Но если бы Хранилища Памяти оказались уничтожены, через какую-то тысячу лет город был бы мертв, поскольку его обитатели потеряли бы способность к воспроизводству. Это была дилемма, от которой, казалось, некуда было уйти, но Хилвар уже нащупал одно из возможных решений. На любую техническую проблему всегда находится ответ, а народ Лиза достиг огромных высот в биологии. То, что было сделано, можно и переделать — если Диаспар этого захочет. Но сначала город должен осознать, что именно он потерял. Этот процесс займет много лет, быть может — столетий. Но это — начало. Очень скоро влияние первых уроков потрясет Диаспар так же глубоко, как и сам контакт с Лизом.
Лиз, впрочем, тоже будет потрясен до основания. Несмотря на всю разницу этих двух культур, они возникли от одного корня и питались теми же иллюзиями. Обе они станут здоровее, когда еще раз, спокойно и пристально вглядятся в свое потерянное прошлое.
24
Амфитеатр был рассчитан на все население Диаспара, и едва ли хотя бы одно из десяти миллионов его мест пустовало. Глядя вниз со своего места далеко наверху на огромный овал, Олвин не мог не подумать о Шалмирейне. У обоих кратеров была одна и та же форма, да и размера они были почти одинакового. Если бы заполнить воронку Шалмирейна людьми, она стала бы очень похожа на эту.
Была, однако, между ними и огромная разница. Огромная чаша Шалмирейна существовала, так сказать, во плоти, этот амфитеатр — нет. И никогда прежде не существовал. Это был просто фантом, рисунок электрических зарядов, дремлющих в памяти Центрального Компьютера, пока не наступила нужда вызвать их к жизни. Олвин отлично знал, что в действительности он находится в своей комнате и что все эти миллионы людей, которые его окружают, тоже сидят по домам.
Не однажды за тысячелетия жизнь города замирала, чтобы его население могло собраться на Великой Ассамблее. Олвин знал, что и в Лизе сейчас происходит нечто подобное. Но там просто встречались мыслями.
Большинство окружающих были ему знакомы. В миле от него и тысячей футов ниже располагалось небольшое круглое возвышение, к которому было сейчас приковано внимание всего мира. С трудом верилось, что можно что-то разглядеть с такого расстояния, но Олвин знал, что, когда начнутся выступления, он будет видеть и слышать все происходящее с такой же ясностью, как и всякий другой в Диаспаре.
Какая-то дымка возникла на возвышении в центре амфитеатра. Тотчас же из нее материализовался Коллитрэкс — лидер группы, в задачу которой входило реконструировать прошлое на основе информации, принесенной Вэйнамондом на Землю. Задача была невообразимо трудная, почти невыполнимая и не только из-за того, что были вовлечены огромные временные периоды. Лишь однажды Олвину удалось с помощью Хилвара прикоснуться к внутреннему миру этого странного существа, которое они открыли или которое открыло их. Для Олвина мысли Вэйнамонда оказались столь же лишены смысла, как тысяча голосов, надрывающихся одновременно в гигантской резонирующей пещере. И все же ученые Лиза смогли разобраться в этом хаосе, записать его и проанализировать уже не спеша. Прошел слух — Хилвар не опровергал его, но и не подтверждал, — что то, что обнаружили ученые, оказалось столь странно, что почти ничем не напоминало историю, картины которой все человечество считало истинными на протяжении миллиарда лет.
Коллитрэкс начал речь. Для Олвина, как и для каждого в Диаспаре, чистый, ясный голос исходил, казалось, из точки, расположенной от слушателя всего в нескольких дюймах. Затем — трудно было понять, каким образом, — точно так же, как геометрия сна отрицает логику и все же не вызывает никакого удивления у спящего, Олвин оказался рядом с Коллитрэксом в то же самое время, как он находился и на своем месте высоко на склоне амфитеатра. Этот парадокс ничуть его не удивил. Он просто принял его, как воспринимал все другие манипуляции с пространством и временем, предоставленные в его распоряжение наукой.
Очень коротко Коллитрэкс коснулся общепринятой истории человечества. Он говорил о загадочных людях цивилизаций эпохи Расцвета, которые не оставили после себя ничего, кроме горстки великих имен и каких-то тусклых легенд о Галактическом Сообществе. Даже в самом начале — так принято было считать — Человек стремился к звездам и в конце концов достиг их. Миллионы лет он бороздил пространства Галактики, прибирая к рукам одну звездную систему за другой. Затем из тьмы за краем Галактики Пришельцы нанесли свой удар и отобрали у Человека все, что он считал своим.
Отступление в тесные рамки Солнечной системы было горьким и продолжалось несколько столетий. Сама Земля едва избежала уничтожения благодаря легендарным битвам, которые гремели вокруг Шалмирейна. Когда все кончилось, Человеку остались только воспоминания и мир, в котором он родился.
С тех пор все было лишь затянувшимся скольжением по наклонной. И, как крайняя ирония, Галактическое Сообщество, которое надеялось повелевать Вселенной, покинуло даже большую часть своего собственного мирка и раскололось на две изолированные культуры Лиза и Диаспара — оазисы жизни в пустыне, которая разделила их так же эффективно, как это сделали бы звездные пропасти.
Коллитрэкс остановился. Олвину, как и каждому в гигантском амфитеатре, казалось, что историк смотрит прямо ему в глаза взглядом свидетеля таких вещей, в которые он и посейчас еще не в силах поверить.
— Вот и все, что касается сказок, в которые мы свято веруем с тех самых пор, как началась наша писаная история, — сказал Коллитрэкс. — А теперь должен вам сказать, что все эти сказки лживы в каждой своей подробности, лживы настолько, что даже сейчас мы еще не сумели полностью соотнести их с действительностью.
