— Я заметила, что тебе не по себе в толпе, — сказала она, словно извиняясь. — Вы, сорохи, вообще нелюдимые.
— По вашим меркам — да, — кивнул Тим. — Спасибо.
Он хотел спросить, зачем любящим коммунальное житье шемин-мингрелям вообще отдельные кабинки в стратосфернике, если они так любят тереться локтями, но не спросил. Настроения не было на социологические изыскание. Да пусть она хоть для чумных предназначена, ему-то что.
…Интересно, а сколько шемин-мингрелей действительно считают «сорохов» чумными? Больше или меньше, чем жителей человеческих планет, которые призывают отказаться от всяческих контактов с инопланетянами? В какой культуре больше подозрительных типов, больше фанатиков, больше недоверия к чужакам?..
Раньше Тим не задумываясь сказал бы: в человеческой. Теперь он начинал думать, что возможно, примерно поровну. Просто проявляется это недоверие по-разному.
У людей — прямым подозрением, жестокостью, агрессией. У шемин-мингрелей — игнорированием, ограничением контактов. Например, из других ассистентов в посольстве, кроме Тани, так никто с Тимом и не заговорил.
Но вот странно — даже их террористы не желают убивать. По крайней мере, напрямую и окончательно. Причинять страдания — да, это они готовы…
Тим попробовал подумато о чем-то другом — эти мысли и его настроение, пожалуй, не шли на пользу Джеку. Может быть, пес грустит и не сам по себе, может быть, его придавило настроение Тима. Но свернуть с натоптанной дорожки не получалось.
Выздоравливая, Тим довольно много читал о технологии разворачивания и свертывания пространства и о том, как она использовалась. На общеторговом было довольно много неспецифической информации на эту тему, а специфическую Тим бы и не понял — ну не был он математиком-физиком и в единой теории субатомного вакуума не шарил.
Одно он знал точно, как любой школьник в Земной Конфеедрации: свертывание пространства-времени применяли в космосе уже очень давно, а на планетах — только недавно. Малейшая ошибка на планете могла повредить само небесное тело — очень уж мощная технология. Шемин-мингрели одними из первых санкционировали даже спорадическое использование. Теперь Тим думал, что дело было в их национальной страсти к неоправданному риску.
А вот в космосе этот принцип как только не применяли! При переводе космического корабля в перпендикулярное пространство означенный корабль мог всего за несколько месяцев на обычной досветовой скорости проделать путь, на который иначе потребовались бы многие сотни или даже тысячи лет. Разница состояла в том, что люди могли только сворачивать пространство вокруг корабля вместе с кораблем, при этом захватывая кусок космоса в несколько тысяч километров. А Галактическое Содружество давно умело создавать зону свернутого космоса, сравнительно небольшую в диаметре, куда корабль входил и двигался, как по туннелю.
Вариант с копированием космического корабля тоже был возможен. В этом случае внутри перпендикулярного пространства оказывался этакий «призрак» корабля с экипажем, который исчезал при попытке вывести его в обычное пространство. Опять же, вместе с экипажем.
И наконец, существовал еще такой вариант: когда некий стационарный объект, например, космическая станция, переносился в параллельный временной поток с полным молекулярным сканированием всего, что находилось на борту. (Каким-то образом молекулярное сканирование было завязано на перенос; без переноса осуществить его было невозможно). Далее если какое-то живое существо погибало на борту этого космического объекта, однако тело оставалось сравнительно нетронутым (или его удавалось быстро заморозить), на выходе из свернутого пространства матрицу сознания можно было наложить на мертвое тело и получить в итоге индивида, идентичного тому, который в свернутое пространство вошел.
То же самое, кстати, можно было проделать на космическом корабле, который сам генерировал поле вокруг себя. Даже если на корабле случалась катастрофа и погибал весь экипаж, но тела их и сам корабль оставались относительно целыми, автоматика могла вывести корабль из свернутого пространства с живым экипажем — правда, ничего не помнящим с момента сканирования. (После этого перед экипажем мог возникнуть вопрос, хватит ли им рабочего вещества на повторный вход в перпендикуляр, смогут ли они рассчитать точки входа и выхода — не на всех кораблях были достаточно мощные компьютеры, большинство маршрутов передавалось в виде готовых программ… Иными словами, космонавты все равно могли погибнуть, но у них появлялся некоторый шанс).
Этот фокус уже пару сотен лет использовали для проведения опасных экспериментов или для опасных производств, которые, тем не менее, требовали человеческого контроля. Технология была отработана; «дважды родившиеся», случалось, получали психические расстройства, но это считалось чисто личностными проблемами. «Воскрешение» такого рода никакого вреда для здоровья не несло.
Правда, и настоящего бессмертия оно, конечно, не обещало.
Не позволяло оно сделать и искусственных людей, наложив скопированную личность на какое-нибудь произвольно выращенное или даже клонированное тело с «пустым» мозгом: на заре космонавтики такие исследования в Галактическом Содружестве проводились, но в результате получались либо кататонические больные, либо бормочущие психи, проносящие ложку мимо рта. Это, кстати, в свое время породило среди общественности обширные дискуссии о проблеме духовности, — которые долетали даже до Земной Конфедерации. Тим помнил, что видел заголовки вроде «Богомерзкие эксперименты ксеносов доказали существование души: может ли из греха родиться благо», — но тогда это его уже не интересовало. Покинув родную планету, он перестал ходить в церковь.
На Земле были панические настроения по поводу использования этой технологии и возможной подмены людей. Одна из однокурсниц Тима даже писала по этому поводу дипломную работу. Но тогда пришлось бы подозревать любого, кто хоть раз совершил полет на космическом корабле Содружества.
