– Мне очень, что такое с вами случилось, госпожа, – полюбовно проворковала Вещунья Мудрая, и, обняв правой рукой девочку за стан, привлекла к себе и нежно поцеловала в висок. – Так жаль…
– Да ничего, что ты. Ерунда какая та… И чего вы так с Кали только беспокоитесь, – не менее ласково отозвалась Владелина, плотнее прижимаясь к царице и чувствуя истончаемую той любовь. – Я бы не закричала, сдержалась. По-видимому, оттого и течет юшка, да?
– Да, – подтвердила догадку Вещунья Мудрая и сызнова облобызала Владу в щеку и приголубила на голове долгую косу, походящую на ее, только ноне плетеную самой рани Черных Каликамов. – Это очень плохо, когда идет юшка и также плохо, если вам хочется закричать. Это вредно для вас, подрывает ваши силы и здоровье. Рани Темная Кали-Даруга наверно о том сказывала. – Юница торопливо кивнула. – Вмале она обучит, вас подавать зов и тогда вы более не будете зависимы от крика и томления. Но это будет погодя, и тому долго надо учиться. Сейчас же кричать нельзя, ибо все лечение каковое проводит Травница Пречудная и рани Темная Кали-Даруга находится в опасности, потому недопустимо, чтобы вас тревожили во время обряда. Духи, гомозули, альвы и, конечно, мальчики это знают, почему только Братосил, я не пойму, прервал вас? – вопросила уже словно у девочки царица.
Одначе, Владелина не стала отвечать, понеже в словах мальчика тогда уловила огорчение по поводу не принятия его чувств, которое и вылилось в желание ее задеть. Девушка это поняла много позже, когда отоспавшись, успокоившись смогла вновь прокрутить произошедшее в голове… Впрочем о том она ни кому не сказала ни Кали, ни Вещунье Мудрой, ни Небо, оного вчера днем видела в капище. Отец был столь расстроен произошедшим, и, усадив ее на колени, долго не отпускал, хотя она пришла на встречу не к нему, а к прибывшему Воителю. Старший Рас нежно прижимал ее к груди, целовал в макушку и гладил волосы, многажды выспрашивая, что произошло с ней давеча:
– Как моя драгость он тебя задел? Что сказал? – умягчено произносил Небо, и в голосе его покачивалось волнение.
– Да не задел, Отец, никак не задел он меня, – не менее ласково отвечала юница, ощущая тревогу Бога, не совсем понятную и единожды страшась, что ее откровенность навредит мальчику, к которому всегда испытывала братские чувства. – Я же сказала Кали, что просто помешал. Не хочу более о том говорить. В самом деле, сколько можно. Кали, Огнь, теперь ты… потом, непременно, Воитель, выскажется. Ну, потекла юшка. Ну и чего в самом деле тревожиться, как будто в первый раз со мной такое.
– Это всегда плохо, обаче, сейчас совсем не кстати, – дыхнул Небо и сие дуновение по всему вероятию, задело голубой свод залы, и оттуда тотчас осыпались на пол зазвончато застучав малыми крохами капельки воды.
К стоящим Владе и Вещунье Мудрой неспешно подошли Двужил и Ратша и остановились подле царицы. Двужил, как ему и указывала рани, старался быть как можно дальше от госпожи. А следом за ними, где-то в трех-четырех метрах, застыли спешившиеся альвы и гомозули, не смеющие подступить ближе к этой четверке. Вещунья Мудрая еще раз поцеловала девушку в волосы, и, выпустив из объятий уставилась взором в уже и вовсе зримо нарисовавшиеся повозки, катившие навстречу к ним по дороге, погодя, молвив обращаясь к гомозулю:
– Двужил, распределишь прибывающих девочек по количеству отроков в каждую семью. А там духи и мальчики пусть сами выберут себе жен.
– Кха, – немедля отозвалась Владелина, и, порывчато качнув головой, засмеялась. – Представляю, как мальчики будут выбирать. Это, значит, ратникам достанутся самые пригожие, ибо кто ж захочет пререкаться к примеру с кулаком Граба.
– Ну, я ему не позволю кулаками размахивать, госпожа, – весьма серьезно откликнулся Ратша, и как ему указала кивком царица, обошел ее и встал слева от девушки.
– Ага, ты сам как войвода выберешь себе лучшую, а самую никудышную отдашь Липку, – все также посмеиваясь, проронила Влада, и, повернув голову в сторону юноши благодушно на него глянула. – Мне и впрямь жалко Липка. Что ему достанется?
