Весит это чудо техники меньше пяти кило, стоит как хороший автомобиль ручной сборки. Но заводы клепают их сотнями тысяч, а мы развозим
— за раз по пять тысяч тонн — и засеиваем ими окрестности ближайших звезд.
Собственно, в этом и состоит наша работа…
На третью неделю культурная программа, составленная Ларисой, подходит к концу. И это хорошо. Потому что отели я не люблю. Жить надо или дома, или в палатке. Но в палатке — не сезон. Третьяковки, Эрмитажи и прочие достопримечательности кончились, а музей железнодорожного транспорта в Питере Ларису не заинтересовал. Аквапарки, крэзипарки, всякие лэнды оставляем на выходные, когда к нам присоединяется Зинуленок.
Но на пейнтбол мы с Зинуленком маму не берем. Пробовали — в самый неподходящий момент она начинает выяснять, кто командир. Зато из нас двоих получилась хорошая команда. Я даже слегка научился «качать маятник».
И сумел принять три капсулы с краской на приклад. Прикрываться оружием правила не запрещают. А как мы, прикрывая друг друга, шли по центру полигона…
— … Так-то, витязь на распутье, пора выбирать направление.
— Есть выбирать! — звонко рапортую я, вскидывая руку к виску.
Генерал исподлобья смотрит на меня, усмехается в усы и перекладывает на столе бумаги.
— Первая дорога — в мусорщики. Собирать по всем орбитам мертвые спутники и их обломки.
Кажется, я рано хохмить начал.
— Вторая, — продолжает генерал, — как всегда, в академию. Обучать молодежь. И третья… Ты слышал про «Паганель»?
Еще бы! Кто про него не слышал?! Первый корабль, вернувшийся в систему. Огромный по тем временам — двадцать пять тысяч тонн. Крупный даже по современным меркам. Создан как пилотируемый, но первый и последний полет совершивший в беспилотном режиме. Почему так? Да потому что движки были вынесены на пилонах за пределы корпуса. Маленьких мы тогда не умели делать, добивались нужной мощности размерами. Уникальный корабль… для своего времени. Первый, имеющий современные обводы гантельки. Кстати, это от него пошла мода на четыре киля. На них пилоны двигателей крепились.
Выносить движки за пределы корпуса все же нельзя. Площадь поверхности резко увеличилась, и в первый же джамп холодилка израсходовала три четверти хладагента. Поэтому на обратной дороге после того, как корабль лег на курс, движки были «сняты с довольствия» — и вернулись в систему раскаленными глыбами сплавленного металла. Но сам корабль джамп пережил. Его перехватили над эклиптикой на расстоянии восьми астрономических единиц от Солнца и перегнали на орбиту Марса. Долгие годы он служил орбитальной базой. Легендарный корабль…
— Принято решение восстановить «Паганель». По-существу, от него только корпус да название останутся. Вся машинерия, вся электроника будут заменены. Но готовый корпус на год сократит срок создания корабля.
— А… Я тут причем?
— Нужно перегнать корабль на завод. Кто-то из нашего ведомства должен курировать переоснащение корабля. И, я слышал, ты безлошадным остался?
Лихорадочно прокручиваю в мозгу варианты. Корпус старый. Но с огромным запасом прочности — тогда мало знали и не скупились на надежность. К тому же, всего два джампа. Переделка корабля — это полтора-два года, не меньше. Но ребята, которые ждут корабли, не будут на меня в обиде. Мохнатый пожмет лапу и скажет: «Я уж думал, ты мою машину прямо со стапеля угонишь». А Пьеро не удержится: «На что ему легковушка, если лимузин предлагают?» И в чем-то будет прав. «Невский проспект» пятнадцать тысяч тонн, а «Паганель» после перестройки на двадцать семь потянет. Опять же, дома часто бывать буду…
— На щите, или под щитом? — интересуется Вадим уже в машине.
— Старик наш — кремень! — отзываюсь я. — Камень на распутье.
«Налево пойдешь, направо пойдешь…»
— И куда ты пойдешь?
— На Марс.
— Пешком? — усмехается Вадим.
— На буксире. Старик подарил мне «Паганель» и большой напильник.
После обработки напильником корабль будет мой.
— Оп-па! — Вадим поражен. — Слышал я об этом проекте, но думал, чистый треп в курилке. Едем ко мне, это надо отметить.