Он сделал паузу, чтобы значение сказанного дошло до каждого. После чего, медленно и тщательно выговаривая слова, передал Лизу и Диаспару знание, которое было получено от Вэйнамонда.
… Даже то, что Человек достиг звезд, было неправдой. Весь его крохотный мир ограничивался орбитой Плутона и Персефоны — межзвездное пространство оказалось барьером, преодолеть который Человек не в силах. Вся его цивилизация теснилась вокруг Солнца и была еще очень молода, когда… звезды сами пришли к ней.
Влияние этого события оказалось, должно быть, потрясающим. Несмотря на все свои неудачи, Человек никогда не сомневался, что настанет день и он покорит глубины пространства. Он верил в то, что если Вселенная и населена равными ему, в ней нет никого, кто превосходил бы его по развитию. Теперь Земле стало ясно, что она была неправа в обоих случаях и что в межзвездных глубинах существуют умы куда более великие, чем человеческий. На протяжении многих столетий — сначала в кораблях, построенных другими, а позже и собственной постройки на основе заимствованных знаний — человек исследовал Галактику. И повсюду он находил культуры, которые мог оценить, но с которыми не мог сравняться, а время от времени ему встречался разум, обещавший вообще выйти за пределы человеческого понимания.
Удар этот был невообразимо тяжек, но человечество не было бы самим собой, если бы не справилось с ним. Став печальнее и неизмеримо мудрее, Человек возвратился в Солнечную систему безрадостно размышлять над приобретенными знаниями. Он готовился принять вызов Галактики, и постепенно возник план, порождавший кое-какие надежды на будущее.
Когда-то физические науки представляли для Человека самый большой интерес. Теперь же он с еще большим горением накинулся на исследования в области генетики и науки о мозге. Он был преисполнен решимости добраться до самых пределов своей эволюции.
Этот великий эксперимент на протяжении миллионов лет поглощал всю энергию человечества. Коллитрэкс уложил все эти тяготы, все эти жертвы в несколько слов. Но именно этот путь принес Человеку самые замечательные достижения. Человек уничтожил болезни. Он мог бы теперь жить вечно, если бы пожелал. А овладев телепатией, он подчинил себе самую загадочную и неуловимую силу из всех.
Он был готов снова, опираясь на собственные завоевания, ринуться к звездам, туда, в непостижимые просторы Галактики.
Он хотел встретить как равных обитателей тех миров, от которых когда-то отвернулся в своем уязвленном самолюбии. Он хотел сыграть и свою роль в истории Вселенной…
И все это он исполнил. Вот с тех-то времен — самых, возможно, продолжительных в истории — и появились легенды о Галактическом Сообществе. Но все это оказалось забыто в ходе трагедии, которая подвела Человека к его концу.
Сообщество существовало по меньшей мере миллион лет. Оно, надо полагать, пережило множество кризисов, возможно, даже войн, но все это просто потерялось на фоне величественного движения сообщества разумных существ к зрелости.
— Мы можем гордиться той ролью, которую наши предки сыграли во всей этой истории, — сказал Коллитрэкс после очередной паузы. — Даже достигнув плато в развитии культуры, они ничуть не утратили инициативы. Здесь нам придется иметь дело скорее с умозаключениями, нежели с конкретными фактами, но представляется, что эксперименты, которые одновременно ознаменовали падение Галактического Сообщества и венчание его славой, направлялись именно Человеком.
Философия, лежащая в основе этих экспериментов, выглядит следующим образом.
Контакт с другими представителями разумной жизни показал землянам, насколько глубоко суждение мыслящего существа об окружающем мире зависит от его физической формы и тех органов чувств, которые находятся в его распоряжении. Многие спорили о том, можно ли представить себе истинный облик Вселенной — если ее вообще можно вообразить себе — только с помощью разума, свободного от всех физических ограничений, иначе говоря — чистого разума. Это была концепция, обычная среди множества древних верований, и представляется странным, что идея, не имеющая под собой ни малейшего рационального основания, стала в конце концов одной из величайших целей науки.
— В естественной Вселенной никто никогда не встречал интеллект, лишенный телесной оболочки, — продолжал Коллитрэкс, — Ученые поставили себе целью создать таковой. Навыки и знания, которые сделали это возможным, забыты нами вместе со многим другим. Ученым того времени были подвластны все силы природы, все тайны времени и пространства. Так же, как наши мысли являются продуктом неимоверно сложной структуры мозговых клеток, связанных друг с другом сетью нервных проводников, так и ученые стремились создать мозг, компоненты которого не были бы материальны на молекулярном или атомном уровне, а состояли бы из элементов самого вакуума. Такой мозг, если его, конечно, можно так назвать, использовал бы для своей деятельности электрические силы или взаимодействия еще более высокого порядка и был бы совершенно свободен от тирании вещества. И действовал бы он с куда большей скоростью, чем любой мозг органического происхождения. Он бы мог существовать до тех пор, пока во Вселенной оставался бы один-единственный эрг энергии, а для его возможностей границ вообще не усматривалось. Созданный однажды, он сам стал бы развивать такие свои потенциалы, каких не могли предвидеть и его создатели.
— И вот, опираясь, в основном, на опыт, накопленный за время своего собственного возрождения, человечество Земли решило, что стоит попытаться приступить к созданию такого вот существа. Никогда еще перед суммарным интеллектом Вселенной не ставилось проблемы более фундаментальной и сложной, и после нескольких столетий споров вызов был принят. Все разумные обитатели Галактики объединили свои усилия, чтобы вместе выполнить замысленное.