– Да.
– Зачем?
– Чтобы не привлекать внимания горожан.
– Но ваш корабль все равно заметят,- авторитетно заявил Володя.
– Кто?
– Служба ПВО. У них есть локаторы. И самолеты, которые летают быстрее звука.
– Это мы предвидели, дорогой Володя. Локаторы нас не обнаружат, радиолучи от корабля не отражаются, обтекают его. А если нас и обнаружат, это ничего не изменит. Нам и самолеты не страшны. Взгляни-ка в иллюминатор.
Володя нажал пальцем кнопку и прильнул к открывшемуся окошечку, однако не увидел не только двора, но и города. Внизу колыхалась серая муть облаков. Видимо, корабль уже летел на огромной высоте, и Земля, дорогая Земля, уплывала молча и надолго. По иллюминатору скользили огненные лучи.
Володя повернулся к Пео и хотел было задать вопрос, но в это время открылась дверь и те же две куклы внесли в каюту кровать с Агзамом, поставили ее посредине пола и поспешно юркнули в соседнее помещение.
Володя успел только заметить глаза кукол, горящие зеленым огоньком, как лампочки настройки у радиоприемника. Да и не до кукол ему было: на корабле очутился Агзам, дружок, сейчас особенно необходимый и желанный.
Агзам спокойно спал, разбросав руки, свесив лохматую голову. Из-под подушки торчал уголок свернутой вчетверо чустской тюбетейки. Агзам сладко посапывал и улыбался во сне. Черные густые брови приподняты – мальчишка чему-то удивлялся и радовался.
– Агзам, вставай,- тихо позвал Володя.
Мальчик пошевелился, кулаками протер глаза и, увидев товарища, рывком поднялся и закричал:
– Ой, проспал!- но голос его так загремел, что он испуганно заморгал и снова потянул на себя одеяло, – Я уйду, а ты успокой его и все расскажишепнул Пео Володе и поспешно вышел.
Володя потянул за край одеяла.
– Вставай, Агзам, не бойся. Это я!..
– Ты… снишься?- спросил из-под одеяла Агзам, – Нет… Я всамделишный…
– А почему у меня голос, как карнай1 – Да ты встань, я тебе все расскажу.
Агзам приподнял уголок одеяла и одним глазом осмотрел Володю, потом высунул голову, обвел глазами каюту и, протянув руку, дотронулся до товарища. На смуглом курносом лице его отражались два чувства: удивление и страх, а в глазах мелькало недоверие. И в самом деле, нелегко было догадаться, по какой причине привычный двор вдруг превратился в странную каюту, где голос гремит, как в большом пустом зале, с потолка и стен льется бледный свет…
– Мы… в больницу попали?- спросил он, но теперь уже шепотом.
– Чудак ты, Агзамка,- рассердился Володя.- Какая там больница!
Вставай. Я тебе все расскажу, и ты все поймешь.
Агзам сёл на кровати и почесал затылок, косясь на яркие пейзажи, нарисованные на стенах.
– Садись сюда!- приказал Володя, указывая на кресло, на спинке которого блестели пуговки.
Агзам молча подчинился. Но шагнул осторожно, крадучись. Он был тоже в майке и трусах, как и Володя.
Ребята уселись в одно кресло. Володя подробно рассказал о встрече с незнакомцами, о рыбной ловле, охоте и о том, как Агзам вместе с кроватью был поднят на корабль. Любопытство и страх так часто сменялись на лице Агзама, что трудно было понять: боится он или удивляется. У Агзама вздернутый нос, широкие черные брови, смоляные кудри, пытливые глаза, жадные и любопытные. В школе он ужасно надоедал учителям и ребятам бесконечными расспросами, и его нередко называли Почемучкой. Но на этот раз, к удивлению Володи, он не задал ни одного вопроса, только воскликнул:
– Ой-бой!- и настороженно покосился на кнопки.
– Здорово меня будешь ругать?- спросил Володя, зная заранее, что у друга любопытство во всех случаях берет верх.
