– Вы полдня жили без рабов, и хоть бы хны. Умоляю, потерпите еще. Глупо нарываться по пустякам. Ваше клеймо – оружие. Нож в рукаве. На крайний случай, понимаете?
Тумидус вздохнул и расслабился. Когда вехдены отпустили его, легат повел плечами, разминая мышцы, затекшие от напряжения.
– Провалиться мне в черную дыру! В кои-то веки я с вами согласен, Борготта! Радуйтесь, ваша взяла.
– Радуюсь, – с серьезной миной кивнул Лючано.
И обратился к тупо моргавшему громиле:
– Спасибо за помощь, Добрый Брат. Вода оказалась кстати. Нашему другу уже гораздо лучше.
Тихо зарычав, легат с трудом отказался от идеи вновь броситься на гада-кукольника. Рядом давились от хохота вехдены.
– Внимание! – ожила скрытая в стенах акустика. – К периметру «Шеола» приближается нарушитель! Включен режим принудительного захвата. Всему персоналу: немедленно покинуть пристыкованные корабли. Повторяю…
III
Картинка на мониторах пришла в движение. Включились два из не работавших ранее дисплеев. Во тьме космоса, мутноватой из-за межзвездной пыли, проступили очертания приближающегося судна. Опознать «нарушителя» не представлялось возможным. Над мониторами загорелось цифровое табло часов: «16:07. 06.09.63».
– Корабль, – констатировал Бижан. – Мы сможем улететь на нем отсюда.
– Вынужден снова разочаровать вас: не сможете.
Разумеется, приговор вынес Авель О'Нейли.
– Стандартная процедура, установленная для нарушителей. Принудительная стыковка и откачка энергии, которая идет на нужды систем жизнеобеспечения «Шеола». Экипажу, не подтвердившему пароль-код, настоятельно рекомендуется покинуть корабль.
– А если экипаж откажется? – поинтересовался хмурый Тумидус.
– Им все равно придется выйти, – ответил Авель. Лицо «мерина» выражало полнейшее равнодушие. – Рано или поздно кончится провизия. Или вода. Или энерго-НЗ в аккумуляторах.
Он пожевал губами, раздумывая, стоит ли продолжать.
– Кроме того, когда все стыковочные шлюзы оказываются заняты, в течение трех суток один из кораблей отсоединяют автоматически. ЦЭМ отводит его на безопасное расстояние и подрывает. Чтобы освободить место для следующего. На какой звездолет падет жребий, просчитать нельзя. Экипаж, оставшись на борту, имеет шанс погибнуть вместе с кораблем.
– ЦЭМ? Центральный электронный мозг?
– Он же Малый Господь, как зовут его рефаимы.
От Лючано не укрылось, что себя Авель к рефаимам не отнес.
В столовую внезапно повалил народ, хотя обед подходил к концу. Люди возбужденно переговаривались, что-то обсуждали, бранились. Некоторые становились в очередь к раздаче. Самых шумных – таких было немного – успокаивали: дескать, плюньте и разотрите, три дня, ерунда, потом вернетесь в уцелевшие жестянки…
– Эти беженцы жили на кораблях, – пояснил летописец. – Сейчас они спешат их покинуть. Я вам уже сказал, почему. Один из кораблей скоро будет отстрелен и уничтожен. У нас это называется – Исход.
«Замечательный синьор, – издалека бросил маэстро Карл в адрес О'Нейли. – Заботится о новеньких, просвещает… Какую цену он заломит за свое расположение? А, малыш?»
– Брат Ува, брат Лерой, встретьте неофитов, – распорядилась Пастушка. – Благословен день, одаривший нас многими! Я вскоре присоединюсь к вам.
Добрые Братья, гордясь возложенной на них миссией, двинулись к выходу. Следом увязались те рефаимы, в ком, похоже, не до конца умерло любопытство.
– Разрази меня плазма! – легат пялился на монитор, словно узрел призрак родного отца, бродящий в вакууме вокруг «Шеола». – Это же «Герсилия»!