И тут я допускаю стратегическую ошибку.
— Ларису надо бы пригласить.
— Надо — так надо, — легко соглашается Вадим, усугубляя мою небрежность. Паркуется у тротуара и раскрывает ноут. Через минуту звонит директору Ларисиной фирмы.
— Здравствуйте, говорит генерал-лейтенант Калмыков, космические войска. У вас работает некая Крымова Лариса Дмитриевна. По первой специальности — дизайнер-эргономист интерфейсов систем управления. Вы не могли бы уступить ее нам на день-другой. Скажем, по обмену опытом…
Хорошо, высылаю за ней машину. Благодарю за содействие.
Из проходной Лариса выходит как королева. Вадим, изображая шофера, открывает ей дверцу.
— Что на этот раз? — холодно интересуется она. — Опять короткая командировка?
— Не угадали, — улыбается Вадим. — Крым, колись.
— Я — капитан «Паганеля»! — колюсь я.
— Господи, а я Зину с уроков сорвала.
И тут до Ларисы доходит, что это ПОВОД!!! Наши скромные планы междусобойчика отвергаются с негодованием. Лариса с дикой энергией берется за организацию банкета. В сложных случаях изображает из себя секретаршу Вадима. Заказывается зал в ресторане, берутся напрокат драгоценности и платье, обзваниваются родные и знакомые… Выбрав момент, предупреждаю Вадима, что надо разбавить это болото нашими.
Иначе мы пропадем. И, чтоб показать пример, звоню Тимуру.
Как ни странно, банкет прошел весело. Тимура единогласно выбрали тамадой. Было поднято много тостов, выпито много вина, сказано много теплых слов. Большинство гостей слышали о «Паганеле» только краем уха и искренне считали мое назначение повышением. А кто знал — не разубеждали их в этом. Видимо, сами начали сомневаться. Ведь просто так банкеты не устраивают. Зинуленку я объяснил ситуацию с капремонтом корабля и попросил провести ликбез среди гостей. Но она встретила какого-то паренька своего возраста — и на этом ликбез кончился. Знаю только, что время они провели интересно, а в фонтане ресторана (в общем зале) плавали двухмачтовые парусные корабли из подносов. (Мачты — из вилок, паруса — из салфеток, вымпел из листа салата, подробности — у Зинуленка.)
Лариса знакомила гостей, сияла улыбкой и взятыми напрокат драгоценностями. Я почему-то должен был танцевать со всеми девушками, которых она ко мне подводила, узнал много интересного по выездке лошадей и повадкам охотничьих собак в городских условиях. Клятвенно пообещал кому-то взять в следующий полет канарейку для контроля качества воздуха и лететь к Солнцу только ночью. Заодно узнал, как просто, имея обычный смартфон, завести счет в швейцарском банке. (Теперь у меня есть счет, и на нем — сто евриков! Как снять их со счета, я не знаю.)
Под конец Вадим связался с нашими транспортниками, и у входа в ресторан выстроились десять легкобронированных уфазиков. Линейка одинаковых машин камуфляжной окраски выглядела очень внушительно, даже у меня вызывала легкий трепет и уважение. Уфазик не очень комфортабелен внутри, но гости были в восторге. Их еще никогда не развозили по домам на пуленепробиваемых внедорожниках.
А на следующий день мы с Вадимом были вызваны на ковер и получили по клизме скипидара с патефонными иголками. С занесением и удержанием.
Шурочка, секретарша Старика, оглянувшись на дверь, показала утреннюю бесплатную газету «Метро-ном» — местную сплетницу. Вчерашний сабантуйчик был описан доброжелательно, с юмором, подколками, но точно. Включая причину торжества, персоналии, парусники в фонтане (фото) и развоз гостей спецтехникой.
— Мне непонятны только две вещи, — произнес Вадим. — Как эти щелкоперы успели вставить статью в номер? И каким образом газетенка попала в руки Старику?
Через неделю собираю чемоданчик. Иду на Марс за «Паганелем».
Лариса держится хорошо. Только спросила:
— Когда тебя ждать?
— Когда меня ждать? — переадресую вопрос Зинуленку. — Вводная: Иду на буксире тяжелого класса «Прометей».
Зинуленок уже за компом. На экране — расположение планет. В окне
— данные по Прометею.
