Пилот отрицательно помотал головой.
— Это все упрощает. — Хлоп, поворот, полет, хлоп. — Пока суд да дело, ни СБ, ни Совет вас пальцем не тронут, потому что по закону вы… как бы часть моего тела.
Мэйхью моргнул.
— Все это так странно, просто ум за разум заходит. Так где мне расписаться? И как ты это зарегистрируешь?
— Вам ничего не надо подписывать, только встать на колено, дать мне свою руку, я возьму ее в свои, и вы повторите пару предложений. Даже свидетелей не нужно, хотя по обычаю их требуется двое.
Мэйхью пожал плечами.
— Ладно. Валяй, сынок.
Хлоп, поворот, вперед, хлоп.
— «Валяй, сынок», — передразнил его Майлз. — Я так и думал, что вы ничего не поймете. То, о чем я сейчас рассказал, всего лишь небольшая часть договора, — ваши привилегии. Но там есть и ваши обязательства, и масса моих прав по отношению к вам. Вот например: если во время сражения вы откажетесь выполнить мой приказ, я имею полное право отсечь вам голову. Тут же, на месте.
У Мэйхью отвисла челюсть.
— Ты, конечно, понимаешь, что СПЗ велит накинуть сетку-парализатор и на тебя, — сказал он, придя в себя.
Майлз ухмыльнулся.
— Не выйдет. Я тут же закричу и попрошу защиты у своего сюзерена. И он меня защитит. Он довольно болезненно реагирует, когда кто-нибудь обижает его подданных. Кстати, если вы становитесь моим вассалом, то автоматически превращаетесь в вассала моего сюзерена, но уже более отдаленного.
— А заодно и сюзерена твоего сюзерена, и сюзерена сюзерена твоего сюзерена, и так далее, — обрадовался Мэйхью. — Я кое-что смыслю в субординации.
— Да нет, тут цепочка прерывается. Я принес клятву верности прямо Грегору Форбарре, как вассал секундус.
— А кто этот Грег… как его? — спросил Мэйхью.
— Император, — объяснил Майлз и для верности уточнил: — Император Барраяра.
— А-а.
Типичный бетанец, подумал Майлз; их не учат всемирной истории. Только своей собственной, бетанской, и Земли.
Когда последние формальности с покупкой РГ-132 остались позади, Мэйхью осторожно отсоединил коробку с рубильником, — Майлз в эти мгновения не дышал — и катер вернулся к кораблю, чтобы доставить их на планету. Теперь старый пилот обращался к Майлзу с несколько большим почтением.
— Я и не знал, что вы из такой богатой семьи, лорд Форкосиган. Конечно, для лорда с Барраяра космический корабль, не более чем безделушка…
— Да нет, не совсем, — сказал Майлз. — Мне придется здорово побегать, чтобы обеспечить этот вексель. Когда-то наша семья действительно была довольно состоятельной, но то было в Период Изоляции. А во время экономического кризиса, перед Первой цетагандийской войной, наши богатства практически улетучились. — Он смущенно улыбнулся. — Из-за вас, инопланетян, мы в ту пору не знали, куда деваться. Когда до нас добрались первые галактические торговцы, мой прапрадед со стороны Форкосиганов вообразил, что сорвет хороший куш на торговле драгоценностями — алмазами, рубинами и изумрудами. Чужестранцы продавали их на удивление дешево, и он вложил в это все свои деньги и половину недвижимости. Но оказалось, что камни синтетические. Они были прекраснее натуральных, но дешевле песка. Рынок лопнул, а с ним и мой прапрадед. Говорят, прапрабабка так ему этого и не простила. — Он чуть повернулся в сторону, и Мэйхью, сразу сообразив, что ему требуется, вложил ему в руку бутылку. Майлз протянул ее старшему пилоту, но тот передернулся от отвращения. И Майлз, пожав плечами, надолго припал к горлышку. Теперь уже не только пищевод и желудок, но и каждая жилка, казалось, заиграла всеми цветами радуги. У него было такое чувство, что он может обойтись без сна хоть до конца своих дней. — Беда в том, что те земли, которые мой предок сберег, лежат в окрестностях Форкосиган-Сюрло, а там довольно сухо — хотя по вашим меркам это, конечно, чуть ли не болото. Ну а проданная земля находилась в районе Форкосиган-Вашнуй, там климат получше.