Агзам посерьезнел, оглядел каюту, посмотрел в иллюминатор, за которым серой тенью распластались облака, снова почесал затылок и сказал, вскинув брови:
– Зачем ругаться? Если нос прищемили, крик не поможет,- говорит мой дедушка. Вместе залезли в капкан.
Володя порывисто схватил руку друга и пожал.
В каюту вошел Пео с двумя подносами в руках. На одном из них лоснились жирные куски усача, на другом – целая зарумяненная утка.
– Договорились, Володя?- спросил он.
– Все в порядке.
– Прекрасно. А теперь завтракайте.
Рядом с одним из кресел Пео выдвинул из стенки стол и поставил подносы.
– Может быть, я не совсем правильно приготовил, не специалист…
Прошу не обижаться,- попросил Пео.
– Скажите, пожалуйста, что это за куклы, которые меня тащили?- не преминул спросить Агзам.
– Тюти? Потом, потом, дорогие ребята. Пока скажу только, что это автоматы. Нас ждут.- Пео прошел в каюту, в которой Володя уже видел уйму приборов.
Глава шестая НА ГРАНИ КАТАСТРОФЫ
Ребята старательно обгладывали косточки утки, тихо переговаривались, поглядывали в иллюминатор. Земля, казалось, не удалялась, лишь становилась все бледнее и все расплывчатей. Вокруг нее разлилось нежно-голубое сияние, переходившее в оранжевую дымку. И это голубое кольцо, и контуры океанов и материков переливались разными красками, и во всем этом было что-то такое родное, что сжималось сердце и на глазах выступали слезы. Володя попробовал было включить экран, но он почему-то сейчас не действовал. А потом иллюминатор закрылся и больше не открывался, хотя Володя настойчиво тыкал пальцем в кнопку.
– Все,- вздохнул Володя.- Теперь мы долго не увидим Землю.
– Наверное, мы ее совсем не увидим,- вздохнул и Агзам. Он положил на поднос косточку и вытер ладонью губы.- Мой папа говорил, что когда он высоко поднимался на самолете, то у него болели уши. А я ничего не чувствую.
– Разреженный воздух действовал,- пояснил Володя.- А мы находимся в камере и дышим нормально. Это они так сделали,- кивнул головой Володя в сторону двери, в которую ушел Пео,- воздуху нам накачали достаточно.
Ребята помолчали. Прибежал тюти, схватил подносы, вдвинул в стенку столик и убежал.
– Дети, садитесь в разные кресла!- раздался голос Баили.
Ребята послушно уселись. Спинки кресел откинулись сами собой, и ребята с удовольствием разлеглись на мягком, словно пуховом, сидении.
Снаружи донесся грохот, корабль резко дернулся. Ребят так придавило к креслам, что они не могли двинуть ни ногой, ни рукой, только недоуменно переглядывались.
– Что это?- крикнул Агзам.
Володя некоторое время прислушивался, нахмурясь. Грохот усилился, к нему примешался свист.
– Наверное, реактивный мотор заработал,- догадался Володя.
Ребята лежали в креслах, словно привязанные. А в это время Пео и Баили, полулежа в таких же креслах в аппаратной, пристально следили за прыгающим зайчиком на одном из многочисленных циферблатов щита управления.
Зайчик то вскакивал в обозначенный красной линией кружочек, то выпрыгивал из него, метался из стороны в сторону и мелко дрожал.
Баили протянул руку и подкрутил розовый верньер, вокруг которого светилось кольцо, испещренное короткими и длинными черточками с черной нитяной вязью по краям. Раздалось шипенье, потом звонок.
– Предел,- сказал Пео.
Сидели не шелохнувшись, следя за прыгающим зайчиком и за стрелками многочисленных приборов. Изредка то с одной, то с другой стороны щита раздавался звон или пощелкивание. Долетал приглушенный грохот двигателя.
