Горловина свитера зацепилась за серьгу в левом ухе, и в этот момент раздался сигнал. Пока Элен освобождала лицо, терминал успел чирикнуть
раз пять или шесть. Она тоже успела кое-что озвучить — в адрес ювелира, трикотажной фабрики и драгоценной Компании. Звонили, разумеется,
оттуда.
— Да, что еще? — бросила Элен.
— Мисс Лаур, вам необходимо сменить оружие, — сказал знакомый голос.
— А мое чем плохо?
— Тем, что ночью из такого же пистолета... Полушин, конечно... Какой, к черту, Двушкин? Полушин, старый пень. Кому он мешал?..
— ...убили Федора Полушина, — закончил абонент.
— Того самого, — утвердительно произнесла Элен.
— О других мы бы сообщать не стали. Вы его вчера не видели?
— Никого не видела.
— А вас кто-нибудь?..
— Что за идиотские вопросы!
— Нас очень смущает это совпадение.
— Тоже “стейджер”?
— Да. Вы должны срочно от него избавиться.
— Понятно. — Элен снова подошла к окну и щелкнула зажигалкой. — Я выберу что-нибудь другое. Найду местное представительство.
— Какое представительство?..
— У вас же есть в Москве филиал? — Она выпустила дым, и улица на секунду погрузилась в туман. Замученный клерк и оба плаката стали едва
различимы. — У вас повсюду филиалы.
— Мисс Лаур, вы когда-нибудь расписывались в нашей платежной ведомости?
— Не припомню что-то.
— И не припомните. Вы у нас работаете... на общественных началах. Не нужно никуда ходить, вас там не примут.
— Угум. Короче, новый ствол — моя забота.
— Ведь вы это можете...
— Я могу все. Но однажды мне надоест!
— Желаю удачи, мисс Лаур...
Элен выругалась, наконец-то отцепила серьгу и взяла трезвонящий терминал. Пока она боролась со свитером, трубка успела чирикнуть раз пять
или шесть, и Элен тоже кое-что успела.
— От “стейджера” избавлюсь, Полушина не видела! — выпалила она.
Абонент кашлянул.
— Желаю удачи, мисс Лаур...
— И вам того... — начала Элен, но терминал уже пропиликал “отбой”. — Я от вас уйду, — прошептала она.
Отделаться от Компании. Месяц пошляться по Европе, потом... устроиться в новую Компанию. Потом УЙТИ и оттуда, а потом...
— Потом я умру, — сказала она рыбкам. — Но вы сдохнете раньше.
Минус 38 часов
— ...продолжаются поиски опасного преступника...
Тиль убавил громкость и дальше озвучил за диктора сам:
“...ордер на его арест выдан Европейским Трибуналом полтора года назад. На счету Тиля Хагена разбойные нападения, захваты заложников и
убийства. Ввиду особой опасности, которую Хаген представляет для общества, Евротрибунал вынес приговор заочно. Спец-Службы предпринимают
беспрецедентные меры, но результатов они пока не дали, и Тиль Хаген по-прежнему остается на свободе”.
— Истинная правда, — сказал он вслух.
На экране появилось несколько анимированных фото: престарелый трансвестит, губастый негроид и патлатый бродяга в засаленном рубище.
“Преступник владеет искусством маскировки”, — мысленно пояснил Тиль.
— А еще я мог бы прикинуться обезьяной... — пробормотал он, переключая программу.
— Забавный случай в Московском зоопарке. Годовалый шимпанзе, сбежавший вчера из вольера...
Тиль крякнул и пошел за кофе. Автомат в номере был паршивый, под стать отелю. В бункер выпала чашка, сверху в нее полилась коричневая
бурда.
— Уважаемый пользователь, десять процентов от стоимости этого напитка за вас оплатила компания “Глобал-Фудс”, — донеслось из крохотного
динамика.
— Я не пользователь. Я сегодня Рихард Мэйн.
Тиль вдруг щелкнул пальцами и, вернувшись к монитору, набрал адрес своего студенческого блога. Сайт не обновлялся бог знает сколько
времени, и его могли уже снять, но... могли ведь и оставить.
Страница загрузилась мгновенно — когда Тиль ее создавал, не было еще ни эхозвука, ни безумной квадрографики, да и скорость связи лишь
называлась скоростью. Сейчас этот сайт выглядел убого, но он был: с его биографией — до третьего курса, — с его контактными адресами в
студенческом городке, с его избранными — тогда, десять лет назад, — ссылками и... с чужим портретом.
Тиль прищурился. Не узнать самого себя вряд ли возможно, но это лицо он не узнавал. Были какие-то общие черты, не более того.
Одежда... Да, он вполне мог так одеваться: рубашка на “молнии”, под ней — красная майка анархиста. Прическа... тоже что-то в этом духе.
Неровная челка, закрытые уши, с макушки спускаются несколько отдельных, по-разному выкрашенных прядей. Но морда определенно чужая.
Тиль перешел в галерею и присвистнул. Все было родное: пьянки-гулянки, студенческие марши какого-то-там-протеста, лодки и велосипеды,
друзья и подруги, и везде — тот самый парень с титула. Владелец заброшенного блога. Тиль Хаген, значит...
Страницы на экране были кем-то сделаны, и сделаны профессионально. Почему он раньше сюда не заглядывал? Потому, что лишь сейчас, после
этого случайного — действительно случайного — совпадения про обезьяну его вдруг посетила простая мысль.
Форвертс не всесилен, и его давно должны были выловить. Его искали на материках и на островах, в городах и поселках — везде, где живут хоть
какие-то люди. Загоняли в угол, посылали за ним спецназ, прочесывали целые кварталы. Тратили средства, отрывали от работы специалистов... И
при этом заменили в сети его фотки — чтобы кто-нибудь случайно не опознал.
Через экран протянулась красная полоса, и Тиль без особого удивления прочел:
“ВНИМАНИЕ! Если Вам известно местонахождение Тиля Хагена, Вы обязаны немедленно сообщить об этом по любому из анонимных каналов. В
противном случае Вы понесете ответственность за укрывательство”.
Текст полз в четыре строки, на четырех языках. Перестраховались, хватило бы и двух — человеку, не владеющему ни русским, ни немецким, в
Европе делать нечего.
У Тиля возникла дикая идея отбить свой адрес в отеле, вплоть до этажа и номера. Он попробовал угадать, к чему это привело бы, но на пустые
фантазии форвертс отаывался редко.
Покинув гостиницу, он остановил такси и сразу показал водителю новенькую сотню.
— Видно, не на Арбат поедем... — предположил тот.
— Мытищи.
— Так это...
— Это — сверху счетчика, — сказал Тиль, припечатывая банкноту к приборной панели.