– Тоже, что и иным, дорогая госпожа, – встрял в беседу гомозуль, оный последнее время не то, чтобы разговаривать, но даже смотреть боялся на свою ученицу. По большей частью отмалчиваясь… страшась ляпнуть чего-то не то и получить стрелицу от демоницы. – Они не больно будут отличаться друг от дружки, уж как-нибудь духи уладят разлад меж детьми. Вам только не стоит о том беспокоиться, госпожа.
Двужил если и обращался к Владелине, так в такой нескрываемо самоуничижительной форме, что всяк раз вызывал тем в ней досаду. А порой и волнительное раздражение, каковое тотчас подхватывала Кали-Даруга и еще сильней пылала в отношении главы гомозулей гневом, стращая его сиянием своих двух черных очей. Однако, так как Двужил не позволял себе ничего непотребного в отношении госпожи и выполнял предписанное Родителем, гнев рани не доходил до той черты, после которой из ее третьего, и в основном кажущемся неживым, глаза могла вылететь стрелица.
– А ты, что царица уйдешь? – спустя какое-то время вопросил Двужил, когда первые повозки с девочками подъехав достаточно близко остановились в нескольких метрах от них и с них начали сходить прибывшие.
– Да, я уйду… Рани Темная Кали-Даруга распорядилась, ибо она на встрече с Господом Першим, сопроводить госпожу, как только та удовлетворит свое любопытство в капище. Ты же ведаешь, что это Господь Перший привез девочек и Зиждителя Дажбу на своей пагоде, так как хурул поколь прицеплен к Месяцу, – чуть слышно молвила Вещунья Мудрая, направляя ту речь к Двужилу, еще и потому что Влада, в сопровождение Ратши, двинулась навстречу сходящим с повозок девочкам. – Зиждитель Дажба, насколько я ведаю, о том просил Господа Першего, оно как и все Боги вельми привязан к старшему Димургу. Посему поколь не будет рани Темной Кали-Даруги с госпожой побудет Зиждитель Дажба, поелику он долго не встречался с божеством, отчего то тоскует еще сильнее. А после я отправлюсь домой, так как мне было дозволено лишь сопроводить госпожу до места встречи девочек, засим довести ее до капища. Рани Темная Кали-Даруга считает, что я плохо выгляжу, або хвораю. – Двужил резко вздев голову обдал царицу пронзительным взглядом и кивнул, точно тем поддержав мнение демоницы. – Так, что меня тут не будет. Ты сам управляйся. Отберешь девочек и направишь их с духами по домам, а там все делать как мы замыслили. Первые сплоченные пары отправляются в возведенные жилища новой части поселения. У Батанушки, – и голос Вещуньи Мудрой дрогнув, зазвучал и вовсе низко. – Пока останутся Липок и Ратша… И как ты понимаешь Братосил. Для них выделим девочек позже, когда прибудет следующая партия, ее привезет дацан Зиждителя Седми, не только в эту систему, но и в соседнюю. Липок нам поколь поможет с Братосилом, присмотрит за ним, так как мальчик очень слаб… Придя в себя стал рваться, кричать, отчего надорвался только, что нормализовавшийся наружный покров на конечности, пришлось его усыпить.
– Я знаю, мне Знахарка Прозорливая о том сказывала, – и вовсе чуть слышно шепнул Двужил, неотрывно глядя на неспешно идущую Владелину и семенящего рядом с ней Ратшу. – Что теперь будет с Братосилом?
Глава гомозулей словно и не спросил, а лишь продышал. Так как понимал, что теперь жизнь мальчика висит на волоске и это не столько, потому что он тяжело ранен… сколько потому что такому больному, без руки ему не позволят не то, чтобы появиться на глаза божеству, но даже находиться в поселение.
– Не знаю, – медлительно протянула Вещунья Мудрая и горестно вздохнула, тем похоже всколыхнув кожу на лице, отчего на ней враз проступили мельчайшие, розовые пежины. – Если бы здесь был Зиждитель Седми, я бы спросила у него, а так… Так даже не ведаю, что по нему решат Боги и вообще будут ли решать. Хуже будет, если Боги о мальчике не вспомнят, тогда придется решать самим. И боюсь принятое решение сызнова вызовет гнев в Зиждителе Огне или Зиждители Воителе.
