Ближе к вечеру лес стал чуточку более проходимым, и скорость передвижения Годзиллы снова увеличилась. Но было уже совершенно очевидно, что достичь города до заката солнца они не успеют, и Тим забеспокоился:
- Как скоро ты снова потеряешь способность логически мыслить? - спросил он у мерно шагающего Годзиллы.
- Об этом нет записей в моем дневнике, - прозвучал безразличный ответ, но Тиму в нем послышался легкий сарказм. 'В самом деле', - подумал Тим со стыдом, - 'как бы он мог записать, во сколько это с ним происходит? Хотя...'
- Это понятно, - сказал Тим, - может, по ним можно как-нибудь догадаться? Например, если в твоих записях упомянут закат, это означает, что, как минимум до заката ты остаешься разумным.
- Это означало бы, что один раз я оставался разумным до заката, но не то, что так бывает каждый день, - возразило чудище, немало удивив Тима - он-то уже привык считать Годзиллу простоватым и не слишком умным.
- Но и это рассуждение лишено смысла, - добавил Годзилла, - в моих записях нет упоминаний заката или других явлений, по которым можно было бы определить время.
- Понятно, - сказал Тим с сожалением и задумался. 'Пожалуй, зря я его тупым считаю', - решил он после некоторых раздумий, - 'ему же, фактически, день от роду, он ни фига не помнит и не знает. Мне сотри всю память, я бы, наверное, с месяц полным идиотом выглядел. А этот - ничего. Раз-раз, прочел свои записки, все заново сообразил и дальше топает. Молодец'. Потом мысли Тима приняли другое направление, - 'А интересно, как он их читает? У него глаза внутри что-ли? Будто это не листки с надписями, а компакт-диск какой-то... Точно!' Тим улыбнулся неожиданно удачному сравнению, - 'я, стало быть, ему компашку с вирусом подсунул. Эти, Руша Хем со своими волинами - каждый день Годзилле вирус чистили, а компакт-диск вынуть забывали. Нормальное дело, с кем не бывает. Вот и допрыгались...' Но тут Годзилла вдруг неожиданно встал неподвижно и Тим напрягся. 'Уже?' - подумал он, - 'вчера пол-ночи прошагал, а сейчас еще и не стемнело...'. Осторожно положил руки на 'тарелку', и тихонько спросил:
- Почему стоишь?
Против ожидания, Годзилла ответил и ответил сразу же:
- Река. Обрыв. Я могу перепрыгнуть, но не уверен, сможешь ли ты удержаться.
'Обрыв?', - Тим посмотрел вниз и с удивлением заметил, что ровная поверхность заканчивается буквально в метре от ног Годзиллы. Растущие по краю обрыва кусты и нависающие над ним деревья маскировали обрыв своей листвой, но теперь Тим видел, что за листьями расстилается чистое пространство. Он вгляделся, прищурив глаза, и с трудом рассмотрел сквозь листву деревья и камни на другом берегу. Было до него, по прикидкам Тима, метров тридцать-сорок. 'Перепрыгнуть? Ничего себе'. Река глухо рокотала где-то далеко внизу, видно ее не было, да и слышно тоже не очень. Тиму совершенно не улыбалось измерить глубину обрыва самим собой, поэтому идея с 'перепрыгнуть' ему не понравилась. Очень не понравилась.
- Нет, - сказал Тим, - я против. Если я упаду, то погибну, и ты не сможешь дойти до Сейеса, потому что некому будет использовать эту 'тарелку'.
- Что ты предлагаешь?
- Я предлагаю сейчас остановиться на ночь, а с утра продолжить путь. Вчера ночью ты меня чуть не убил, когда потерял это... способность логически мыслить. Мне просто повезло, что я успел применить 'тарелку'. Сегодня может и не повезти.
- Что ты предлагаешь? - повторил Годзилла.
- Есть одна мысль, - Тим скинул 'тарелку' вниз, встал, прошел к хвосту Годзиллы и, уже испробованным способом, съехал по нему вниз. Спрыгнул с конца хвоста на землю, прошелся, остужая ноющую обожженную кожу.
- Если использовать этот предмет, - Тим подобрал 'тарелку', - до того, как ты все позабудешь, это не... поможет? Как думаешь?
Годзилла глухо уркнул и повернулся к Тиму.
