Он повернулся и пошел прочь. Остальная стая нехотя потянулась за ним.
Я провожала их взглядом, пока отряхивала от снега и натягивала упавшую шапку. Надо подняться и подойти к Дану – я же не знаю, что с ним!
Данила неподвижно лежит на снегу и прижимает ладонь к горлу, кровь сочится сквозь пальцы. Он пытается мне что-то сказать, но вместо слов слышен только хрип. Я склоняюсь над ним, прижимаю пальцы к его губам и чувствую, как на них тают снежинки, шепчу:
– Лучше молчи, не надо ничего говорить! Волки ушли, все будет хорошо…
Ветра почти нет, снежные хлопья плавно опускаются на землю. Сегодня снег наш союзник, он убережет нас от погони по воздуху и заметет наши следы. Я оглядываюсь на бревенчатый домишко – одной мне не втащить Дана вовнутрь, окликаю Никиту:
– Ник? Помоги мне…
Они с Веником так и стоят как вкопанные, только глазами моргают, кажется, в их зрачках продолжают отражаться языки пламени. Пришлось потормошить их:
– Ник, давай передвинем его сюда, на шкуру!
Они движутся нескладно, как механические игрушки. Мне приходится по нескольку раз повторять, что им делать.
– Уложили? Теперь берите шкуру за углы, тащите сюда. – Я распахнула низкую дверь, болтавшуюся на скрипучих петлях, и добавила: – Осторожнее!
Застоявшийся воздух внутри пропах плесенью, через прорубленное в стене оконце сочился тусклый свет. Дана уложили у стены на низкую лавку, его кожа побледнела до голубизны. Глаза закрылись, пальцы разжались, рука соскользнула с шеи – ужас! Я отвернулась: рваные раны настолько глубокие, что, кажется, голова отвалится, если он пошевелится. Кровь продолжают сочиться…
Я не знаю, как быть дальше, просто оглядываю место, где мы оказались. На балке под самой крышей устроился белый филин, вертит головой, вглядывается в полумрак и подслеповато щурится. Хотя смотреть здесь особо не на что – даже печки нет. У дверей стоит большая бочка, наполовину полная затхлой воды, в углу свалены ветки и сухая трава, а на стенах и потолке – следы копоти. Похоже, здесь частенько разжигают костер прямо на земляном полу. Лезу в карман за зажигалкой, но сразу вспоминаю прожорливые языки пламени, за минуту проглотившие сани со всем нашим скарбом. С огнем надо вести себя осмотрительно, если я не хочу, чтобы этот домишко превратился в еще один высоченный костер!
Наверное, голова у меня закружилась: мне показалось, что куча хвороста шевелится, из нее раздаются шепот и стоны. Но собака, которую я пустила в дом, тоже что-то заметила, радостно тявкнула, свернула хвост озорным колечком, подбежала и стала разгребать ветки лапами. Она повизгивала и оглядывалась на меня, как будто искала помощи. Я неуверенным шагом двинулась к ней – пол покачивался под ногами.
Кажется, что я опять стою на льдине, плывущей по темной воде: потеряю равновесие, упаду и утону – пронеслось в голове. Но белый филин под крышей захлопал крыльями и недовольно заклекотал, не дав мне окончательно провалиться в забытье. Пес успел расшвырять сухие ветки по всему полу, и я увидела ржавое кольцо, прикрепленное к широкой, источенной жучком доске. Пес уселся прямо на эту доску и заливисто залаял.
Из-под пола ему ответили скрип и шуршание: филя… филя…
Пес улегся на доски и принялся скрести их лапами. Мне придется помочь новому спутнику: я потянула за ржавое кольцо. Не ожидала, что деревянная крышка такая тяжеленная! Мне пришлось просунуть в щелку ногу, чтобы наконец-то откинуть ее. Пес бесстрашно бросился в подпол. Во мраке что-то стонало и ворочалось.
Я свесилась вниз, щелкнула зажигалкой. Лепесток огня осветил мое лицо:
– Тетя, тетенька развяжите нас… – всхлипывали внизу.
– Не ешьте нас… отпустите…
В сырой яме копошились трое связанных детей!