— Ну и в чем же беда? — спросил Мэйхью.
— Там нам принадлежал целый город, и в нем располагалась главная резиденция, оттуда Форкосиганы управляли всеми своими поместьями. Во время войны мои предки играли м-м-м… немаловажную роль в Сопротивлении, и тогда цетагандийцы объявили наше родовое гнездо городом-заложником. В конце концов они его уничтожили. Теперь это здоровенная ямища, с краями, спекшимися в стекло. По ночам километров за двадцать видно, как небо над ней светится.
Аккуратно посадив челнок, старший пилот вырулил на стоянку.
— Погодите, — вдруг сообразил Мэйхью. — Угодья, значит, продали, а этот ваш взорванный город, Форкосиган, как его…
— Он и сейчас наш. Форкосиган-Вашнуй. Недалеко от столицы, сто сантиметров осадков в год.
— Это что, та самая земля… — Лицо пилота озарилось блаженной улыбкой. — Это та самая земля, которую вы заложили… — Двигатели смолкли и они выбрались из кабины. — Так значит, вы ее отдали в залог этому навозному жуку, Кольхауну, чтобы выкупить мой корабль?
— Как говорили римляне? Кавеат эмптор: «покупатель, будь осторожен», — нравоучительным тоном изрек Майлз. — Он проверил график влажности; но посмотреть график радиоактивности не догадался. Наверно, тоже не интересуется историей других планет.
Мэйхью привалился к стенке бокса, в котором стоял челнок, и согнулся пополам от неудержимого хохота. Смех был почти истерический — сказывались несколько суток без сна…
— Сынок, — еле вымолвил он, — вылей за мой счет…
— Разумеется, я собираюсь ему заплатить, — с достоинством объяснил Майлз. — Иначе через несколько сотен лет, когда земля остынет, эти гектары проделают ужасно неэстетичную дыру на карте владений моих отдаленных потомков. Но если он станет жадничать и хамить, требовать ввода во владение… Что ж, тогда получит то, чего заслуживает.
К ним приближались три группы людей; во главе первой почти бежал сержант Ботари. Воротник его был расстегнут, форма в беспорядке. Так-так, подумал Майлз, сержанта раздели и обыскали, так что настроение у него сейчас бешеное. За Ботари спешил полисмен и еще какой-то прихрамывающий бетанец, он размахивал руками и, судя по всему, горько жаловался. На физиономии у него красовался мертвенно-желтый синяк, один глаз заплыл. Позади всех плелась Элен; казалось, она вот-вот заплачет.
Вторым эшелоном двигались чиновники из администрации космопорта, а третьим — женщина из службы безопасности в сопровождении двух массивных агентов и четырех человек явно медицинского обличья. Мэйхью глянул на них и моментально протрезвел: в руках у агентов СБ были парализаторы.
— Ну, сынок, — пробормотал он трясущимися губами. Агенты охватывали их с флангов. Мэйхью торопливо опустился на колени. — Давай!
Ботари, отец и дочь, уже подошли к ним. Сержант наверняка собирался разразиться обвинительной речью, но Майлз, понизив голос (в отцовской манере!) оборвал его:
— Смирно, сержант. Вы нужны мне как свидетель. Пилот Мэйхью хочет принять присягу. Давай руку, Ард… вот так, между моими ладонями… и повторяй за мной. Я, Ард Мэйхью (кстати, это твое полное имя? Хорошо, будем пользоваться им), настоящим заверяю, что я— свободный человек, доныне никому не присягавший, и что я поступаю на службу к лорду Майлзу Нейсмиту Форкосигану в качестве оруженосца… Ну-ка, повтори пока эту часть… — Мэйхью повторил, кося глазами на санитаров. — Дальше… Я буду считать его моим сюзереном и командиром до тех пор, пока его или моя смерть не освободит меня от клятвы. Потом еще раз!
Кивая головой в такт каждому слову Мэйхью, Майлз начал — скороговоркой, так как встречающие уже были рядом, — свою часть клятвы:
— Я, Майлз Нейсмит Форкосиган, вассал секундус императора Грегора Форбарры, принимаю твою клятву и клянусь защищать тебя как сюзерен и командир. Клянусь словом Форкосигана. Готово — можешь встать.
