Пришла пора поговорить нам с тобой откровенно.
Веснина неторопливо уселась. Как и утром, она была в белой мужской сорочке, доходившей чуть не до колен, и в сиреневых лосинах. Черные глаза ее равнодушно скользнули по присутствовавшим в кабинете и уставились на забинтованный палец, торчавший из босоножки на правой ноге.
— Что у тебя с пальчиком? — участливо спросил Антон.
— Ящиком разбила.
— Сильно?
— Не очень, но болит.
— К врачу обращалась?
— Зачем? И без врача заживет.
Бирюков показал на Медникова:
— Это судебно-медицинский эксперт. Сейчас он посмотрит твою болячку.
Глаза Весниной испуганно расширились:
— Еще чего придумали! Не дам я смотреть никакому эксперту.
— Почему?
— Не хочу и все.
— Настенька, — укоризненно сказал Голубев, — ты ведь разговариваешь с прокурором, а не с нянечкой в детском садике. Не капризничай, ласточка. Прокурор прикажет, и мы тебя арестуем за неподчинение.
— Ну, да… У нас теперь не коммунизм, а демократия. Щас все можно.
— Демократия — это не когда все можно, а когда можно то, что не запрещено, — уточнил Бирюков и попросил Медникова: — Посмотри, что у Насти с пальцем.
После недолгой волынки Веснина все-таки сняла босоножку и сама разбинтовала палец. Судмедэксперт, присев на корточки, оглядел его и с упреком сказал:
— Милая барышня, у вас на пальчике нет ни малейшей царапинки.
— Он внутри болит.
Медников осторожно сжал палец.
— Ой-ой, больно! — тотчас вскрикнула Настя.
В ответ Медников улыбнулся:
— Косточка цела, суставчик хороший, опухоли нет. Ничего у тебя, голубушка, не болит. И не надо притворяться.
Лицо Весниной стало таким растерянным, будто она заблудилась в глухом лесу.
— Ну вот, уважаемая Настя, первую твою ложь мы разоблачили, — сухо проговорил Бирюков. — Скажи-ка честно, зачем притворялась?
Веснина, потупившись, долго молчала.
— Работать надоело, захотелось маленько отдохнуть, — наконец ответила она.
— И как раз в то время, когда налетчики ограбили магазин?
— Ну, а я тут при чем?
— Вот это мы и выясняем. За что тебе Мансур подарил перстень?
— Ка-какой Мансур? — вконец растерялась Веснина.
— Роман Мансуров.
— Не знаю ни Романа, ни Мансура.
— Не лги, — пошел в наступление Бирюков. — Кто тебя надоумил на обслуживание любовью заключенных?
Веснина насупилась:
— Откуда вы знаете, что я обслуживала зэков?
— Если спрашиваю, значит, знаю. Помнишь, как Паша Таловский выручил тебя при задержании ОМОНом на месте промысла?
— Это давно было.
— Да, это давний твой грех. Надеюсь, о последнем сама нам расскажешь?..
— Нечего мне рассказывать.
— Неправда. Рассказать тебе есть что. Пойми, рано или поздно следствие выяснит все подробности. Чистосердечное признание уменьшит срок наказания. Будешь изворачиваться и лгать — получишь больше. Так за что Мансур подарил дешевый перстень под видом дорогого?
— За то, что половину заработанных у зэков денег ему отдавала, — неуверенно проговорила Настя после долгого молчания.
Бирюков с облегчением почувствовал, что он на правильном пути, и быстро спросил:
— Разве не за ключ от магазинного сейфа?
— Не передавала я Мансуру ключ.
— Правильно, ты слепок ключа ему сделала, по которому Мансур сам изготовил ключ, — почти наугад сказал Антон.
Веснина натянуто усмехнулась:
— Ну уж… придумали.
— Придумывают преступники, а мы разгадываем их придумки. Неужели думаешь, что такое серьезное преступление останется нераскрытым?
— Ничего я не думаю.
— Вот это плохо. Думать, Настя, надо постоянно. Иначе можешь попасть в такой переплет, из которого никогда не выберешься.
— Но я же не грабила магазин.
— Однако слепок ключа Мансуру передала, — настойчиво сказал Бирюков.
— Разве я знала, что это для ограбления ему надо? Мансур сказал, что у него такой же сейф, а ключ потерялся, — Веснина чуть всхлипнула. — Выручить, дура, хотела человека.