— Один идешь? Без пассажиров?
— Один.
— Через полтора месяца.
— Ты не дослушала. Туда веду баржу-контейнеровоз массой тридцать тысяч тонн.
— У-у… Тогда только через два.
— Не пойму, — вздыхает Лариса. — К звездам уходишь на три месяца.
А на какой-то Марс смотаться — целых два.
— Буксир — посудинка маленькая, слабенькая. Опять же, экономия рабочего тела. Обычно он вообще без людей ходит. Три месяца туда, три обратно. Да не волнуйся ты! На Марс сходить — это абсолютно безопасно.
Детские потягушки. Хочешь, я тебе каждый день e-mail-ы слать буду?
— У тебя что, интернет на буксире будет?
— Будет, но своеобразный. В реальном времени работать не смогу, время ответа очень большое. Поэтому, когда щелкаю по ссылке, скачивается весь сайт. Я его получаю минут через десять-двадцать. И работаю автономно.
Пока не натыкаюсь на следующую внешнюю ссылку. В общем, работать можно, но занудно.
Сажусь за комп, проверяю финансовые дела нашего семейства. После достопямятного банкета с драгоценностями напрокат и удержаниями за спецтехнику от полетных почти ничего не осталось. Перевожу выплату ближайших зарплат на ларисину кредитку. Кажется, все. Можно идти…
Чуть не забываю счастливый галстук.
«Прометей» обычно ходит как беспилотник. Но «Паганель» не имеет узлов жесткой сцепки с буксиром. В те времена подобных буксиров не было.
Поэтому на случай нештаток на борту буду я.
Что «Прометей» годами ходил без пилота, понимаю сразу, как только поднимаюсь на борт. Воздух плохой. Воняет машинным маслом и хладагентом.
Гудят с подвыванием вентиляторы, противно дребезжит что-то в насосе.
При попытке включить свет в машинном отделении выбивает автомат. Короче, работает только то, что важно для беспилотного полета.
Всю первую неделю привожу машину в порядок. Кидаю по временной схеме проводку освещения, Устраняю течи в системе охлаждения, выясняю, где что-то подтекает, меняю прокладки и уплотнители. Стравливаю воздух за борт, наполняю помещение свежим, с запахом соснового леса. Утечка намного выше нормы, поэтому наддуваю до полутора атмосфер. Когда подойду к Марсу, будет ровно атмосфера. Под конец берусь за тряпку и швабру, провожу влажную уборку агрегатного отсека. Постоянное ускорение хоть и слабенькое, но позволяет нормально отжимать тряпку в ведро.
А в агрегатном отсеке еще тот свинарник! Именно здесь года три назад протек маслопровод, идущий к силовым гироскопам системы ориентации.
Как я понимаю, капля отработанного масла размером с ведро образовалась, пока буксир шел без ускорения. А потом эта капля раздробилась о переборку во время маневрирования — и из одной капли получились тысячи… Они уютно расселись на потолках и стенах, загустели, впитали пыль, растворили под собой краску и никак не хотят смываться. Если взять их растворителем, краску тоже смою, воздух опять испорчу… Приходится по старинке — макаю тряпку в обжигающе горячую воду и сурукаю, пока на месте кляксы не заблестит металл переборки. Вода парит, воздух влажный как в русской бане. О чем это говорит? С одной стороны о том, что температура кипения при полутора атмосферах выше ста градусов. А с другой… Что система вентиляции в агрегатном отсеке приказала долго жить. Ну да, конечно!
Капельки масла засосало в фильтры, они растеклись, впитались, и фильтры перестали пропускать воздух. Хочется сделать что-то нехорошее с техниками, готовившими Прометей в полет. Вспоминаю тибетские учения, призывающие к терпению и созерцанию.
Вытаскиваю двумя пальцами за уголок тряпку из ведра с кипятком, пришлепываю на переборку, накрыв сразу десяток клякс. Терпеливо поскуливая, постоянно меняя пальцы, стараюсь удержать ее на переборке, пока хоть чуть-чуть не остынет. Созерцаю, как вода неторопливым ручейком стекает на пол и исчезает в щелке на стыке металлических листов. Кстати, потом придется ее откачивать. Корабль такое место, где любая потерянная вещь рано или поздно находится. Но это обычно не радует.