В общем, Хартия давала разумные рекомендации для обоих описанных случаев. Но для «Лигерона» увы, реализовался третий случай, обоснованно считавшийся невероятным и потому Хартией не предусмотренный: два звездолета разных цивилизаций оказались в одной планетной системе практически одновременно. Этим досадным обстоятельством первого в истории контакта космических цивилизаций и был вызван семиэтажный крик души капитана Боуза в момент обнаружения корабля иных.
2. Цивилизации, Хартии и предсказатели
— Мы провели расшифровку их возможных траекторий – отрапортовала Айра, — все на экране. Как будем действовать дальше, Босс?
— Знаешь, Оса, как ежики размножаются? – спросил капитан.
— Ну, поскольку они живородящие млекопитающие…
— …Очень осторожно, — перебил он, — поскольку у них иголки. Аналогично и мы с иными. Ставлю свою любимую чашку против кубометра вакуума, у иных есть точно такая же хартия и в ней написано то же самое, что в нашей…
— И нет ни слова про такое идиотское совпадение, — уточнил Фрой.
— Тут важен принцип, — твердо сказал Хольм, — максимум дружелюбия и осторожности. И, насколько я понимаю, пока что обе стороны ему следуют. Я имею в виду, на уровне автоматики.
— Абсолютно верно, — подтвердил Фрой, — Наш комп через три секунды после радарного контакта, отработал пробивку кротовой норы и сбросил через нее пакетный сигнал на Терру. А еще через полсекунды засек возникновение кротовой норы около корабля иных. Потом иные, точнее, видимо, их комп, отправил нам импульсами на частоте возбуждения атома водорода фрагмент ряда Фибоначчи, 5 первых чисел – и наш комп ответил отправкой фрагмента из следующих пяти чисел. А сейчас, пока мы разговоры разговариваем, компы уже во всю общаются на тему взаимной интерпретации языка.
— Если я еще не разучился считать, — Нген на мгновение задумался и продолжил, — для согласования любого регулярного дискретного кода компам с быстродействием 10 в 18–й требуется порядка 1000 секунд, не более.
— Компы справились быстрее, — сообщила Айра, — вот, у меня уже запрос висит: «прошу подтверждения на корректировку траектории».
— Какую? – спросила Рами, и, посмотрев на навигационный голоэкран, добавила, — Ясно, синхронный выход на свободную орбиту 2–й планеты высотой 400 километров. Значит, их тоже интересует вторая…
— Еще бы, — хмыкнул Хольм, — если у 1–й температура +600 по Цельсию на поверхности, у 3–й нет атмосферы, а у 4–й и следующих нет твердого ядра, хотя есть спутники… Но тебя, Шарк, заинтересовали бы спутники?
— Не в первую очередь, — признала она.
— Вот и иных они интересуют не в первую очередь.
— Вообще–то, мы участвуем, поэтически выражаясь, в важнейшем событии за всю космическую историю, — сказал Фрой, — нам сказочно повезло, что мы их встретили.
— Хорошо бы, нам еще повезло не нагородить глупостей при этой встрече, — скептически заметил Нген, — с этой минуты мы по уши в красной зоне риска.
— И природа этого риска нам ни капли не понятна, — добавил Хольм, — черный ящик.
— Не такой уж и черный, — возразила Рами, — и, кстати, эта встреча была предсказана более 200 лет назад. Именно в окрестностях Сердца Змеи.
— Двести лет назад? – переспросил Нген, — но тогда еще и в космос толком не летали.
— Ну и что? — возразила Рами, — Джонатан Свифт предсказал спутники Марса за много лет до их открытия, а Иван Ефремов предсказал первый контакт…
— Так, мальчики–девочки, — перебил капитан, — подтверждение даем на смену траектории? Ну? Возражений не слышу… Нет возражений? Смену курса подтверждаю…
— Траектория изменена, — отрапортовал Фрой.
— Смотрите, — сказала Айра, тыкая пальцем в голоэкран, — иные тоже изменили траекторию.