Помятая, но с виду целая либурна Юлии Руф красовалась на экране.
– Гай, мы должны их встретить! Объяснить ситуацию. Они наверняка не пожелают выходить. А этот ЦЭМ по закону подлости возьмет и отстрелит именно их!
Тумидус кивнул, и они ринулись прочь из столовой.
Планировка тюрьмы показалась Лючано дурацкой и бессистемной. Лишь когда они, раз десять свернув, быстрым шагом миновали ряд коридоров, до кукольника дошло: планировка тут ни при чем. Просто они следовали за Увой, а Добрый Брат с Кемчуги старался сократить путь. Зачем для этого нужно было столь изощренно петлять, осталось загадкой. У дикаря имелись специфические представления о коротких путях в условиях стандартной радиально-кольцевой планировки.
– Внимание! – то и дело включалась система оповещения, дублируя «тревогу» на пристыкованных звездолетах. – Резерв внешних портов исчерпан! В связи с этим экипажам нарушителей, не подтвердивших пароль-код, настоятельно предлагается оставить корабли…
Минут через пятнадцать они выбрались в широкий тоннель, опоясывавший станцию по внешнему периметру. Здесь располагались фальш-иллюминаторы: круглые дисплеи, создававшие иллюзию выходящих в космос окошек – как на древних кораблях досветовой эпохи. Бок «Герсилии», уже пристыкованной к «Шеолу», закрывал половину обзора.
Экипаж и впрямь не спешил покидать либурну. Внутренний створ шлюза автоматика гостеприимно распахнула, утопив композитные бронеплиты в стенах. Но со стороны корабля ответного «жеста доброй воли» не поступило.
– Экипажу нарушителя, захваченного последним! Немедленно покинуть корабль и пройти процедуру идентификации! Повторяю…
– Всегда так орет, – пожаловался брат Лерой, ковыряя пальцем в ухе. – И всегда без толку. Сразу никто не выходит. Уговаривать надо.
– Давай уговаривать, – согласился Ува.
Он шагнул к стене и с размаху врезал кулаком по сенсору включения переговорного устройства. От такой затрещины сенсор, срабатывавший от легкого касания, должен был скончаться в муках. Однако переговорник, как ни странно, включился. Загорелся зеленый индикатор: связь с либурной наличествовала.
– Эй, на борту! – гаркнул Ува.
– Мы вас слушаем, – откликнулся голос Антония. – По какому праву вы произвели насильственную стыковку?! Я требую начальника станции!
Дикарь хмыкнул и уже открыл рот, чтобы ответить, но Лючано оттеснил его от переговорника.
– Это мои друзья, Ува. Мне они скорее поверят.
– Откуда знаешь, кто там, да?
В следующий миг на дикаря снизошло просветление. Округлив глаза, он хлопнул себя ладонью по лбу. Конечно, для колдуна узнать, кто находится на борту – плевое дело.
– Говори, да!
– Антоний, вы меня слышите? Это я, Лючано Борготта!
На либурне воцарилась трагическая тишина.
– Антоний! Это не станция. Это пересыльная тюрьма. Вас захватила система внешнего контроля. Здесь нет ни начальника, ни живой охраны. Одни заключенные и автоматика.
– Мы не заключенные! Мы рефаимы, – с недовольством буркнул Лерой.
Тарталья оставил его реплику без внимания.
– Вам лучше покинуть «Герсилию». Оставаться на корабле опасно. Автоматика тюрьмы может в любой момент отстыковать вас и подорвать. Вероятность 16%, – он вспомнил маленьких гематров. – Решайте быстрее!
Пауза. Неясные шорохи. И приглушенный голос Антония, обращающегося к кому-то внутри либурны:
– …докладываю: влипли. Червоточина… выпасть в чертовой заднице… взбесившийся автомат-тюремщик… этот гореносец в придачу… Ага, Борготта! А ведь я вас предупреждал, госпожа…
Шаги.
– Лючано! Это действительно вы?
– Я! Юлия, с вами все в порядке?
– Да. Но я должна удостовериться…
В ответе помпилианки сквозила настороженность.