Не раздумывая, я спрыгнула вниз, разрезала кожаные путы, стягивавшие их запястья и щиколотки, а ноги-то у них босые! Но это не помешало им быстро повыскакивать наверх, мы с собакой едва успели за ними следом. Я пихнула люк ногой и он захлопнулся.
– Ой! – самый маленький мальчик – лет трех-четырех – уткнулся мне в колени и всхлипнул: – Пойдем отсюда, тетенька… Отведи меня домой!
Я взяла малыша на руки и погладила его по белобрысым волосам:
– А где ты живешь, маленький?
– Он со Слободки, – ответил за него мальчик постарше и почесал за ушами довольного пса. – Филя, Филька, в подполе нашел нас, бродяга?
– Нельзя нам здесь, уходить отсюда надобно, – сказал третий паренек, с виду самый высокий и рассудительный. – Скоро Черный Меркит вернется и всех огнем спалит…
– Не могут они уйти, Влас, – перебил его тот, что помладше. – Сам посмотри, замороченные оне!
– Замороченные? Как это? – переспросила я и оглянулась на ребят: сидят кто на полу, кто на лавке точно так же, как я их усадила, и почти не шевелятся, как будто впали в сон. Только глаза у всех открыты и бессмысленно таращатся в пустоту.
– За мороком пути не видят, – объяснил мальчишка. Склонился к Никите, заглянул ему в лицо и уточнил: – Огонь им глаза застит.
– Огонь? – переспросила я и бессильно опустилась на лавку рядом с Данилой.
– Ща. Погоди… – Мальчишка пошлепал к бочке с водой, опустил в нее руку и трижды плеснул на пол, приговаривая:
Сговорился ворон с луной, Ворон огонь распалил, Чужой разум замутил—
Моя рука огонь залила, Все пути открыли. Аминь!
Старший мальчик неодобрительно покачал головой:
– Фрол, мать тебя точно взгреет за такое…
– С чего вдруг? – отмахнулся Фрол. – Путникам помогать – благое дело.
Он поочередно брызнул на каждого водой. Никита встрепенулся, как человек, которого внезапно разбудили во сне, Веник испуганно огляделся и даже потрогал бревенчатую стену рукой, чтобы убедиться в реальности происходящего:
– Кошмар… Что это?
– Горелая часовня, – ответил Влас.
– Как мы сюда угодили?
– Черный Меркит вас сюда привел…
– КТО??! – ахнул Веник.
– Шаман здешний. Развернул вам путь, дяденька, – объяснил Фрол. Брызгать водой на Лёшку он не стал, только погладил устроившегося рядом с ним пса:
– Такой сам проснется. Филин ему душу уберег, а Филька-пес – отогреет.
Затем он присел на лавку рядом с Данилой, приложил руку к шее, склонился, что-то пошептал и вздохнул.
– Этого мне не разбудить. Кровь ему остановил, это не шутка. Худо, что душа уже рядом бродит и сама к нему не воротится.
– И барышню вашу долго лечить надобно… – вставил Влас. – Давайте мы вас к мамаше отведем. Она хоть и строга, но путников не прогонит.
Вениамин с сомнением наблюдал за нашими новыми знакомыми, потом наклонился к моему уху, шепнул:
– Странные какие-то ребята… Вдруг они клонированные?
Действительно – старшие мальчишки были разного возраста, но очень похожи между собой: голубоглазые, с одинаковыми уверенными подбородками, прямыми носами и непривычно светлыми густыми волосами. Острижены тоже одинаково, что еще больше увеличивало сходство. Одеты в вылинявшие штаны из грубой ткани и длинные меховые куртки. Куртки подпоясаны ремнями, а сзади болтается что-то вроде капюшонов с длинными широтами завязками, обмотанными вокруг шеи, – их называют «башлыками».
– Слушайте, ребята, вы откуда здесь взялись?
– Со Скита мы. Я – Власий, а Фролка мой меньший брат. Хотели рыбы наловить, ан Меркит не пустил, озлился и мление на нас наслал. Уходить надо. Фролка, чем заговоры городить, ты лучше наши валенки сыщи!
– Где ж их теперь сыскать? Попросим у тетеньки обувку. У них много чего в санях сбереглось. Им без надобности, а нам сгодятся.