— Естественно, — пробурчал Хольм, — я же сказал, у них такая же хартия… Ну, и как у нас теперь все это выглядит? Ага, понял. Расчетное время до выхода на орбиту и визуального контакта – 9 часов 40 минут. Шарк, что ты там говорила про Эриха Фромма?
— Про Ивана Ефремова, — поправила она, — это был писатель–фантаст, он предсказал…
— Я понял, что он предсказал здесь контакт. А что он еще предсказывал? Эта книга есть в библиотеке? Она большая? Как называется?
— Так и называется «Сердце змеи». Около ста килобайт.
— Может, стоит почитать? – предположил Нген.
Капитан кивнул:
— Почему нет? Флэш, сколько времени пройдет, пока комп сможет преобразовать информацию иных в форму, пригодную для нашего тупого восприятия?
— Полагаю, Босс, что не менее двух часов. Возможно, два с половиной.
— Ну, что ж. Надеюсь, этого времени всем хватит. Перерыв 120 минут. На вахте остаюсь я. Остальным – лежать, читать и питаться в любой последовательности. После перерыва рассчитываю видеть всех сытыми, отдохнувшими и поумневшими на сто килобайт.
— Босс, объяви хотя бы парную вахту, — возразила Рами, — тебе тоже отдохнуть надо. И поесть, кстати.
— Ладно, принято, — согласился он, — Значит, так: на вахте я и Шарк. Тем более, она эту книгу уже читала. И мне расскажет. Логично? Все, время пошло. И лично я намерен
принять что–нибудь съедобное. И какао! Я вдруг понял, что ужасно хочу горячего какао! Шарк, ты как относишься к какао?
— Босс, ты же знаешь, что я пью только чай. Зеленый.
— Такая молодая, а уже консерватор, — буркнул Хольм, — ладно, о вкусах – или хорошо, или ничего. Так что же предсказал мастер Ефремов?
— Кратко или подробно? – спросила она.
— Предельно подробно, Шарк. Меньше всего я хочу упустить что–либо важное.
— Хорошо, — сказала Рами, после чего забралась в кресло, скрестив ноги, выпрямив корпус и приняв позу, которую обычно можно наблюдать только на доисторических индийских статуэтках.
— Ты уверена, что тебе так будет удобно? – поинтересовался капитан.
— Конечно. Это называется «лотос». Способствует правильному дыханию, осанке…
— … И вообще исключительно полезно, как и все, что ты делаешь, — перебил он, — излагай, пожалуйста.
— Излагаю. Когда навигационные устройства террян фиксируют корабль иных, а их навигационные устройства – фиксируют корабль террян, оба корабля производят корректировку курсов, так чтобы встретится. Терряне, все кроме вахтенного, идут в библиотеку обсуждать стратегию контакта…
— Почти как мы, — заметил Хольм.
— Да, забавно, правда?
— Не то слово, — буркнул он, — и что они решают?
— Ну, после положенных слов про достижения человечества, начинается тема эволюции и ксенобиологии. Ефремов, точнее его герой обосновывает тезис, что любая вертикальная эволюция приводит не только к разуму но, одновременно, и к эстетичным формам жизни.
— Эстетичным с чьей точки зрения? – спросил Хольм.
— Автор считал биологическую эстетику универсальной, как я поняла. Что целесообразно, то эстетично, — пояснила Рами, — он склонялся к мысли о том, что вообще любые разумные существа похожи на людей по форме.
— Спорно, — вздохнул Хольм, задумчиво почесав пузо, — и про универсальную эстетику спорно, и про сходство с людьми тоже.
— Спорно, — согласилась она, но логика есть. Валлаби похожи на кроликов, а кенгуру – на больших тушканчиков, хотя у них совершенно разный генезис.
— У них совершенно одна и та же родная планета, — возразил он, — а троглодиты на 4–й планете 82–Эриадны похожи на что–то среднее между рептилиями и амфибиями.