– Где мы с вами виделись в последний раз?
– На Тамире. Перед тем, как нас усадили в разные мобили. Вас – с близнецами, меня – с вехденами. Кстати, двое из тех вехденов тут, в «Шеоле». А рядом со мной стоит ваш приятель по корсарским налетам, гард-легат Тумидус. Хотите, он подтвердит мои слова?
– Спасибо, не надо. Я верю вам. Мы выходим.
– Что там у вас за обстановка, Борготта? – вмешался Антоний.
– Странная, – честно признался Лючано. – Прямой опасности нет. Но оружие все-таки прихватите.
От него не укрылось, что Добрые Братья заулыбались, словно предвкушая потеху.
Внешний створ с шипением открылся. Первыми вышли два охранника, подозрительно осматриваясь. Руки они держали на кобурах с лучевиками. Следом объявился Антоний, готовый к любым неприятностям. И лишь затем – Юлия… вместе с Фиониной Вамбугу!
«Ну да, малыш, – хихикнул маэстро Карл. – Адвокат тебе не повредит!»
– Добро пожаловать в «Шеол»!
Ува скверно подражал интонациям Пастушки. При виде двух красоток дикарь расцвел. «Обломись, арим, – мысленно хмыкнул Тарталья. – Не твоего поля ягоды. Захлопни пасть и подбери слюни.»
«Ревнуешь, дружок?» – уколол Добряк Гишер.
– Надо вывести всех, – вмешался брат Лерой, скребя ногтями щетинистый подбородок.
– Вы уверены, что это необходимо?
Юлия благожелательно кивнула невропасту с легатом. Но когда она обернулась к Доброму Брату, лицо помпилианки приобрело иное выражение. Даже туповатый Лерой что-то понял и постарался изобразить безобидную овечку.
– Да. Для вашего же блага.
Из бокового прохода объявилась Пастушка в сопровождении свиты: дюжины крепких рефаимов. За компанию тащился и «мерин», бубня в микрофон планшета.
– Малый Господь не любит лишних страданий. Внемлите…
Лючано вновь ощутил, как теплый баритон девушки обволакивает разум, ведет за собой, успокаивая и баюкая. «Доверься, отбрось сомнения…» Он не удивился бы, добавься к его двум внутренним альтер-эго третье: Пастушка.
– Мы мирная община. Вам нечего бояться. Но людям на корабле грозит опасность.
– Да, нам сообщили…
Юлия с удивлением разглядывала хозяйку «Шеола». Черты госпожи Руф смягчились – волшебный голос блондинки подействовал и на нее.
– Через три дня вы сможете вернуться на корабль, если он уцелеет. Но это не обязательно. Шеол даст вам кров и пищу. Добрые Братья окажут вам любые услуги.
– Выводите людей, – решилась помпилианка. – Марсий, слышите меня?
Но вместо неизвестного Марсия в шлюзе первыми объявились близнецы-гематры в сопровождении голема Эдама.
– Лючано!
– Мы знали: Юлия тебя найдет!
– С нашей помощью.
– И с помощью тети Фионины.
– С вероятностью 71,5%…
Вдруг близнецы умолкли и уставились на Пастушку, отдававшую распоряжения Добрым Братьям.
– Сука, – без выражения сообщил Давид.
Джессика кивнула.
Еще ни разу Лючано не слышал, чтобы дети ругались. Слово, произнесенное Давидом, его ощутимо покоробило. Вроде, из приличной семьи… От Юлии нахватались? Блондинка же ни в малейшей степени не обиделась. Напротив, просияла, словно услышала комплимент.
– Детей отведите в сектор для несовершеннолетних, – подмигнув брату с сестрой, велела Пастушка. – Брат Ува, выполняйте.
Широко ухмыляясь, дикарь шагнул к близнецам. Ухмылка, по всей видимости, должна была означать дружелюбие, но близнецы попятились. Лица гематров оставались бесстрастными, только кровь отхлынула от щек. Так бледнеют рыжие: до молочной белизны, пересыпанной веснушками.