Эйан и Торр были потомками чистейшей родословной ветви прибрежных странников — тех, которые из поколения в поколение продолжали миграции вдоль побережья. Чтобы эксплуатировать природные богатства рек, устьев, береговой полосы и прибрежных островков, эти люди постепенно оттачивали свои навыки в изготовлении лодок и рыбной ловле.
Но теперь они попали в затруднительное положение. Они ушли так далеко, как смогли уйти, и оказались на этом архипелаге, максимально удалённом от юго-западной оконечности азиатского массива суши: земля закончилась. И это место постепенно перенаселялось.
Возможность идти дальше существовала: это знали все.
Хотя последняя волна оледенения ещё не успела снизить температуры до минимального значения, уровень моря уже упал на сотни метров. Результатом этого стало резкое изменение облика прибрежных районов: острова Ява и Суматра соединились с Юго-Восточной Азией, образовав обширное пространство суши, и значительная часть Индонезии превратилась в длинный полуостров. Подобным же образом в единый огромный массив суши слились Австралия, Тасмания и Новая Гвинея.
В этой уникальной временной географии существовали места, где азиатский массив суши и единая огромная Австралия были разделены всего лишь сотней километров или около того.
Все знали, что там находилась южная земля. Храбрые или неудачливые мореходы, унесённые далеко от побережья и прибрежных островов, могли мельком увидеть её. Никто не знал её истинной протяжённости, но за много поколений накопилось достаточно рассказов путешественников, чтобы каждый мог убедиться в том, что это был не просто остров: это была новая земля — обширная, зелёная, богатая, с протяжённым и изобильным побережьем.
Добраться до неё было бы настоящим подвигом. Люди зашли так далеко, перебираясь с острова на остров, переплывая через достаточно спокойные моря от одного клочка суши к другому; все они были отчётливо видны — каждый последующий с предыдущего. Переселение с этого последнего острова в южные страны — полностью потеряв сушу из вида — было бы задачей иного порядка.
Но всё равно, для того, чтобы открыть новый мир, всё, что потребовалось бы от кого-либо — быть достаточно смелым, чтобы сделать попытку пересечь океан. Быть достаточно смелым, достаточно умным — и ещё удачливым.
Эйану потребовалось много дней, чтобы выбрать дерево, какое ему хотелось.
Вместе с Торром он обходил края леса, оглядывая стеркулии и пальмы. Он вставал под деревья, оглядывая очертания их стволов и стуча по коре кулаком, чтобы обнаружить какие-то внутренние дефекты.
Наконец, он выбрал пальму — очень толстую, очень правильной формы; её ствол был большим столбом без всяких пороков. Но она росла далеко от селения его племени. Кроме того, пальма росла вдали от берегов какой-либо реки; им не удалось бы пригнать её домой по воде.
Торр хотел было пожаловаться на это, но, увидев упрямое выражение маленького лица Эйана, он оставил свои советы при себе.
Сначала братья срубили пальму своими каменными топорами. Затем они быстро сняли со ствола кору. Открывшаяся при этом древесина была превосходна, как и рассчитывал Эйан, и его руки ощущали её твёрдость.
Они вернулись на лагерную стоянку, чтобы позвать людей на помощь и принести ствол. Хотя им выражали много сочувствия из-за потери трёх братьев, никого не прельщала перспективу такого долгого и трудного путешествия через лес. В итоге к срубленной пальме вернулись только члены семьи — лишь Эйан, Торр и трое их сестёр.
Когда пальма была доставлена в лагерь, Эйан немедленно принялся за работу. Щепка за щепкой он выдалбливал изнутри сердцевину ствола, следя за тем, чтобы оставить сердцевину неповреждённой на носу и корме. Он использовал каменные топоры и струги — они быстро тупились, но их можно было так же быстро изготовить.
Торр помогал первые пару дней. Но потом он ушёл. Поскольку он был самым взрослым из оставшихся братьев и сестёр, теперь на него тяжким бременем легла ответственность, и он посвятил себя основным занятиям семьи, необходимым, чтобы остаться в живых.
Через несколько дней младшая сестра Эйана, Роча, принесла ему сетчатый мешочек, полный фиников. Он высыпал финики на кормовом помосте, который вырезал в дереве, и с отстранённым видом клал их в рот, пока работал.
Пятнадцатилетняя Роча была маленькая, тёмная и худощавая — тихая и впечатлительная девочка. Она ходила вокруг ствола и разглядывала, что он уже сделал.
Полость теперь тянулась по большей части длины ствола. Широкое основание ствола должно было стать носом, и здесь Эйан оставил широкий помост, на котором мог стоять гарпунёр. Плоское сиденье меньшего размера на корме должно было стать местом для рулевого. Было просто замечательно наблюдать, как из древесины появляется лодка. Но большая выемка, которую Эйан делал в стволе, была всё ещё до огорчения неглубокой, а поверхности — грубо отёсанными и незаконченными.
Роча вздохнула:
— Ты так упорно работаешь, брат. Осса обычно мог собрать плот за день, самое большее — за два.
Он выпрямился, вытер пот с бровей голой рукой и бросил очередное изношенное лезвие топора.
— Но плот Оссы убил его. Океан между нами и южной землёй не похож на спокойные воды реки. Ни один плот не будет достаточно прочным, — он провёл рукой по внутренней части полости. — В этом каноэ я смогу разместиться и чувствовать себя в безопасности. То же самое будет с моими вещами. Даже если я опрокинусь, это не причинит мне вреда, потому что лодку можно будет легко повернуть обратно. Взгляни сюда.
