— При чем здесь Джек Кинг? — нахмурился Массимо.
— Я не утверждаю, что блэк-риверский маньяк убивает в Италии из-за Джека Кинга! Я хочу сказать, что, похоже, Джек — единственная зацепка.
Бенито накрутил бородку на палец.
— Я согласен с Орсеттой. Кинг — единственная зацепка. Больше мне тоже ничего не приходит на ум, — сказал он.
Массимо понял, это тупик.
— Тогда у нас действительно проблема! Если единственная зацепка — Джек Кинг, человек, которого я попросил нам помочь, нам больше нечего делать! Будем сидеть сложа ручки?! Проработайте все предложенные версии! Все! Проанализируйте жизнь Кристины Барбуяни до последней секунды. И еще… Я хочу, чтобы каждый из вас понял — нельзя допустить, чтобы чертов психопат убил еще хоть одну девушку в Италии. Это ясно?!
По глазам подчиненных Массимо понял, что им все предельно понятно.
— Ну вот и хорошо… Первое убийство на новой территории редко бывает идеальным. Это, возможно, наш шанс поймать маньяка. Простите, я хотел сказать — наш единственный шанс! Поэтому я попросил Джека Кинга отложить все дела и, рискуя здоровьем, помочь нам поймать этого монстра, этого… — Массимо не хватало английских слов, чтобы в полной мере выразить ненависть к убийце Кристины Барбуяни. Он быстро заговорил на итальянском, прикрыв перед этим рукой фотографию убитой девушки. — Uno che va in culo a sua madre!
— Ублюдок, — спокойно подсказала Орсетта. — По-английски, шеф, таких, как он, называют ублюдками.
Глава 30
Бруклин, Марин-Парк
05.00
Дом Паука стоял на углу тихой тупиковой улочки, укрытый от посторонних глаз огромными кленами и густой живой изгородью боярышника у переднего дворика и подъездной дороги.
Опустились сумерки. Паук обошел дом, проверяя систему безопасности: сенсоры на лампочках, настройку камер слежения и электропитание. Паук подвел электричество почти ко всем спрятанным устройствам, теперь они могут не только определить, что в дом проник незваный гость!
На заднем дворе Паук присел на край деревянного стола, пережившего на своем веку немало, и отдался воспоминаниям о тех годах, когда он жил в этом доме с родителями, когда они еще были живы, а его самого не забрали в приют. Пятнадцать лет назад Паук выкупил дом, заплатив часть денег, числившихся на его имени в паевом фонде. Остаток он разумно инвестировал, составив удачный портфель ценных бумаг из акций и облигаций, приобретенных через Интернет. Отец бы гордился им. Папа любил повторять: «Никогда не рискуй, если нет необходимости». Паук следовал его совету во всех делах. И это стало залогом успеха.
Паук хорошо помнил жизнь в приюте: жестокость других детей, драки, нехватка еды, вонь переполненных грязных общих спален и самое ужасное — постоянный шум. Только когда Паук покинул приют, он понял, что такое тишина и как она прекрасна. Паук понимал, что в годы, проведенные в приюте, он формировался как личность. Плохо или хорошо. Но за то, каким стал, он должен благодарить приют. Паук до сих пор ест очень быстро, и знает почему. Если бы в детстве он не проглатывал обед за секунды, старшие ребята просто забирали бы все. Паук помнит, с какого дня стал спокойно относиться к жестокости. В тот день он, не выдержав ритуальных побоев, через которые проходили все новички, проломил череп одному из обидчиков, методично ударяя его головой о стену в туалете.
В приюте было полным-полно детей с обочины жизни. Приют стал для Паука университетом преступности. Там он научился подделывать документы и узнал, как можно создать подставную компанию. Изучение преступного мира было его детским увлечением.
Паук открыл мощный ноутбук «Делл» и, введя чужой ключ доступа, подключился к Сети. Потом зашел в закодированную внутреннюю систему. Через несколько секунд он мог получить изображение любой камеры внутри или снаружи дома. Паук попереключал картинки внешних камер, потом уменьшил изображение, чтобы увеличить разрешение, и поменял режим на «ночную съемку». Довольный получившимися настройками, он запустил изображения внутренних камер. В темноте двора распростертое тело Малышки казалось невероятно белым, словно раскаленный добела крест. Паук в задумчивости смотрел на изображение. Что-то беспокоило его. Еще прошлой ночью он почувствовал нестерпимое желание убить ее, и сегодня тоже… Даже сейчас распластанная, умирающая Лу казалась ему опасной. Паук решил, что страх его иррационален и не имеет реальных оснований. Он придумал отличный план. И если не считать вчерашнего происшествия, когда мерзавка укусила его, с ней нет никаких проблем.
Паук поменял ракурс, приблизив лицо Лу. Глаза закрыты, будто она забылась безмятежным сном. Но Паук знал, что это не так. Он представил, как мечутся ее мысли в постоянной агонии. Паук не испытывал ни капли жалости. Он не чувствовал ничего. Обычно он не убивает шлюх. Но ведь это будет не обычное убийство. Убийство не ради удовольствия. Нет… У него совсем другая цель.
Глава 31
Гора Амиата, Тоскана
11.30
Бывали дни, когда Тоскана казалась Нэнси особенно красивой, как будто Бог создал Италию, а потом, непонятно по какой причине, нанял подрядчиков-поляков, которые за гроши пообещали доделать весь мир к концу недели.
Сегодня один из таких дней. Зак в детском саду, работа в гостинице и ресторане целиком поручена Карло и Паоло, поэтому Джек с Нэнси решили посвятить целый день друг другу. Тем более что завтра Джек уезжает на встречу с Массимо в Рим.
Утром гуляли по желтовато-коричневой Амиате — потухшему вулкану. Джек не думал, что подъем на гору дастся ему непросто. Но оно того стоило. Таким прекрасным видом, как с вершины Амиаты на равнину Д'Орча, они еще никогда не любовались.
Джек стоял рядом с Нэнси. Теплый ветерок нежно обдувал их. Они спорили, пытаясь определить, где Пьенца, Монтальчино, Радиокофани и, конечно, их любимый Сан-Квирико.
— Знаешь, откуда пошло название Сан-Квирико? — спросила Нэнси, когда Джек показал пальцем на древние стены города вдали.
— Нет, — ответил он. — Но что-то мне подсказывает, что я знаком с человеком, который знает!
Волосы упали на лицо Нэнси. Она повернулась к ветру так, чтобы он откинул их назад.
— Не очень приятная история. Город назвали в честь ребенка-мученика — святого Квирика.
— И чем он прославился? — спросил Джек, желая узнать сразу суть истории.
— Терпение! Я же рассказываю, — ответила Нэнси, давно привыкшая к уловкам мужа. — В 304 году, когда Квирику, или Сирику, как его иногда называли, было всего три года, столько же, сколько сейчас Заку, его мать Джульетту приговорили к смерти за христианство. Во время оглашения приговора местным правителем в Тарсусе с ней рядом был сын. Мальчик плакал, говоря, что не уйдет от мамы. Пусть делают с ним что угодно. Тогда прислужники правителя довольно грубо сказали ему, что его мать — христианка и поэтому ее убьют. В этот момент Квирик заявил, что он тоже христианин и хочет умереть вместе с матерью. Местный правитель пришел в ярость от таких слов. Схватил мальчика за ноги и ударил головой о каменные ступени. А теперь самое удивительное. Джульетта не бросилась к мертвому сыну, в ужасе рвя на себе волосы. Она, наоборот, обрадовалась…
— Я не ослышался? — прервал жену Джек. — Обрадовалась?!
— Да. Вероятно, она чувствовала гордость, что ее сын заслужил святость. — Нэнси задумалась, могло бы такое произойти сейчас. — Наверное, то же самое чувствуют родители террористов-смертников… Их матери, наверное, тоже гордятся ими…
— Давай закроем тему, — предложил Джек, не желая начинать спор. — Ты говоришь, как моя бабуля.
— Насколько я помню, ты ее очень любил, да?