В их посольстве случившееся тоже привело к определенным последствиям. Несмотря на то, что Вонг вроде как сказал никому не докладывать, Айрин, Калмер и Саид были отозваны на Землю, вместо них прислали замену. Пару дней назад Тим получил от Айрин письмо: ее перевели на какую-то скучную должность по перекладыванию бумажек, что она переживала очень тяжело. Из чего Тим сделал вывод, что либо Вонг, либо Данилова, либо оба об этом обо всем куда-то доложили, и Земля не знает ни о чем только «официально». Ну что ж, Тим подозревал, что так и будет.
Лену Баум, правда, не тронули. Может быть, потому, что она была сугубо гражданской? Или просто нелегко было найти хорошего врача, который согласился бы на откровенно нудную работу?
А больше ничего особенного не случилось, не считая того, что Тим медленно выздоравливал и иногда видел кошмары о выставке кукол, и Джек захандрил. Ну и вот теперь наконец-то Таня позвала его с собой, показать Проект и дать необходимые разъяснения.
* * *
Полет на стратосфернике короток: не успеешь взлететь — и уже посадка. Технология опять же не новая: на Земле стратосферники используются уже очень давно. чуть ли не с двадцатого века. В свой первый полет на стратосфернике Тим с удовольствием любовался на черное небо с рассыпанными по нему звездами, на пелену облаков внизу и представлял себя уже настоящим космонавтом (ему было восемнадцать и он только-только завербовался). Но на стратосфернике шемин-мингрелей окон не было.
Правда, перегрузок тоже не было, — это плюс.
Они приземлились в другом аэропорту, не таком просторном, как линкарский, но более зеленом. Линкарский космодром был более-менее похож на земные, здесь же, кажется, джунгли врывались в аэропорт прямо с порога духотой, влажностью, пряными запахами и пышными, разлапистыми растениями.
Все это неожиданно так напомнило Землю, что Тим машинально огляделся в поисках нищих и разноголосых таксистов: где-нибудь в тропиках они всегда образуют слаженный хор. Но нет, все-таки это была Триока, а не Земля, и ничего интереснее делегации каких-то незнакомых Тиму инопланетян со змеями вместо волос им не встретилось.
Ей-богу, через время это начинает утомлять. Те инопланетяне, другие инопланетяне… Не то что не можешь вспомнить самоназвание или название планеты, иногда не получается даже сказать, члены они Содружества или так просто…
Джек реагировал похоже: сперва оживился из-за новых запахов, но потом как-то опять помрачнел. Возможно, из-за душной липкой жары.
Надо бы, пожалуй, все-таки насесть на Фридриха, чтобы он получше его осмотрел и еще раз взял анализы. Может быть, это все-таки какой-то вирус или последствия травм…
Тим думал, что они возьмут напрокат другой автомобиль, но Таня сказала:
— Пройдемся, тут недалеко.
Действительно недалеко: аэропорт, вопреки здравому смыслу, почти вплотную прилегал к жилым кварталам.
— Поле шумоподавления, — объяснила Таня. — Решили, что для такого маленького города, как Ила, это дешевле, чем относить аэропорт подальше и строить инфраструктуру.
— А если что-нибудь рухнет на город?
— Если капсула потеряет управление наверху, она рухнет очень далеко от аэропорта. А если у самой земли, то, напротив, далеко не улетит. Больше шансов, что она по городу промажет, и так, и так.
Тим потряс головой и решил, что некоторые образчики местной логики ему в голове не уложить.
— Хотя вообще-то некоторые спорят с этим, — продолжила Таня. — Прения в Управе Илы, как я слышала, идут уже лет сто. А аэропорт все стоит.
Тим пожал плечами, и они отправились в путь по городу, похожему одновременно на старые земные города и на декорации к фильму про сокровища ацтеков. Дома тут были построены из грубого камня и затянуты густым зеленым мхом, который не до конца скрывал довольно грубые гравировки. Но архитектура ничего особенного из себя не представляла: обычные, трех-четырехэтажные строения, с подъездами, палисадниками тенистыми зелеными дворами. Многие деревья цвели, усыпая растрескавшийся от времени и жары асфальт (или очень похожее покрытие) дорожек разноцветными лепестками. Низкое небо набухло серыми тучами и грозило пролиться дождем, но дождь все медлил.
Они почему-то шли не главными улицами — дворами. На них, то есть на Тима с Джеком, время от времени оборачивались, но нечасто: людей на улицах было немного.
— Выходной, — объяснила Таня. — И праздник. Все на пляжах, тут пляжи рядом. А я из-за тебя работаю. Вы, сорохи, меня заразили.
— Извини, — сказал Тим.
— Да нет, спасибо вам, — совершенно серьезно, без намека на шутку ответила Таня. — Я люблю работать. Но раньше меня всегда заставляли отдыхать, потому что все время работать вредно. А теперь у меня есть оправдание. Я спасаю Галактику.
Тим не знал, что на это ответить. Может быть, она все-таки пошутила?
Наконец они вошли в подъезд какого-то дома из такого же обычного здесь серого камня. Он казался обычным многоквартирным жилищем — дверь, перед которой они остановились, ничем не отличалась от двери в жилище самой Тани. Так и показалось, что сейчас оттуда выйдет вездесущая тетя Мина с печеньками.
Но дверь открылась не в квартиру, а в крохотную комнатку, вроде кабины лифта. Таня бестрепетно вошла в нее, и Тим последовал ее примеру. Втроем с Джеком они едва поместились, а недовольной Кире пришлось пристроиться у Тани на голове.