Он постучал по наружной стороне ствола:
— Этот ствол очень прочен снаружи, но сердцевина — лёгкая. Древесина настолько плавучая, что даже не может утонуть. Поверь мне, так будет лучше переправиться через море.
Роча провела своей маленькой ладонью по обработанной древесине.
— Торр говорит, что, если ты делаешь каноэ, ты должен использовать кору. Каноэ из коры легко сделать. Он мне показывал. Можно использовать один пласт коры, которую поддерживают в открытом виде при помощи комьев глины от носа до кормы, или же его можно сшить из полос, и…
— И ты проведёшь всё путешествие, вычерпывая воду, и ещё до того, как пройдёшь полпути, ты утонешь. Сестра, мне не нужно сшивать корпус моей лодки, и он не может разорваться; моёканоэ не будет давать течь.
— Но Торр думает…
— Слишком многие думают, — отрезал он. — И мало кто делает . Я доел финики. Теперь оставь меня в покое
И он склонился над своей работой, усердно строгая дерево.
Но она не уходила. Вместо этого она проворно забралась в грубо отделанную полость лодки.
— Брат, если для тебя бесполезны мои слова, возможно, руки будут полезнее. Дай мне скребок.
Удивлённый, он усмехнулся ей и подал струг.
После этого работа стала стабильно продвигаться вперёд. Когда каноэ было готово в общих чертах, Эйан сточил стенки изнутри, и образовалось достаточно места для двух человек и их пожитков. Чтобы высушить и укрепить древесину, внутри и снаружи каноэ аккуратно зажгли небольшие костры.
Наступил знаменательный день, когда брат и сестра впервые спустили каноэ на реку; Эйан сел на носу, Роча на корме.
Роча ещё не обладала достаточным опытом в плавании на каноэ, и цилиндрическое судно могло опрокинуться при первой же возможности. Но оно так же легко выравнивалось само, и Роча училось распространять чувство равновесия собственного тела вдоль средней линии каноэ, поэтому вместе с Эйаном они смогли удерживать каноэ в вертикальном положении с минимальными мускульными усилиями. Вскоре — по крайней мере, на спокойной речной воде — у них получалось удерживать каноэ в равновесии, не задумываясь об этом специально, а благодаря вёслам они смогли развивать неплохую скорость.
После испытаний на реке Эйан потратил ещё много времени, работая над каноэ. В некоторых местах древесина треснула и раскололась, пока подсыхала. Он законопатил трещины воском и глиной, и промазал смолой внутренние и наружные поверхности, чтобы защитить их от растрескивания на будущее.
Когда всё это было сделано, он решил, что творение его рук было готово к своему первому испытанию в океане.
Роча потребовала, чтобы ей позволили сопровождать его. Но он отнёсся к этому без особого восторга. Хотя она быстро училась, она была ещё молода, неопытна и не так сильна, как будет позже. В итоге, однако, он уступил её мнению. Пусть она была молода, её жизнь принадлежала ей самой, и она могла провести её так, как хотела. Народ охотников-собирателей всегда поступал таким образом, и так будет всегда: их культура взаимной уверенности воспитывала взаимное уважение.
И вот каноэ впервые выплыло из широкого устья реки в открытый океан. Эйан загрузил каноэ булыжниками, чтобы смоделировать груз пищи и воды, которую они должны будут взять с собой для настоящего плавания через океан, которое обещало быть путешествием продолжительностью в несколько дней.
Когда они поплыли, люди из народа рыбаков встали на плотах и в каноэ, и вопили, махая им гарпунами и рыболовными сетями, а дети бегали по берегу и кричали. Эйан был переполнен гордостью.
На первый раз всё прошло хорошо. Даже когда они вышли из устья реки, вода оставалась спокойной. Роча гребла, взволнованно думая о том, как легко плыть в океане, и как быстро они его пересекут.
Но Эйан молчал. Он видел, что вода вокруг носа каноэ была слабого буроватого оттенка, засоренная кусочками листьев и другим мусором. Они по-прежнему находились в водах реки, которые вливались в море. Если бы он попробовал воду на вкус, вероятно, она оказалась бы пресной. Они словно вообще не покидали реки.
Когда они попали в настоящее океанское течение, чего и боялся Эйан, вода внезапно стала гораздо более бурной, а на её поверхности появились сильные и своенравные волны. Простое цилиндрическое каноэ накренилось, и Эйан свалился в холодную солёную воду. Скоординированными усилиями, отточенными практикой, они повисли боками на борту лодки, переворачивая её обратно, и снова влезли в неё, тяжело дыша и все мокрые. Но каноэ почти сразу же опрокинулось вновь. Из-за вращения крепления их балласта не выдержали, и Эйан лишь проводил взглядом камни, которые быстро опускались на глубину.
Когда лодка, наконец, обрела устойчивость, он увидел, что Роча оказалась за бортом. Она быстро всплыла, что-то бормоча и пытаясь отдышаться.
Он знал, что эксперимент завершился. Выбросив остальные камни, он быстро подвёл каноэ к сестре и вытащил её из воды, после чего они отправились обратно к устью реки.
Когда они вернулись в свой лагерь, их встретили довольно сдержанно. Торр помог им вытащить каноэ из воды, но он мало что сказал. Их матери нигде не было видно. Они оставались достаточно близко к берегу, чтобы всё, что с ними приключилось, было видно всем, лишний раз напоминая о том, что произошло с их братьями Оссой, Борном и Инером.
Однако Эйан не оставил эту мысль. Он знал, что в каноэ можно было пересечь океан; это был лишь вопрос навыка и выносливости — и он знал, что успел понять, что пока бедная Роча ещё не обладала такими качествами. Если он намеревался добраться до южных стран, ему нужен был более сильный попутчик.