Слава Богу, подумал Майлз, что Ботари промолчал. Но молчание длилось недолго:
— Милорд! — прохрипел сержант, — Вы не можете привести к присяге бетанца!
— Но я только что сделал это, — весело ответил Майлз и даже слегка подпрыгнул на месте, до того был собой доволен.
Между тем офицер СБ из той группы, что он увидел пару часов тому назад, уже стояла рядом, а Мэйхью так и застыл коленопреклоненный, под прикрытием огня, бушевавшего у него над головой.
— Пилот Мэйхью! — крикнула дама. — Вы арестованы. Вы можете воспользоваться при аресте следующими правами…
Избитый штатский перебил ее, тыча пальцем в сторону Элен:
— К чертям пилота! Посмотрите лучше на эту женщину! Она избила меня до полусмерти! У меня свидетели, десятки свидетелей. Ее надо арестовать! Она опасна для общества!
Элен то сжимала кулаки, то прикрывала уши. Губы у нее дрожали. Майлз начал понимать, в чем дело.
— Ты ему врезала?
Она кивнула.
— Он сказал мне такое…
— Милорд, — Ботари тоже обрел дар речи, — с вашей стороны было некрасиво оставить Элен одну, среди этих…
Женщина из СБ тянула свое:
— Пилот Мэйхью, вы имеете право…
— Мне кажется, она повредила мне черепную коробку! — простонал избитый. — Я на нее в суд…
Майлз подбодрил Элен улыбкой:
— Не беспокойся, я с этим разберусь.
— У вас есть право… — не отступалась агент СБ.
— Прошу прощения, агент Браунел, — мягко перебил ее Майлз. — Пилот Мэйхью теперь мой вассал. Поскольку я его сюзерен и командир, все обвинения в его адрес адресуются мне. Именно я буду оценивать обоснованность этих обвинений и распоряжаться дальнейшей судьбой пилота. Отныне у него нет никаких прав, кроме права ответить на вызов, если речь идет о некоторых категориях клеветы, которые сейчас не время и не место обсуждать… — (Все это архаика: императорским эдиктом дуэли запрещены, но откуда бетанцам знать такое.) — Так что, если у вас нет двух пар мечей и вы не собираетесь… ну, скажем, оскорблять честь матушки пилота Мэйхью, вам придется оставить пилота на мое попечение и, прошу прощения, взять себя в руки.
Своевременный совет: Майлзу казалось, что агент СБ вот-вот взорвется. Мэйхью слабо кивнул, словно наконец-то поверил в спасение. А Ботари выпрямился, и сощуренные глаза сержанта обвели всю компанию — он подсчитывал силы и вооружение противника. Спокойно, подумал Майлз. Все идет по плану.
— Вставайте, Ард, черт…
Женщина-офицер немедленно связалась с начальством, чтобы обсудить странный способ, которым Майлз оградил пилота Мэйхью от закона. Но переговоры, как Майлз и надеялся, зашли в тупик, а точнее, увязли в болоте межпланетного права, грозившем затянуть весь персонал посольства Барраяра и бетанского госдепартамента.
С Элен было проще. Разъяренному бетанцу объяснили, что он должен лично подать жалобу в посольство Барраяра. А там закрутится такая карусель — заявления, бланки, рапорты, объяснения, — что жалобщик проклянет все на свете. Среди анкет, которые приходилось заполнять, были весьма занятные, открывавшие просмотр художественным склонностям потерпевших. И эти поэмы рассматривались только на Барраяре (что занимало на месте шесть недель), и можно было гарантировать, вдобавок, что их придется посылать туда-сюда несколько раз — для исправления неизбежных в таких случаях ошибок.
— Расслабься, — шепнул Майлз Элен. — Этого парня завалят анкетами по самую макушку, и ты его никогда уже не увидишь. С бетанцами просто: они убеждены, что доставляют тебе всем этим массу неприятностей, и чувствуют себя удовлетворенными. Только никого не убивай здесь. Боюсь, моего дипломатического иммунитета может оказаться недостаточно.