Посвящается Марсии, Джону и Стэну
Мул– ...вскоре после падения Первого Фонда многим стали видны положительные стороны правления Мула. На фоне окончательного развала первой Галактической Империи он был единственным, кто был способен объединить Галактику под твердой властью. Коммерческая империя покоренного Фонда не была единой и держалась эфемерными связями, которых не упрочивали даже предсказания Селдона. Она была неизмеримо слабее крепко спаянного Союза Миров, в котором Мул объединил одну десятую часть планет и одну пятнадцатую часть населения Галактики. В эпоху так называемого Поиска...
Галактическая энциклопедия
Это далеко не все, что сообщает Энциклопедия о Муле и его империи, но содержание посвященной Мулу статьи Энциклопедии по большей части не связано прямо с нашим рассказом и слишком сухо для избранного нами жанра.
В статье дан анализ экономических условий, приведших к возвышению Мула до Первого Гражданина Союза (это официальный титул Мула), и оценка экономических последствий его возвышения.
Поэтому мы отказываемся от помощи Энциклопедии и предлагаем читателю наш собственный рассказ об одном из периодов эпохи Великого Междуцарствия, или промежутка времени между распадом первой империи и возникновением второй, – а именно, об окончании пятилетнего периода консолидации Союза Миров.
В Союзе политическое благополучие и экономическое процветание. Никому не хочется менять покой – пусть даже в железной хватке Мула – на хаос прошлых лет. Миры, до Мула бывшие под властью Фонда, иногда испытывают легкую ностальгию по прошлому – не больше. Предводители Фонда, бесполезные для Мула, умерщвлены, а полезные – обращены. Один из самых полезных среди обращенных – Хан Притчер, генерал-лейтенант.
В Фонде Притчер был капитаном и членом демократического подполья.
Когда фонд сдался Мулу без боя, Притчер продолжал сопротивление.
Разумеется, до тех пор, пока его не обратили. Хан Притчер понимал, что его обратил не высший разум, а мутант, способный перестраивать психику других людей в соответствии со своими потребностями. Однако, это полностью устраивало Притчера, он воспринимал обращение как должное, что свидетельствовало об успехе обращения.
И сейчас, возвращаясь из пятого похода за пределы Союза, ветеран разведки предвкушал встречу с Первым Гражданином с чувством, близким к простодушной радости. Суровое лицо генерала, словно вырубленное из темного гладкого дерева, на котором трудно было представить улыбку, не выдавало его чувств, но Мул не нуждался в их внешних проявлениях: он читал в человеческих душах.
Притчер оставил воздушную машину в бывшем вице-королевском ангаре и вошел во дворец пешком, как требовалось по этикету. Целую милю он шел по пустой дороге с нарисованной посередине стрелой, указывающей направление движения. Притчер знал, что на всей огромной территории дворца нет ни одного солдата-охранника, ни одного вооруженного человека.
Мулу не нужна была охрана.
Он всегда мог защитить себя сам.
Тишину нарушал лишь звук шагов Притчера. Впереди высился дворец, выстроенный из необычайно легкого и необычайно прочного металла в стиле поздней Империи. Дворец возвышался над всем городом.
А во дворце жил человек, на нечеловеческих способностях которого держалась новая аристократия и весь Союз Миров.
Высокая, массивная дверь распахнулась перед генералом, и Притчер вошел. Перед ним поднималась широкая лестница. Генерал воспользовался лифтом. Он остановился перед скромной дверью, ведущей в личные апартаменты Мула.
Дверь открылась.
* * *
Бейл Ченнис не был обращен. Говоря простым языком, его эмоции не были подстроены под желания Мула. Эмоциональная сфера Ченниса определялась наследственностью и полученным в детстве воспитанием. Такое положение дел Бейла вполне устраивало.
Ему еще не было тридцати, но он пользовался широчайшей популярностью в столице. Красота и остроумие принесли Ченнису успех в светском обществе, ум и выдержка послужили ключом к расположению Мула. От сознания своей популярности Бейл получал величайшее удовольствие.
И вот, Мул впервые вызвал его на личную аудиенцию.
Ноги сами несли его по длинному, блестящему шоссе, которое вело к башням из губчатого алюминия – бывшей резиденции калганских вице-королей, правивших от имени старой Империи, и независимых принцев, правивших от собственного имени, – ко дворцу Первого Гражданина Союза, правящего своей собственной империей.
Ченнис шел, напевая веселый мотив. Он знал, о чем пойдет речь – о Втором Фонде, об этом вселенском пугале, которого устрашился сам Мул, перейдя от экспансии к осторожному ожиданию, официально именуемому консолидацией.
В последнее время пошли слухи – а слухи нельзя остановить, – что Мул собирается предпринять новое наступление. Мулу якобы стало известно, где находится Второй Фонд, и он готовится к нападению. Мул заключил какое-то соглашение со Вторым Фондом и поделил с ним Галактику. Мул понял, что Второго Фонда нет, и решил захватить всю Галактику.
Чего только не услышишь в светских гостиных! И это – не в первый раз.
Правда, в этот раз слухи передаются уж очень уверенными голосами, а беспокойные души, истосковавшиеся за пять лет застоя по военным походам, приключениям, политическим передрягам, воспрянули, и на лицах их обладателей сияют улыбки.
Бейл Ченнис тоже сиял. Он не боялся мистического Второго Фонда.
Поэтому он не боялся и Мула и всюду это выпячивал. Были люди, которые завидовали его молодости и удачливости. Они молча ждали, когда же этот дамский угодник, наконец, поплатится за свое остроумие, расточаемое без меры по поводу внешности Мула и его уединенной жизни. Никто не поддерживал шуток Ченниса и очень немногие им смеялись, но молодой человек оставался безнаказанным, и популярность его росла.
Шагая по длинному шоссе, Ченнис стал сочинять слова к мотиву, который напевал. Получилась какая-то чепуха: «Кто же, кто же тот герой, что захватит Фонд Второй?».
Вот и дворец.
Высокая, массивная дверь распахнулась, и Ченнис вошел. Перед ним поднималась широкая лестница. Ченнис воспользовался лифтом. Он остановился перед скромной дверью, ведущей в личные апартаменты Мула.
Дверь открылась.
* * *
Человек, у которого не было другого имени, кроме имени Мул, и другого титула, кроме титула Первый Гражданин Союза Миров, стоял у стены, прозрачной лишь изнутри, и смотрел на городские крыши и огни.
Сгущались сумерки, на небе проступали звезды, и все эти звезды принадлежали ему.
Он горько улыбнулся этой мысли: они принадлежали человеку, которого мало кто видел.