Капюшоны астронавтов сейчас были откинуты на спины, и их шелковые кудрявые волосы отсвечивали, как смазанные маслом, кожа выглядела не такой гладкой, какой она казалась под капюшонами, мелкие морщинки окаймляли глаза и губы, покрывали высокие лбы. Сидели сосредоточенные. Пео поглядывал на коллегу с беспокойством.
Опустив голову, Баили исподлобья неподвижными сухими глазами следил за приборами. Глаза механически воспринимали показания приборов, мысли же астронавта были где-то далеко. Так он сидел долго, собранный, ушедший в себя, казалось даже, стал он меньше, сжался. Наконец он поднял голову, посмотрел оживившимися глазами на Пео и указал на дверь. Пео без слов понял коллегу, повернулся налево и легким нажимом на одну из разноцветных клавишей, смонтированных на кристаллической полочке, включил небольшой экран. На нем почти тотчас стали видны ребята, с довольными лицами, лежавшие в креслах. И тут же резкий голубой луч скользнул по лицам, коснулся глаз, и ребята зажмурились.
Пео выключил экран.
Длинной блестящей палочкой Баили что-то торопливо писал прямо на полукруглой дощечке, выдвинутой из щита управления. Кружева не то букв, не то цифр возникали на отполированной, похожей на мрамор поверхности дощечки, словно изнутри, а на кромке ее вспыхивали и потухали разноцветные глазки по одному, по два, по три. На левой стороне щита тоже вспыхивали лампочки, трепетали маленькие светящиеся стрелки, щит щелкал и тихо гудел.
Баили с тревогой взглянул на коллегу.
– Ошибка в расчете гравитационных полей. Скорость на одну десятую меньше необходимой. Если не увеличить мощность двигателей, мы не оторвемся.
– Атомарный двигатель…
– Подключил. Ионизация недостаточная, мы не дошли до насыщенного первого пояса. Подбираю катализатор, обладающий большей емкостью. Может быть, удастся усилить рекомбинацию.
– Помочь?- спросил Пео.
– Пока не надо.- Баили вновь принялся писать. Полукруглая дощечка уже почти полностью покрылась значками, а Баили все продолжал писать. Мигали лампочки, щелкали приборы, гудела электронная машина. Высокий лоб Баили покрылся мелкой сеткой капелек.
Пео сидел без дела, хмуро поглядывая на коллегу и на приборы.
Вдруг Баили бросил писать и потянулся к щиту. Он крутил ручки, верньеры, нажимал кнопки. На циферблатах нехотя ползали световые стрелки, в прозрачных трубочках проскакивали молнии, а зайчик все продолжал свои веселые прыжки.
Корабль начал вздрагивать. Дважды раздавался мелодичный звон, при звуке которого астронавты бледнели. Опасность возрастала с каждой минутой.
Казалось, все старания астронавтов прилагались к тому, чтобы водворить в кружочек солнечный зайчик, потому что при его приближении к кружочку лица их светлели, а как только он отскакивал в сторону, волнение охватывало их с новой силой. Корабль никак не мог набрать скорость в 11,1 километра в секунду, необходимую для того, чтобы оторваться от планеты, преодолеть ее притяжение.
Володя и Агзам спали и видели один и тот же сон. Они идут на рыбалку.
Пыль на дороге волглая и прохладная. Вот они уже у реки. Солнце еще не показалось из-за гор, но на востоке загорается алая полоска неба, и верхушки гор походят на зубья поперечной пилы. Мальчики сосредоточенно разматывают удочки, насаживают на крючки червячков.
На берегах застыли темные стены камышей. Из воды выпрыгивают рыбки, и на водной глади расходятся ребристые круги. В мелких волнах рассыпались солнечные искры. Край солнца выглянул из-за седловины, и долина реки разукрасилась светло-зелеными полосами и синими тенями.
Агзам тихонько мурлычет песенку. Володя взглядывает на него и улыбается. Им хорошо вдвоем в этот утренний час у прохладной воды на молодой мягкой и влажной траве.
Крючки и грузила плюхаются в воду слишком шумно, с бульканьем.