После этого ты исчезнешь. Я мог бы солгать тебе и пообещать, что
отправлю всю твою семью куда-нибудь на край света, на остров Дильмун. Но я редко лгу и никогда не делаю этого без необходимости. Если ты
вернешься из своего путешествия живым, я позабочусь о том, чтобы никто и никогда не узнал о подмене. Подумай сам, имперсонатор, и ты
поймешь, что это единственно верное решение. Но твоя жена и девочки останутся жить. Больше того, я торжественно обещаю, что если ты
выполнишь это задание, то жить они будут в достатке и даже твои внуки никогда не забудут вкуса чистой воды.
— Это означает, что у меня нет выбора?
— Разумеется, — печальным голосом отозвался король. — Не переживай, Тамим, выбора нет не только у тебя. У всего нашего мира выбора уже не
осталось…
…Он так глубоко нырнул в омут воспоминаний, что возвращение к реальности ударило по натянутым до предела нервам, словно луч яркого солнца
по привыкшим к темноте глазам. Машина стояла без движения. Кто-то — он не видел, кто именно, — распахнул дверцу и ждал, когда король Аравии
покинет салон.
“Ты должен сохранять мужество, — сказал ас-Сабах самому себе голосом короля, — ты должен держаться стойко и с достоинством… Иди, и да будет
милостив к тебе Аллах!”
— Сюда, Ваше Величество, — услышал он голос Бейли. Теперь полковник говорил не так отрывисто и на полтона ниже, словно боялся потревожить
кого-то. — Прошу вас, пойдемте… вас ждут.
Ас-Сабах вышел из машины и огляделся. Джип стоял в гигантском полутемном помещении, похожем скорее на ангар, нежели на гараж. Слева и
справа громоздились какие-то решетчатые конструкции в три человеческих роста высотой. На площадках решетчатых башен, нацелившись тупыми
рылами куда-то за спину ас-Сабаха, замерли массивные многоствольные пулеметы. Тамим непроизвольно обернулся — позади никого не было, только
медленно и торжественно смыкались массивные створки ворот ангара.
— Пойдемте, Ваше Величество, — повторил полковник Бейли совсем уже придушенным голосом. Ас-Сабах подхватил с сиденья плоский титановый кейс
и послушно двинулся за своим провожатым.
Здесь повсюду царил полумрак. Источником освещения служили горевшие вполнакала синеватые лампы, упрятанные в толщу стен. Одна такая лампа,
освещавшая неприметную металлическую дверь в задней стене ангара, при их приближении начала мигать все быстрее и быстрее, так что у ас-
Сабаха слегка закружилась голова. Мерцание лампы очень напоминало сигнал тревоги, не сопровождавшийся, однако, ни ревом сирены, ни иными
звуковыми эффектами — напряженную тишину ангара нарушал только гулкий звук их шагов. На секунду Тамиму показалось, что пулеметы на башнях
разворачиваются на сферических турелях и нашаривают хищными рылами его долговязую фигуру.
— Не волнуйтесь, Ваше Величество, — шепотом произнес полковник. — Система требует идентификации.
Он подошел вплотную к металлической двери и приложил к ней ладонь. Откуда-то из темноты сверкнул радужный лучик, кольнул полковника в
глаза. Потом дверь ушла в сторону — абсолютно бесшумно, словно растворившись в темноте.
— Полковник, а как же пропустили меня? Неужели особам королевской крови допуск не требуется? — поинтересовался ас-Сабах, спускаясь вслед за
полковником по крутой винтовой лестнице и недоумевая, в каком же странном месте назначил ему встречу тот, кого король Аравийский считал
могущественнейшим человеком мира.
— Вы — гость, — ответил Бейли, не оборачиваясь. — Вас пригласил сам Пророк. Мы оскорбили бы Пророка, подвергнув вас проверке.
“Надо же, как повезло, — подумал ас-Сабах. — Интересно, предусматривал ли ибн-Сауд возможность сканирования сетчатки глаза или проверки
папиллярных узоров? Наверное, предусматривал — не случайно же меня накануне полета заставили целый час держать руки в чане с отвратительным
теплым студнем, так и не объяснив, в чем смысл этой неприятной процедуры. Впрочем, доктора Газеви трудно упрекнуть в излишней
разговорчивости… Жив ли он еще?”
Доктор Газеви входил в состав маленькой группы заговорщиков, знавших правду об ас-Сабахе. Он осуществлял контроль над физической
подготовкой двойника, а также помогал пройти психокоррекцию. Раз в два дня доктор делал Тамиму инъекции какого-то легкого наркотика,
который, по его словам, способствовал замещению реальных воспоминаний и эмоций искусственно сконструированными образами. После третьей
инъекции ас-Сабах, уже освоившийся в роли короля, провел полночи без сна, решая любопытную задачу — каким путем можно гарантированно
избавиться от некоего ас-Сабаха после выполнения им деликатного и не терпящего огласки поручения. В конце концов он пришел к выводу, что
лучше всего ввести в организм агента медленно действующий яд, который должен сработать не раньше, чем вышеупомянутый ас-Сабах завершит свою
миссию. С тех пор Тамим невзлюбил доктора Газеви. Доктор, впрочем, платил ему тем же, обращаясь с ас-Сабахом как с безличным лабораторным
животным.
Лестница наконец кончилась. Они оказались в помещении, до странности напоминавшем большой лифтовый холл старинного отеля, только по бокам
от лифтов вместо милых сердцу администрации “Уолдорф-Астории” псевдоантичных ваз замерли литые фигуры автоматчиков.
При появлении полковника и ас-Сабаха автоматчики — каждый под два метра ростом — одинаковым движением взяли “на караул”. Сверкнули
серебряные шевроны с искристо-белым, сахарным солнцем. Гранитные подбородки дернулись вверх и в сторону.
— Лучшие солдаты в мире, — громко сказал полковник. — Гвардейцы Белого Возрождения, гордость нации…
Ас-Сабах, знавший о Гвардии Белого Возрождения все, что знал о ней король ибн-Сауд, вдруг поймал себя на странной мысли — солдаты караула
показались ему андроидами, стандартными персонажами фантастических фата-морган. Вряд ли такая ассоциация могла прийти в голову королю,
человеку глубоко религиозному и судившему об искусстве фата-морган только по рассказам советников. То, что король дилетант и похвалы его
стоят недорого, ас-Сабах выяснил довольно скоро, а позже убедился, что ибн-Сауд вообще считает ремесло импер-сонатора насквозь греховным.
Что, впрочем, не мешало королю использовать презренного лицедея в качестве своего двойника.
С шелестом разошлись хромированные дверцы лифта, и ас-Сабах с полковником вошли. Роль лифтера здесь, разумеется, выполнял гвардеец —
близнец тех, что стояли в холле, — такой же огромный и с таким же гранитным подбородком. Он вскинул руку к фуражке, Бейли коротко кивнул
ему, и лифт, помедлив секунду, рухнул куда-то вниз.
“Ты приближаешься к вратам ада, — повторял про себя ас-Сабах, — будь же спокоен и тверд, ибо Аллах не оставит тебя в своей милости…”
“Я не знаю, куда тебе предстоит попасть, Тамим, — сказал ему король. — Когда Совет Семи собирался в Хьюстоне, это обычно происходило в
здании, называемом Башней Финча, еще-с тех пор, когда он был губернатором Техаса.