— Ну, а перстень за что он тебе подарил?
Настя, уставившие в пол, помолчала. Затем опять всхлипнула и еле слышно выговорила:
— За это самое… Сказал, все завидовать будут, а Рита Календина говорит, что перстень тот — дешевка. И еще Мансур сказал, если проговорюсь о перстне или ключе, то убьет меня. Что теперь мне делать?
— Если бы это от нас утаила, то жизнь твоя действительно была бы на волоске. Теперь же бояться нечего. Еще одного убийства мы не допустим. Давай, Настя, рассказывай все откровенно. Судьба твоя сейчас зависит от твоей искренности.
Веснина долго мяла в руках снятый с пальца бинт. Антон сознательно не торопил ее, зная, что излишней поспешностью можно оборвать тоненькую ниточку откровенности, наметившуюся в разговоре. Наконец Настя тяжело вздохнула, глянула на Антона черными, как переспевшая смородина, глазами и, снова уставясь в пол, заговорила…
С Мансуром Веснина познакомилась в ресторане железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный, где работала посудомойкой. Как понял Бирюков, циничный аферист быстро сговорил доверчивую простушку на «легкий заработок» и однажды ночью вместе с другими «девочками» провел ее в укромное место на новостройке против ЦУМа. В первый же день Настя заработала там столько, сколько посудомойка не получает за год. Любовный «бизнес» продолжался до тех пор, пока ОМОН не начал разгонять подпольные дома свиданий.
Перепугавшись суровых омоновцев, благодарная Паше Таловскому за то, что отпустил ее, Настя быстренько уехала домой в райцентр и стала появляться в Новосибирске изредка. Встречалась там со знакомыми парнями. Немного подрабатывала у них на скудное житье-бытье. Когда устроилась по протекции Таловского в «Марианну», вообще несколько месяцев из райцентра никуда не выезжала, хотя и тянуло пообщаться со старыми знакомыми.
Постепенно поездки Весниной в Новосибирск возобновились. Несколько раз она случайно встречалась у вокзала и с Мансуром. В конце прошлого месяца Мансур предложил Насте посидеть в вокзальном ресторане. Между делом завел разговор о сейфе, от которого якобы утерял ключ. При этом показал красивый перстень и пообещал, что подарит его Насте, как только она привезет слепок ключа от магазинного сейфа. Перстень понравился Весниной до такой степени, что она согласилась взять у Мансура «какой-то пластилин» и оттиснуть на нем ключ. Как это сделать, Мансур подробно объяснил.
Обменяв слепок на «перстень», Веснина больше не видела Мансура. За день до нападения на магазин у районной парикмахерской, куда Настя приходила делать маникюр, ее встретил «парень с усиками, на красной машине» и строго приказал, чтобы она завтра не появлялась в магазине. Даже посоветовал, каким образом можно симулировать болезнь. Настя так и сделала, изобразив, будто уронила на ногу ящик с консервами. Свидетельницей ограбления она стала случайно, так как перед обедом в доме не оказалось ни одной шоколадки. Кто из грабителей оставался в машине, Веснина не видела, а на Шелковникову напали парень с усиками и Денис Слугин, давно известный Насте, как помощник Мансура.
Внимательно выслушав сбивчивый рассказ Весниной о нападении грабителей, который почти дословно повторял ее показания, данные Голубеву, Бирюков спросил:
— Кто позапрошлой ночью приезжал к тебе на черной машине?
— Никто не приезжал.
— Откуда же ружейный обрез Мансура оказался в машине Таловского?
Лицо Насти стало по-детски глуповатым:
— Какой обрез?
— Который ты приняла за автомат.
— А-а-а… — Веснина пожала плечами. — Не знаю, кто это Паше подсунул. Наверное, участковый Кухнин.
— Почему так думаешь?
— Так он же был с «крутыми». Я своими ушами от Шелковниковой слышала, когда она пошла открывать дверь: «Там Толя Кухнин с парнями».
— Шелковникова могла спутать Мансура с Кухниным.
— Ну, тогда, честное слово, не знаю, кто на Пашу бочку накатил. А может, все-таки участковый… Пашин грузовик перед тем, как к Купчику подъехать, стоял возле дома Кухнина…
Бирюков сделал небольшую паузу:
— Настя, расскажи-ка, как правильно завести грузовик?
Веснина растерянно поморгала: