Каждую избу окружали обширные огороды, невысокие ягодные кусты и редкие, но огромные яблони. Никаких заборов, изгородей и плетней почему-то не наблюдалось, хотя их существование безусловно подтверждается упоминанием в уложениях еще пятого-шестого веков. Что-то там было об обязательных трех жердях или высоте... Не помню. Впрочем, до здешней глухомани эти уложения могли пока и не дойти.
- Вот, товарищ капитан, нарушителя задержал, - мальчик небрежно махнул ладонью у виска. - Шел в сторону деревни.
- Хорошо, Степа. Иди.
- Угу, - кивнул мальчонка и побежал обратно.
- Не "угу", а "есть", - крикнул ему вдогонку капитан и поднялся с крыльца.
Командир отличался более солидным возрастом, более плотной и темной одеждой и множеством маленьких звездочек на плечах. На округлом румяном лице чернели могучие усы, а густые темные кудри странным образом сочетались с большими залысинами. Небольшим металлическим ножиком он что-то вырезал из толстого ивового прута.
- Кто такой, откуда взялся? - спросил он, не глядя на меня.
- Пахомов, Семен Сергеевич, - в третий раз ответил я, - начальник цеха предприятия триста семнадцать. Двадцать пятого июля пошел за грибами и заблудился.
- И сколько ты "блудил"?
- Две недели.
- Устал, наверное, проголодался?..
- Очень устал, - кивнул я, - и проголодался.
- А вид у тебя, - впервые поднял на меня глаза капитан, - как только что из санатория.
- Так ведь август на улице, - объяснил я. - В лесу созрели ягоды, грибы. А большинство этих видов растительности пригодны в пищу в сыром виде. К тому же холода еще не наступили, а осадков в последнее время не было.
- А зеркала у тебя нет, лесной гость? - усмехнулся капитан.
- Нет, - пожал я плечами. - А что?
- А то, - поднялся на ноги капитан, - что питайся ты ягодами, рот у тебя был бы черный, как у утопленника.
- А я грибы ел. Причем только белые. Их сейчас вокруг, как звезд в галактике.
- Ты еще скажи, что водичкой из ручьев их запивал, - хмыкнул капитан и стал ощупывать воротник моей робы. - Ну что, ампулы не прячешь?
- Какой ампулы?
- Обыкновенной. С цианистым калием.
- Да вы что?! - содрогнулся я. - Он же страшно ядовит! Его ни в коем случае нельзя носить в одежде!
Тут капитан отступил, посмотрел на меня с неподдельным интересом и спросил:
- Ты чего, в кино никогда не ходишь? Или книжек про шпионов не читал?
- Почему не читал? Видел я их! Правда, в скафандре...
- Это не те!!! - истошно зашептал Антон. - Он про земных говорит, двуногих...
- А-а, - понял я, - у вас водятся двуногие шпионы?
- Ты, парень, часом мухоморов вместо белых не нажрался? - капитан задумчиво подергал себя за мочку уха.
- Нет, мухоморов есть нельзя, - предупредил я его. - В них большое количество неструктурных аминокислот с близкими белковыми контактами. Они опасны даже после длительной тепловой обработки.
На этот раз капитан замолк надолго. Потом вкрадчиво поинтересовался:
- А как называется главная улица в вашем городе?
- А никак, - пожал я плечами. - Она у нас единственная. От станции и до завода.
- А живешь ты там где?
- В общежитии.
Для тех, кто не знает: общежитие - это дешевая гостиница самообслуживания.
- А памятник Ленину где стоит?
- Перед заводоуправлением!
- А кепка у него в руке или на голове?
- Кепка... - вот тут я зачесал голову. Стандартную планировку поселков этого типа я перед работой просмотрел, но вот кепка памятника на картах никак не отражалась...
- Та-ак, - зловеще пробасил капитан. - Не знаешь.
- Да я и не смотрел на него никогда! - попытался отбалабониться я. Их же по десять в каждом селе!
- А директора вашего как зовут?.. Не знаю, сколько времени тянул бы он из меня жилы, но тут дверь избы распахнулась и на крыльцо выскочила девчонка в коротком белом платьице и двумя косичками цвета прелой соломы:
- Дядь Коль, бабушка кушать зовет.
- Спасибо, Оксана. Сейчас иду.
- Оксана? - удивился я. - Случайно не Прудникова?
- Прудникова, - удивленно кивнула девочка. - А откуда вы меня знаете?
- Про тебя же статья была в районной газете! "Математический гений"!
- Правда? - искренне обрадовалась Оксана. - А я и не знала! Вы мне покажете?
- Увы, - пожал я плечами. - Когда я иду за грибами, то старые газеты с собой не беру. Она у меня в городе осталась...
- Так мы же в город завтра едем! - всплеснула руками девочка. Честное пионерское.
- Тогда давай, попробуй решить головоломку, - я снял с запястья ретоноблайзер и накинул ей на руку. - Здесь замок хитрый, с секретом. Сумеешь до города открыть - подарю насовсем.
- Ой, правда? - Она поднесла руку к глазам и принялась внимательно разглядывать прибор.
Ретоноблайзер был изготовлен на семислойных чипах и залит корундом. Со стороны он выглядел, как наборный браслет из полудрагоценных камней, и на мой взгляд - довольно красивый. А замок - гладкоконтактный, его после включения только распилить можно.
- Дорогая, небось, игрушка? - поинтересовался вытянувший шею капитан.
- Даже не знаю, - пожал я плечами. - Наши умельцы их из отходов производства точат.
Для тех, кто не знает: номерные заводы - это инструментальные синтезаторы, которые производили опасную для жизни и здоровья продукцию, поэтому задавать вопросы про них в двадцатом веке считалось нарушением закона.
Капитан и вправду промолчал, только хмыкнул с интересом, а потом кивнул на дверь:
- Пошли, ушицы свежей попробуешь, Я с утра трех таких жерехов вытащил, во! - он отмерил на руке что-то около полуметра. - Уха получилась... Если шпион, то хоть будет что в тюрьме вспомнить.
- Кто шпион? - на всякий уточнил я.
- Потом узнаешь, - пообещал капитан и первым вошел в сени.
Для тех, кто не знает: сени в русской избе - это подобие теплового шлюза. Обычно они отделяли жилые помещения от улицы и двора.
Стол в горнице покрывала чисто белая скатерть, на которой стояли большие глубокие тарелки, несколько мутных граненых стаканов, зеленая бутылка и лежало несколько некрашеных деревянных ложек. Вокруг имелись грубые табуреты из струганных досок.
- Ну что, дед, покормим ушицей американского шпиона?
- Чего ж не побаловать человека опосля дальней дороги, - пожал плечами невысокий старичок в зеленой клетчатой рубашке, с короткой русой бородкой и загорелым, покрытым мелкими морщинками лицом. - Пущай попробует, как люди нормальные живут.
- Я не шпион, - предупредил я. - Шпионы без скафандра в земной атмосфере больше десяти минут не выживают. А семиногие- больше трех.
- Во дает! - почему-то обрадовался капитан. - За это дело надо выпить.
- Надо, обязательно надо, - согласился старичок. - Давайте по маленькой яблочного...
- Какого такого яблочного?! - ехидно спросила седая старушенция, вплывая в комнату с чугунком в руках. - Ты ж его из гнилой картошки гонишь! Специально мокрую заложил, паразит!
Для тех, кто не знает: чугунок - это кастрюля из чугуна луковицеобразной формы.
- То другой, - попытался оправдаться дед. - А этот яблочный.
- Хватит врать, - бабуля поставила чугунок на. изрезанную доску посреди стола. - Яблок в прошлом году и не уродилось.
- Да помолчи, старая, клюква те в глотку, - разозлился дед. - Так и норовит аппетит испортить.
Он решительно взялся за бутылку, быстро разлил по стаканам чуть мутноватую, как хлорированная водопроводная вода, жидкость.
- Вот, попробуйте! Разве это картофельный?
И они с капитаном решительно выпили. Я тоже поднес стакан со странно пахнущим напитком к губам и стал его пить, стараясь делать это так же быстро, как хозяева. После нескольких глотков ничего не ощутилось, но потом вдруг возникло такое ужасающее чувство, будто мое горло зажгли, как паяльную лампу, и сейчас я начну дышать огнем. Причем сообразил я, откуда это чувство взялось, несколько запоздало, и допил стакан до конца прежде, чем понял, что делать этого не следует,
- Ну как, - спросил дед, передернув плечами, - картофельная?
Я ничего ответить не смог, только из глаз выкатились две огромные холодные слезины.
- Ты того, - забеспокоился дед, - закусывай. Вот, ушицы хлебни.
Я придвинул тарелку, схватил ложку и , принялся быстро забрасывать похлебку в рот, стремясь потушить бушующий там пожар.
- Да яблочный, дед, яблочный, - убежденно заявил капитан. - Еще по одной?
- Обязательно, - кивнул хозяин и повернулся к старушке. - Будешь, женка?
- Придется, - тяжко вздохнула та. - А то ведь в одиночку вы совсем ужретесь, касатики.
Они выпили еще по стакану, а я тем временем выхлебал содержимое тарелки и лихорадочно зашарил руками по столу, пытаясь заказать что-нибудь еще, однако ни одного сенсора нащупать не удавалось.
- Да что ж ты паразит сделал?! - всплеснула руками старушка, даже не дрогнув после своего стакана. - Человек же городской, хлипкий, а ты его своим пойлом травишь. Клюквянки жалко, что ли? Потерпи, мил человек, я сейчас капустки квашеной принесу.
Она вышла и вскоре вернулась с миской ярко-желтой лапши и небольшим кувшином, налила мне темно-красного морса.
- Вот, милой, запей.
Я запил, и вскоре понял, что и тут было что-то не то. Однако мысли уже стали тягучими и спокойными, поэтому я ничуть не взволновался, а очень мудро вспомнил о необходимости проверить правильность своего выбора.
- Где тут у вас туалет? - деловито спросил я, поднимаясь из-за стола. - С учебниками... Сейчас, вторичные факторы проверю, и вернусь. Вы пока тут не утилизируйте, это быстро...
- Дед, дед... - укоризненно покачала головой старушка.
- Да он две недели по лесу бродил, - примирительно сказал капитан. Вот и развезло с усталости.
- А сортир во дворе, - добавил дедок, - сразу за сенями.
Для тех, кто не знает: двор - это часть избы с земляным полом, обычно разгораживалась на отдельные секции и использовалась для содержания скота, хранения хозяйственного инвентаря и дров. Часть двора между крышей и жилым блоком избы сельские жители наполняли сеном (это называлось сеновалом) и нередко использовали как помещение для хромосомно-генетической трансплантации. Большую роль при выборе места трансплантации играли, по всей видимости, испарения полевых трав, обладающие высокой антибактериальной активностью и постоянный микроклимат, создающие более благоприятные условия для успешного протекания процесса, нежели жилые отделения дома.
Деревенский туалет представлял из себя комнатку примерно ноль семь квадратных метра с деревянной приступкой напротив двери. Посреди приступки был сделан неширокий вырез. Я спустил штаны, развернулся, сел и поднял глаза. Стены вокруг белели множеством бумажных листков, покрытых мелким печатным текстом и резко выраженными чертежами.
- Отлично! - обрадовался в ухе Антон. - Ты угадал!
- А ты как думал?! - гордо ответил я и почувствовал, как в душе зарождается обида:
- Нет, ну почему так неправильно устроен мир, а? Вот посмотри, например, под меня. Почему одни про это дипломы пишут, другие доллары зарабатывают, жена твоя, хоть и гинеколог, диссертацию защитила, а мне только достается, что голой задницей над сквозняком сидеть и на чужие научные труды гадить? Где справедливость?
- Справедливость в том, - весело парировал Антон, - что ты в компьютере дальше сектора игрушек не продвинулся, а жена моя, гинеколог, в блоках памяти постоянно ковыряется.