Затем самка аллозавра с удивительной скоростью выбросила голову вперёд и нанесла единственный быстрый укус, который разорвал шею Стего. Она схватила его за плечо и подняла высоко над землёй. Его голова свисала вниз на нескольких лоскутах кожи, но тело всё ещё подёргивалось. Она понесла его к краю леса, подальше от стада, где и начала поедать. Этот процесс был весьма рациональным. На черепе и челюсти аллозавров имеются суставы, поэтому она могла разинуть пасть широко, как питон, и развернуть зубы так, чтобы использовать их во время еды наилучшим образом.
Слышащая глупо уставилась на след аллозавра — трёхпалый кратер, крепко впечатанный в утоптанную грязь. Охотница без партнёра похожа на стадо без матриарха: эта пословица орнитолестов раз за разом звучала в её голове.
Большая самка-матриарх диплодоков покачивала головой из стороны в сторону, глядя прямо на Слышащую. Слышащая всё поняла. Выходки орнитолестов дали аллозаврам шанс на нападение. Поэтому хлёстким ударом своего хвоста самка-матриарх показала, где прячется Стего. Она выдала его аллозаврам. Это была месть.
Мыча, матриарх отвернулась: она словно получила удовлетворение.
Нечто тёмное стало назревать в глубинах сознания Слышащей.
Она знала, что эта самка проведёт остаток своей жизни с этим стадом. И она знала, что самка-матриарх была в нём самой важной особью, обеспечивая защиту остальным членам стада благодаря своему огромному весу, возглавляя их благодаря той мудрости, которая была накоплена за долгие годы. Без неё стадо было бы гораздо хуже скоординировано и подвергалось бы гораздо большей угрозе. В этом смысле эта самка-матриарх была самым важным из отдельно взятых существ в жизни Слышащей. И в тот момент она поклялась осуществить свою месть.
Каждую ночь орнитолесты возвращались в свой родной лесу, где они некогда они охотились на млекопитающих и насекомых, и ещё разоряли гнёзда диплодоков. Они разбрелись по уединённым уголкам и окружили это место хорошо вооружёнными часовыми. В ту ночь все были в глубоком трауре. Этот народ орнитолестов насчитывал лишь несколько сотен взрослых особей, и с большим трудом мог позволить себе потерять такого сильного и умного молодого самца, как Стего.
Даже когда начал отступать ночной холод, Слышащая поняла, что почти не отдохнула.
Она глядела на небо, через которое протянулись волны полярного сияния — объёмные скульптуры из зелёного и фиолетового света. В эту эпоху магнитное поле Земли было втрое сильнее, чем будет в эпоху человека, поэтому, когда оно ловило струящийся в космосе солнечный ветер, яркое сияние иной раз охватывало планету от полюса до полюса. Но огни в небе не имели значения для Слышащей, не давали ей успокоения, не отвлекали её внимание.
Она искала спасение, вспоминая более счастливые и более простые времена, когда она и Стего, подражая своим далёким предкам, искали яйца диплодоков. Вся хитрость состояла в том, чтобы отыскать в подлеске участок не слишком далеко от края, который явно выглядел безжизненным и был засыпан листьями и грязью. Если приложить чувствительное ухо к земле, то, если повезёт, можно услышать предательское царапанье детёнышей диплодоков в яйцах. Слышащая всегда предпочитала ждать, охранять «своё» гнездо от остальных, пока детёныши диплодоков не начнут выбираться из яиц и высовывать свои крохотные головки из разбросанной здесь грязи.
Для такого изобретательного ума, как у Слышащей, запас игр, в которые можно играть, был неисчерпаем.
Можно попробовать угадать, какой детёныш вылупится следующим. Можно посмотреть, насколько быстро можно убить свежевылупившегося детёныша, мгновенно уничтожив его, едва он появится на свет. Можно даже позволить выклюнуться из яиц всем детёнышам. Уже метровой длины, со слабыми хвостами и болтающимися шеями, эти детёныши будут одержимы лишь одной идеей — удрать дальше в чащу леса. Можно позволить детёнышу почти добраться до зарослей кустарника, а затем оттащить его обратно. Можно откусывать его ноги одну за другой, или же отрывать кусочки его хвоста, а потом, жуя эти кусочки, наблюдать, как он продолжает пытаться убежать, когда его короткая жизнь подходит к концу.
Все умные хищники играли. Это был способ узнать мир, узнать, как ведёт себя добыча, и отточить рефлексы. Конечно же, для своего времени орнитолесты были очень умными хищниками.
Однажды, не более двадцати тысяч лет назад, одна из них изобрела новую игру. Она взяла своей цепкой рукой удобную палку и стала использовать её для поиска непроклюнувшихся яиц под слоем земли.
У следующего поколения палки превратились в крюки, чтобы вытаскивать ими зародышей, и в заострённые копья, чтобы колоть ими.
И следующим шагом было опробование нового оружия на крупной дичи: на молодых особях диплодоков, моложе пяти или шести лет — это ещё не члены стада, но уже изрядная добыча, стоящая сотни детёнышей-эмбрионов. В то же самое время появился зачаточный язык — для более искусного взаимодействия стайных охотников.
Дальше последовала своего рода гонка вооружений. В эту эпоху гигантской добычи лучшие орудия труда орнитолестов, более продвинутые способы общения и более сложные конструкции быстро вознаграждались добычей большего размера и лучшего качества. Мозг орнитолестов начал быстро увеличиваться в размерах; так было лучше делать орудия труда, поддерживать развитие общества и улучшать язык — но для того, чтобы питать крупный и дорогостоящий мозг, требовалось больше мяса, и возникала необходимость появления ещё лучших орудий труда. Это была действенная спираль, которая заработает ещё раз в долгой истории Земли, но уже значительно позже.