— Обожал, — поправил Джек, вспоминая старушку. — Она была безумной самодуркой. Но я любил ее до потери пульса.
— А еще святой Квирик — покровитель семейного счастья. Говорят, именно поэтому город назвали в его честь.
— Тебе здесь нравится, да? — спросил Джек, начиная разговор, который откладывал до последнего момента.
Нэнси откинула волосы с лица.
— Да. А тебе разве нет?
Джек отвернулся от жены и, вглядываясь в раскаленный горизонт, ответил:
— Знаю, это покажется тебе безумием. Но нет. Не нравится. Я не счастлив здесь. — Джек обвел рукой долину. — Какая красота! Но мне не помогает. Честно говоря, даже здесь, на вершине потрясающей горы, я чувствую себя загнанным в ловушку.
— В ловушку? — переспросила Нэнси, понимая, что Джеку не по себе, — он старался не смотреть ей в глаза.
— Ты говорила, что Тоскана поможет мне окончательно поправиться. — Джек резко повернулся к Нэнси. — Но на самом деле ты думала о Себе. Ты думала, что Тоскана поможет тебе. Все это — твои мечты, то, что нужно тебе, а не мне!
— Ты несправедлив! — воскликнула Нэнси. — Вспомни, после больницы ты был совершенно обессилен, изнурен всем!
Джек покачал головой, прикусив нижнюю губу.
— Нет, это тебя все достало, Нэнси, ты была изнурена. А я просто болен. Я должен был остаться в Нью-Йорке. Должен был взять передышку, прийти в себя, а потом вернуться к работе и закончить то, что начал.
— Ну да, конечно! — только и сказала Нэнси и, развернувшись, побежала.
Джек быстро догнал ее и, схватив за руку, остановил.
— Выслушай меня!
Нэнси удивилась. Как он груб!
Джек отпустил ее.
— Я люблю тебя. Я безумно люблю тебя и нашего малыша. Но эта ссылка, это уединение давит на меня. Медленно убивает!
Нэнси чувствовала, как обида комком поднимается в горле. Глаза наполнились слезами.
— Я полицейский. Я преследую плохих парней и сажаю их в тюрьму, — продолжал Джек. — Я так устроен. Рожден для этого дела! Я ничем другим никогда не занимался. Это все, что я знаю и умею. Ты привезла меня сюда, не разрешаешь ничего делать, только помогать тебе передвигать стулья и мыть тарелки. Но это мне не помогает, Нэнси. Мне только хуже.
— Джек, как ты можешь так говорить?! — вскипела Нэнси. — В Нью-Йорке ты с трудом мог ходить после болезни. А теперь посмотри на себя. Стал здоровее и подтянутее, чем когда-либо.
Джек похлопал себя по животу и заулыбался:
— Физически — да! Тоскана помогла мне набраться сил. Но умственно, я… ну…
Нэнси нахмурилась:
— Что «ну»?
— Тоскана разрушает мой мозг! Я чувствую себя бесполезным, слабым импотентом и… — он не мог подобрать слов, — трусом.
— О, ну что ты, милый!
Нэнси обняла мужа, и на долю секунды ей показалось, что он хочет вырваться. Она стояла, положив голову ему на грудь, точно так же, как на первом свидании. Ей так не хотелось, чтобы Джек возвращался к работе в полиции. Но в то же время Нэнси не хотела, чтобы он всегда был таким, как сейчас. Джек крепко обнял ее и поцеловал в макушку.
— Наверное, ты прав, — сказала наконец Нэнси. — Это мне нужно было приехать сюда. Это я хотела жить как можно дальше от убийств и моргов. Но мне нужно, чтобы ты был рядом. И не только два часа ночью, проскальзывая в кровать в три утра и исчезая до рассвета, а все время!
— Прости… — начал Джек.
Но Нэнси оборвала его:
— Тсс… Дай мне договорить. Ты меня сильно напугал, когда случился нервный срыв. Не представляю… Не хочу даже думать о том, как бы я растила Зака одна, потому что ты умер от перенапряжения на работе. Я эгоистка, да?