– Зиждитель Воитель нынче отбыл из Млечного Пути. Он прилетел сюда на пагоде Зиждителя Першего, ты разве не знала? – молвил Двужил и не столько узрел, поелику смотрел вслед госпоже, сколько почувствовал отрицательное покачивание головы царицы альвов. – Да, прибыл на пагоде Господа Першего, вместе с девочками и Зиждителем Дажбой нарочно, чтобы повидаться с божеством и распорядиться по поводу воинов-гомозулей, каковые отправились по просьбе Бога Круча к их отпрыскам. Потому я вчера и не ушел с тобой из капища… Мы толковали с Зиждителем Воителем по поводу просьбы Бога Круча, а Зиждитель Огнь все время ходил повдоль залы сыпал искры и хмыкал. Тебе свезло, царица белоглазых альвов, что рани Темная Кали-Даруга сама все рассказала Богам и вступилась за тебя… иначе бы…
– Иначе я бы тут не стояла, а уже находилась на полпути к Галактике Синее Око, – отметила альвинка и днесь сотряслась всем телом, да торопко, страшась за божество, направилась вслед за ним.
А Владелина и идущий подле нее Ратша уже подошли к первой из повозок, коей управлял дух Баган, мгновенно спрыгнувший вниз и преклонивший в знак приветствия голову. Девочки, меж тем сойдя с телег, словно по мановению невидимой руки выстроились слева от них в один ряд и замерли. Некие из них тревожно поглядывали на духов, судя по всему увидев их впервые, другие с интересом рассматривали лежащий пред ним луг и окружающие по краю зеленые нивы, а иные и вовсе затихнув, застыли, вроде им было не позволительно даже тревожиться. Влада бросив взгляд на ближайших девочек, прошлась им по ряду, единожды осмотрев их всех и найдя в целом в фигурах и лицах много общих признаков. Можно было молвить, что они и впрямь очень сходны друг с другом и в целом напоминают Дажбу, имея правильной формы тело, руки, ноги и голову. Их миловидные лица, также как у младшего Раса, были подобны по форме яйцу, где участок подбородка смотрелся значимо уже лба. Одначе, они не были худы как Расы, а были вспять, достаточно, полнотелыми и ширококостными, имея все же отличительные особенности, несмотря на светлую, словно с сероватым отливом кожу. Волосы у девочек были жесткими и длинными собранными в плетеные колосья и опять же имели серый оттенок. Глаза маленькие из-за коротких прорезей светлые, голубые али серые, однако в основном водянисто-голубые. У девочек в лице наблюдалась, особенно когда они смотрелись в профиль, массивность нижней челюсти, нос имел вогнутую спинку и вздернутый кончик, плоским был лоб и тонкими, черными, слегка изогнутыми вверх брови. Обряженные в красные сарафаны из тяжелого, как показалось Владе материала, и в кожаные поршни они выглядели, словно побитыми али огорченными так, что не могли иль не смели о том даже сообщить.
– Ох! какие красивые! – довольно выдохнул Ратша не сводя восхищенного взора со стоящих девочек.
– Чего ж в них красивого? – досадливо протянула Владелина, ощущая внутри себя мгновенно проскользнувшую ревность в отношении того восхищения. – Стоят точно их дубиной огрели.
Девушка скривила губы, и, повернув в сторону раскрывшего от восторга рот войводы, достаточно сердито произнесла:
– Смотри Ратша муху ртом не слови, – впервые ощутив внутри себя огорчение от поведения мальчика так, что в глазах ее сверкнули слезы.
– Что, госпожа? – взволнованно вопросила подошедшая к стоящим детям Вещунья Мудрая не только углядевшая блеск слез в глазах юницы, но верно, и, ощутив ее огорчение… Огорчение в первую очередь от слов войводы, потому тотчас дала затычину по голове юноши, уже многажды строже молвив, – закрой рот Ратша тут твоей жены покуда нет.
Влада глубоко вздохнула, она также поняла, что ее ревность была замечена царицей. Однако, это была не присущая чисто женской части людского населения горячность, когда они ревнуя, не доверяют своим избранникам, то была иная ревность… Ревность, коя несла в себе понимание теперь уже постоянной отрешенности, отстраненности от жизни мальчиков, так и всего поселения, которое Владелина стала ощущать давно. А сейчас заглянув в глаза этих девочек, прочитала будто приговор о вечной оторванности от тех кого дотоль так любила. Юница резко развернулась и также стремительно проскочив мимо уже сомкнувшего рот Ратши, царицы и Двужила направилась к зыбуше.
– Госпожа, – взволнованно позвала ее Вещунья Мудрая, и в доли секунд догнав, придержала за плечо, тем остановив ее скорую поступь. Девушка неспешно развернулась к царице, и, прижавшись к ее груди головой и телом, замерла. – Что? Что не так? – встревожено, дрогнул голос альвинки.