Орнитолесты расселились по всей территории Пангеи вслед за стадами своей добычи, которые бродили по всему континенту, пользуясь сетью широких аллей, проложенных через леса их предками.
Но теперь условия жизни менялись. Пангея раскалывалась, её хребет слабел. Начинали открываться рифтовые долины — огромные желоба, набитые пеплом и лавой. Рождались новые океаны, образуя нечто вроде огромного креста: Атлантика в итоге отделит обе Америки от Африки и Евразии, а могущественный экваториальный Тетис тем временем отсечёт Европу и Азию от Африки, Индии и Австралазии. Так была четвертована Пангея.
Это было время стремительных и драматических климатических изменений. Дрейф континентальных фрагментов создавал новые горы, которые, в свою очередь, отбрасывали на сушу дождевую тень; леса гибли и огромное распространение получили песчаные области. Поколение за поколением — по мере того, как распадался их ареал, а растительность уже не успевала восстанавливаться после их опустошительного прохода — большие стада зауропод редели.
Однако, если бы не орнитолесты, зауроподы могли бы задержаться намного дольше, дожив даже до разгара лета эволюции динозавров, до мелового периода.
Если бы не орнитолесты.
Хотя Слышащая сходилась с другими брачными партнёрами и вырастила прекрасные выводки здорового и неудержимого молодняка, она никогда не забывала, что случилось с её первым брачным партнёром Стего. Слышащая не смела бросить вызов самке-матриарху. Все знали, что лучшим шансом на выживание стада было продолжение долгой жизни сильной старой самки; в конце концов, не появилось нового матриарха, способного заменить её.
Но она медленно и неуклонно строила планы.
Ей потребовалось целое десятилетие. За это время количество диплодоков в её стаде сократилось вдвое. Аллозавры также переживали резкое снижение численности по всему суперконтиненту, потому что их добычи стало мало.
Наконец, после особенно сурового и сухого сезона старуха начала заметно хромать. Возможно, её бёдра поразил артрит, что уже было заметно в её длинной шее и хвосте.
Близилось время.
Затем Слышащая почуяла какой-то привкус в ветре с востока, привкус, которого она уже долго не ощущала. Это была соль. И она поняла, что судьба самки-матриарха больше не важна.
В конце концов, она добилась согласия среди охотников.
Огромной самке диплодока уже исполнилось 120 лет. Её шкура несла на себе шрамы от неудачных нападений хищников, а многие из костяных шипов на её спине были сломаны. Тем не менее, она всё ещё продолжала расти, уже набрав замечательные двадцать три тонны веса. Но дегенерация костей после их героической пожизненной службы по поддержанию огромного веса безжалостно замедлила её движения.
В тот день, когда её силы, наконец, иссякли, хватило всего лишь нескольких минут непрерывного движения стада рысью, чтобы она отстала от остальных.
Орнитолесты ждали. Они ждали уже много дней. И они отреагировали немедленно.
Вперёд вышли трое самцов — все они были сыновьями Слышащей. Они бродили вокруг матриарха и щёлкали кнутами, жалкими полосками обработанной кожи, подражая сверхзвуковым щелчкам хвостов диплодоков.
Некоторые члены стада диплодоков мельком оглянулись назад. Они разглядели самку-матриарха и окруживших её крохотных хищников. Даже сейчас программа, заложенная в маленькие мозги диплодоков миллионы лет назад, не могла принять того факта, что эти хищники-заморыши могли представлять угрозу. Диплодоки отвернулись и продолжили свою бесконечную кормёжку.
Самка-матриарх видела скачущие перед ней крохотные фигурки. Она выражала своё раздражение грохотом — большие булыжники тёрлись друг об друга в её животе. Она пробовала поднять голову и подтянуть свой хвост, чтобы его удобнее было нести, но слишком многие суставы срослись в болезненной неподвижности.
Теперь к ним подтянулась вторая волна охотников. Вооружённые копьями, острия которых были отравлены ядом, используя когти передних и задних лап, они напали на матриарха так же, как это когда-то сделали аллозавры — нанесли удар и отступили.
Но матриарх вовсе не случайно сумела прожить больше века. Собрав воедино свои последние силы, не обращая внимания на жгучую боль, которая распространялась от уколов в её боку, она встала на дыбы. Словно рушащееся здание, она высилась над шайкой хищников, и они бежали от неё. Она обрушилась на землю с ударом, похожим на внезапное землетрясение, но удар её передних ног разослал волну боли во все крупные суставы её собственного тела.
Если бы она сбежала в тот момент, если бы она поспешила за своим стадом, она смогла бы выжить, даже если не принимать во внимание воздействие копий. Но последнее колоссальное усилие быстро истощило её. И в её распоряжении не было времени, чтобы оправиться. И снова её окружили охотники, которые нанесли ей новый удар копьями, когтями и зубами.
А затем появилась Слышащая.
Слышащая была раздета донага, она даже не обвязала кнут вокруг талии. Теперь она взлетела вверх по боку диплодока, который содрогался крупной дрожью. Шкура напоминала толстенную кожаную броню, которая сопротивлялась даже её сильным когтям, и была испещрена рытвинами, шрамами от давнишних ран, внутри которых пышно разрастались паразитические грибки, мертвенно-красного и зелёного оттенка. Вонь гниющей плоти перебивала почти все запахи. Но она продолжала лезть, вонзая в шкуру когти. Она лезла вверх, пока не добралась до шипов, которые росли в ряд вдоль спины матриарха. Здесь Слышащая вцепилась зубами в плоть диплодока и начала отрывать роговые пластины, лежащие в её толще.