- Полагаю, что не поможет. Или подействует непредсказуемым образом, например, отсрочит потерю мной способности логически мыслить на срок, значительно меньший обычного. Кроме того, я не хочу, чтобы ты применял предмет до того, как это будет необходимо.
'Ага', - подумал Тим, пряча усмешку, - 'как я и полагал. Значит, достаточно крутнуть эти тарелки и ты снова станешь считать меня своим хозяином'.
- Понял. Тогда такое предложение. Я сяду от тебя шагах в трех - твоих шагах, конечно же - а ты будешь потихоньку считать вслух до... до скольки получится. Как только ты замолчишь, я буду крутить тарелки. Пойдет?
- Кто пойдет и куда?
Тим в досаде махнул рукой.
- Никто. Это я интересовался - приемлемо ли мое предложение?
- Да, - Годзилла помедлил, - приемлемо. Я нахожу его разумным и достаточно надежным.
- Тогда, - Тим немного отошел от обрыва и сел на землю, - давай устраиваться на ночь.
Годзилла постоял секунд десять в раздумьях, потом шагнул наискосок от обрыва, встал боком к Тиму и сказал глухим голосом:
- Один... два...
Тим зевнул и пристроил перед собой 'тарелку'.
Замолчал Годзилла на счете 'восемь тысяч семьсот семьдесят три'. Или что-то около того. К этому моменту Тим успел уже десять раз проклясть свою идею, которая поначалу казалась очень умной, но с каждым часом, проведенным рядом с бубнящим цифры Годзиллой, выглядела все тупее и тупее. Кроме того, монотонный счет глухим голосом, в сочетании с мерным рокотом реки, навевали сон похлеще снотворного газа. Тим уже и по щекам себя хлестал, и рожи корчил, и уши тер - тщетно. Веки тянуло вниз с такой силой, словно весили они кило по три каждая. Так что, когда Годзилла, наконец, замолчал, Тим даже не сразу среагировал. Секунд пять он тупо пялился на замерший в полутьме силуэт, и, только когда Годзилла присел и резко развернулся к Тиму, крутнул ладонями внешнюю 'тарелку' по часовой стрелке. Годзилла, уже поднявший ногу для шага вперед, поставил ногу обратно и замер.
- Ничего не читай, - Тим зевнул, - и охраняй меня, пока я не дам тебе другого задания.
- Понял, - глухо отозвался Годзилла.
Тим облегченно вздохнул, оттолкнул от себя 'тарелку' и лег набок.
Видимо, хищников в этих краях водилось меньше, чем там, где они шли вчера - круг трупов поутру выглядел вовсе не так внушительно. Это даже и не круг был - просто штук десять тушек лежали на разных расстояниях от места, где спал Тим. Годзилла тем же безмолвным изваянием торчал неподалеку. Тим встал, потянулся, осмотрел ноющую и слегка распухшую ступню, потом похромал к торчащему неподалеку пеньку. Отломал большой кусок коры, приложил его к пятке и надел сверху оба носка. Критически осмотрел результат, хмыкнул и повернулся к Годзилле. Вряд ли эта 'обувь' продержится хотя бы пару километров, но Тим пока пешком идти и не собирался. Зато теперь можно было наступать на правую ногу, не опасаясь новых заноз.
- У тебя есть листки с записями, - сказал Тим Годзилле, - прочитай их. Потом можешь делать, что захочешь.
Годзилла постоял немного, дернулся, уркнул.
- Я удовлетворен твоим пожеланием, - сообщил он, - ты можешь продолжать сопровождать меня в Сейес?
- День Сурка, блин, - пробормотал Тим по-русски, подбирая с земли 'тарелку' и осторожно подходя к обрыву, - Да, могу. Только сначала надо придумать, как мы на другой берег переберемся. Сейес же на другом берегу, как я понимаю?
- Сейес на другом берегу, - согласился Годзилла, - я могу перепрыгнуть.
- Но не уверен, что я удержусь, - отмахнулся Тим, ложась на землю и подползая к самому краю, - плавали, знаем. Сделаем так - я спущусь вниз, обрыв не такой уж крутой, перейду речку и поднимусь с другой стороны. А ты перепрыгивай. И тарелку с собой прихвати.