– Так сани сгорели… – неуверенно ответила я.
– Куда там сгорели! Разве ж Меркит спалит столько добра? То не настоящий огонь был. Морок – привиделось вам высокое пламя!
– А волки видят этот морок?
– Нет, у зверя глаз другой. Только людей можно заморочить… – объяснил Фрол.
– Значит, волки не видели огня и поэтому напали? – догадалась я.
– Ага. Вам, тетенька, нельзя здесь долго рассиживать. Если огонь разведете, Меркит сразу унюхает дым. За своего ворона еще хуже озлится и вас на пепел спалит.
Меня пробрало дрожью, хотя в часовне успело стать душно от нашего дыхания. Но я вспомнила ледяные глаза седого волка, снова ощутила холод и смертельную тоску. Этот земляной пол, почерневшие стены вытягивают последние силы. Мальчишки правы – все равно куда, главное – быстрее уйти из этого темного, нехорошего места!
– Далеко отсюда до железной дороги? – неуверенно спросил Никита.
– Нет здесь никакой железной дороги.
– Гора Железная – есть, а дорог здесь нет и не было никогда!
Мы с Никитой переглянулись:
– Куда же нам идти?
– А куда хотите, лес большой. Главное – в болотах не увязнуть да в навь не соваться.
– Вы, тетенька, Фролку не слушайте, он только и думает, как с дома сбежать. Идемте лучше с нами, – предложил Влас. – Мы вас до матери отведем, она хоть и строга, но путникам поможет. Потому сказано: странников принимать – благое дело!
Фрол распахнул двери, бросил на снег шкуру и прямо босиком пошлепал по ней к саням. В комнатушку хлынул холодный, прозрачный воздух, дышать сразу стало легче, в голове прояснилось. Власий и Никита вышли следом за ним и теперь вместе копались в уцелевшем скарбе, я тоже подошла к дверям. Даже отсюда видно, что сани обгорели совсем немного. Веник потянул меня за рукав.
– Слушай, Аня, ты что, серьезно хочешь идти с этими ненормальными? Ты их разговоры слышала? Я половину слов вообще не понимаю. Несут какую-то ерунду то про шамана, то про духов… Наверняка сбежали из коррекционного центра для психов!
– Если они ненормальные, кто их, по-твоему, связал и засунул в подпол?
– В куда-куда засунул?
– В подпол. Они подвал так называют.
– Не знаю. Может, тебе про подвал приснилось?
Странно, но раньше ничего подобного мне в голову не приходило. Все, что случилось со мной за последние несколько дней, похоже на причудливый сон. Я до боли сдавила пальцами виски и приказала себе проснуться.
Но мир остался прежним: над моей головой захлопал крыльями филин, сорвался с места и вылетел в двери. Нет, все это происходит на самом деле. От шума проснулся Лёшка, сел, потер глаза кулаками и удивленно осмотрелся:
– Аня, а что мы здесь делаем? Откуда у нас собака? У кого мы в гостях?
– Не важно, Лёша, мы уже уходим. Ты сам сможешь идти?
– Я? Смогу, конечно!
Лёшка вскочил и принялся носиться наперегонки с псиной. Щеки у него раскраснелись, он выглядит вполне здоровым и жизнерадостным, а всего пару часов назад он лежал замерзший, похожий на кусок льда, замотанный тряпками, я перестала надеяться, что он выживет!
– Ань, а чья это собака?
– Это пес.
– Он тоже с нами пойдет? – Лёшка обнял собаку.
– Да, ждите нас на улице, мы сейчас подойдем…
Наклоняюсь к Даниле: глаза у него закрыты, как у спокойно спящего человека, кровь из раны больше не течет. Все, как сказали белобрысые братья, у меня нет причин им не верить. Хотя они и правда странные и очень отличаются от нас. Но нам самим, городским ребятам, без проводников среди лесов и топких болот не протянуть даже несколько дней. Я посмотрела на нашего попутчика и спросила:
– Веник, ты хоть раз был в лесу?
– Конечно, был прошлым летом. Ездил на целый день со съемочной группой…
– Значит, ты сможешь отличить съедобные ягоды от несъедобных?
– А нас по райдеру накормили – три раза! И вообще, ягоды я не люблю.