— Но, согласись, Босс, не без сходства с людьми. Они двуногие, двурукие, почти прямоходящие, с бинокулярным зрением…
— Ну, да. И с массивным хвостом, которым балансируют при прыжках. По–моему, Шарк, они больше похожи на очень толстых кенгуру, переодевшихся лягушками, чем на людей.
Рами плавно поменяла позу, уселась на пятки, и ответила:
— Обитатели 4–й Эриадны так и не создали машинную цивилизацию, хотя они существуют значительно дольше людей. Какое–то несовершенство помешало им развиваться.
— Ты считаешь, что в этом виноват их хвост? – осведомился капитан.
— Я просто излагаю мнение доктора Ефремова, — напомнила она.
— Да, разумеется… И что у него дальше?
— Дальше идет рассуждение о ксеноноологии. Ефремов придерживался идеи общности свойств разума. Он полагал, что все разумные существа цивилизаций класса выше III–a будут иметь сходные принципы мышления и этики. Тем более сходные, чем выше уровень развития. Две разные цивилизации, достигшие звезд, легче сговорятся, чем два диких племени с одной планеты. За точность цитаты не ручаюсь, но… В общем, Босс, это то, исходя из чего ты решил, что у нас и у иных одинаковые хартии дальней разведки.
— Хартия — это не этика, это прагматика, — твердо сказал капитан, — а прагматика – это почти то же, самое, что теория игр. А теория игр – это математика, она универсальна.
— А Ефремов так и пишет, — сообщила Рами, — у цивилизаций, начиная с III–b этика почти сливается с прагматикой. Потому, что они состоят из действительно разумных существ. Не случайно, кстати, хартия не принимает во внимание интересы цивилизаций более низкого уровня. Никто этого не говорит вслух, но дело ведь не только в оценке риска конфликта. Мы просто не считаем их вполне разумными.
— Мы уклонились от Ивана Ефремова, — напомнил Хольм.
— Ни капли, — возразила она, — Ефремов как раз показывает, насколько непрагматичная этика свойственна цивилизациям от II до III–a. В области оценки рисков, в экономике, управлении и… Во всем остальном тоже. Я не настолько хорошо знаю средневековую историю, чтобы разобраться в его рассуждении на эту тему. Он пишет, что некоторые цивилизации III–a самоуничтожаются в военных конфликтах переходного периода от средневековья к новому времени. Опасная точка: некоторые ядерные и космические технологии уже открыты, но принципы прагматики еще не восприняты, как единственно пригодные для устройства общества. У нас эта точка пройдена чуть больше века назад.
— Да, — согласился капитан, — это один из постулатов пока не проверенной теории Дрейка.
— Затем, — продолжала она, — Ефремов описывает процедуру сближения и стыковки кораблей. Технические детали я пропускаю, они не очень соответствуют…
— Понятно. И что дальше?
— А дальше выясняется, что иные на вид – как люди, но окислитель в их метаболизме не кислород, а фтор. В качестве растворителя, соответственно, не вода, а фтороводород. Это, конечно, делает прямой физический контакт невозможным. Максимум – похлопать друг друга по плечу через скафандр.
— В нашем случае этой проблемы нет, — заметил Хольм, — Как бы эти ребята не выглядели, они дышат кислородом и состоят из водно–органического коллоида, как и мы. Правда, биополимеры в этом коллоиде другие. Вместо полипептидов – полиэфиры, например.
— Откуда ты знаешь, Босс?
— Оттуда, что иногда вынимаю нос из своей чашки и поворачиваю к экрану. С химией комп уже разобрался… И с астрономией тоже. Наши иные происходят с 3–й планеты звезды HD 80606, Это в созвездии Большой Медведицы, около 190 световых лет от Солнца.
— И больше 200 световых лет отсюда? – уточнила Рами, — получается, они принадлежат к классу III–c. То есть, они несколько более развиты, чем мы, как и предполагал Ефремов.
— Получается что так, — он ткнул пальцем в угол голоэкрана, куда комп вывел 3d модель корабля иных построенную по данным радарной съемки — Глянь на это. Чувствуешь?