Суставчатая конечность подхватила лежащую на земле 'тарелку', Тим же вздохнул, развернулся спиной к обрыву и принялся нашаривать ногами опору. Но тут его плотно обхватило поперек спины и подняло в воздух.
- Ты чего?! - возмутился Тим, болтая ногами, - отпусти меня!
- Не согласен, - сказал Годзилла, усаживая Тима себе на спину, но захвата не ослабляя, - выполнение твоего предложения займет много времени. Я буду тебя держать в момент прыжка.
- Стой! - крикнул Тим, но чудище его не слушало - молча сделало два шага назад, потом рвануло к обрыву. Листья метнулись в глаза Тиму, он попытался пригнуться, но не смог - Годзилла по-прежнему крепко держал его. Тогда Тим закрыл глаза и заорал. Ветки больно хлестнули его по щекам, потом остались только ветер в лицо и ощущение свободного полета. Тим открыл глаза, увидел стремительно приближающиеся камни противоположного берега, сжался и снова закрыл глаза - берег был слишком высоко. Вдруг его резко дернуло вверх, потом Тим почувствовал сильный удар по ногам, упал и покатился, ничем не удерживаемый.
Полежал пару секунд, сел, отплевался от набившейся в рот пыли, протер глаза. Он сидел посредине развесистого куста и смотрел сквозь свежий пролом на освещенный солнцем обрыв другого берега. Похоже, Годзилла успел закинуть его на ровную поверхность. 'А где же он сам?' - встревожился Тим, вставая на ноги, но подойти к обрыву не успел - из-за его края выметнулись две... нет - три(!) суставчатые конечности и принялись шарить по округе, сдирая дерн и кроша кусты. Тим на всякий случай выбрался из 'своего' кустика и быстро отошел подальше от края обрыва, сразу заметив, что его нехитрая обувь на правой ноге приказала долго жить - видимо, от удара. Наконец, Годзилла зацепился всеми конечностями за более-менее крупные деревья, потом, с корнем вырвав одно из них, вылез на край обрыва. Задумчиво покрутил в лапе вырванное дерево (Тим хлопал глазами, открыв рот), лениво отшвырнул его в сторону, спрятал все конечности обратно в тело и повернулся к Тиму.
- Круто, - сказал Тим, - уважаю.
Годзилла молча протянул ему 'тарелку'. Тим взял ее обеими руками, посмотрел на чудище.
- Ну, пошли дальше.
На этом берегу лес снова стал вполне проходимым, Годзилла прибавил скорость и понесся сквозь кусты, как взбесившийся бульдозер. Тим только и делал, что отряхивался от сыплющихся со всех сторон листьев и отломанных веток. Он периодически интересовался у бегущего Годзиллы, сколько еще осталось до Сейеса, и сделал вывод, что до своей цели они доберутся не просто сегодня, а уже к полудню. Если, разумеется, им не встретится каких-нибудь непредвиденных препятствий.
Не встретилось. Солнце едва висело в самом зените, ощутимо припекая даже сквозь листву, когда Годзилла вдруг резко снизил скорость, а потом и совсем остановился. Тим выпрямился, отряхнулся и поинтересовался:
- Что случилось.
- Сейес, - последовал ответ. Тим недоуменно огляделся, но по-прежнему не видел ничего, кроме листьев и веток.
- Где?
- Впереди. До него меньше лана. Прямо перед нами дорога, которая ведет к нему.
Годзилла обхватил Тима за пояс, поднял его в воздух и поставил на землю прямо перед собой.
- Мне требуется помощь, - сообщил он, - я размышлял, и сделал вывод, что в Сейесе есть люди, которые могут навязать мне свою волю без моего на то желания.
Тим подумал и кивнул.
- Ну да, логично. Раз такие, как ты, появляются в этом мире через Сейес, пожалуй, там знают, как с тобой обращаться.
- Поэтому я сам не могу пойти в Сейес.
Тим нахмурился, предчувствуя что-то неприятное.
- Ты пойдешь туда без меня.
- Я же..., - начал возражать Тим, но чудище его не слушало:
- Ты не отличаешься внешне от жителей этого мира, поэтому ты сможешь проникнуть в Сейес и привести сюда человека, который сможет открыть для меня дверь.
- И как я это сделаю?! - возмутился Тим, - думаешь, так он меня и послушается?