– Считайте, Георгий, что у меня карт-бланш с полной свободой, ограниченной, скажем так, неким периметром, – самодовольство ее росло, как на дрожжах. – Внутри этих рамок – полная свобода.
– И каковы эти рамки? – заинтересованность мою в этом вопросе и изображать не надо было.
– Общая сумма. – Светлана откинулась на спинку и скрестила руки под грудью.
Я только усмехнулся. Был бы я тут один, без Розы, даже еще голодный, может быть, такой примитивный прием и подействовал бы. А так все ее потуги к манипуляции пролетели мимо.
– Что сказали ваши люди за ленточкой? – настаивал я на конкретике.
По ее виду я почему-то был уверен, что она обладает такой информацией.
– Они подтвердили наличие недвижимости и прочего имущества, но не у всех. Те, кто ее не имеют, получат обычную тысячу. Сами понимаете, что покосившийся старый дом в деревне под названием Три избы, под городом со смешным названием Кошки никого не интересует. А вот с теми, у кого есть недвижимость в Москве, мы будем вести переговоры о компенсации ее стоимости, – удовлетворила Беляева мое любопытство.
– Автомобили? – дожимал ее.
– Только ваш, – нахально усмехнулась Беляева. – У Шицгал родители будут объявлены наследниками, после того, как ту официально по суду признают пропавшей без вести, а через три года – так и умершей. Тут без вариантов. Десятилетний «тазик» с гайками от Лупу тоже никого не заинтересовал. Больше ни у кого в собственности автомобилей нет. А варианты с генеральной доверенностью не катят.
Сволочи, просто руки выкручивают. Да что там выкручивают – просто грабят. Но юридически тут к ним не придерешься. Не один год они свои аферы с переселенцами оттачивали.
– Моральный вред? – выдал я основное требование.
– В каком смысле? – искренне удивилась Светлана.
– В прямом, – ответил ей уже резко, – в смысле денежной компенсации за наши душевные страдания.
– Ну и аппетиты у вас. – Светлана даже глаза округлила.
– Нормальные аппетиты. И вполне справедливые.
– Сколько вы хотите за свои «моральные страдания»? – Светлана при этом улыбнулась чему-то своему.
Ответ у меня уже был заранее готов.
– Пять тысяч. Экю, естественно.
Светлана облегченно так выдохнула, что я тут же торопливо добавил:
– Каждому.
– Хорошо, – внезапно быстро согласилась Беляева. – Только учтите, это я вам по секрету говорю, и если Майлз об этом узнает, то снимет с меня голову. Вы получите все, что хотите, но в пределах общей суммы.
Угу… Появилось что-то новенькое, и это новенькое и есть козырной туз в ее колоде.
– Чем ограничена эта сумма?
Светлана стала похожа на рыбака, подсекающего долгожданную рыбу. Видно, к этому вопросу она меня и подводила, вываживая на леске. Осталось только подсечь – и я у нее на сковородке. Ну я так расценил выражение ее лица.
– Счетом Базы на сегодняшний день. Всем, что там есть. – Улыбка девушки стала обворожительной, можно было подумать, что она меня покупает. – Соглашайтесь, Георгий. Вы правильно сказали, что Майлз надо самой, в кратчайшие сроки, пока не появился здесь начальник Базы, пока видео о ваших художествах не достигли большого руководства в Нью-Хавене, локализовать ситуацию, решить вопрос к обоюдному удовольствию и взять с вас подписку, что вы к нашей Базе никаких претензий не имеете. Видите, Георгий, насколько я с вами откровенна. – Тут Светлана снова очаровательно улыбнулась. Зазывно так.
Если бы я не знал от Арама, что утром Беляева тут на Базе у всех на глазах целовалась с любимым мужчиной, которого вроде ждет обратно, да и сам я видел утром ее заплаканные глаза при скандальных переговорах с Майлз, то подумал бы, что она меня усиленно клеит, как мужика. Потенциально богатого мужика, которому искренне из симпатии хочет помочь. И на которого уже имеет виды. Но в это я никак не мог поверить. Такие бабы просто так ничего не делают. Всегда у них есть задний смысл и дальний прицел. Нагляделся я на таких карьерных стерв по разным конторам и компаниям. Все же клиентская база у меня была одна из самых больших по Москве.
– Ваша корысть тут в чем? Не верю я бескорыстным людям. Даже таким красивым, – поставил вопрос ребром.
– В карьере, – не задумываясь, ответила она.
Похоже, она озвучила честный ответ, интуитивно поняв, что именно сейчас любые игры побоку. Оценив мою реакцию, пояснила:
– Если я проведу эти переговоры с вами быстро и положительно, то со стойки Иммиграционного отдела, которая мне надоела хуже горькой редьки, я подскочу немного вверх. Прямо в «Стеклянный дом». Но я очень боюсь, что если вы упретесь рогом и добьетесь перепасовки вашего вопроса от Майлз к высшему начальству Ордена, то получите решение, прямо противоположное ожидаемому. И в этом случае я также останусь ни с чем.
– Так вы мне предлагаете заговор против Майлз? – улыбнулся я.
– Никакого заговора, Георгий. Я лояльна Ордену. Просто здравый смысл. Большое начальство непредсказуемо и может вас примерно наказать, хотя бы как плохой пример для остальных. Вы такой вариант не рассматривали? Они же там американцы неолиберального толка. Все учились у троцкистских профессоров в «Лиге плюща». Так что учитывайте их менталитет. Назначат вас «ответственным за все», как Саддама Хусейна. Сунут в зубы Ай-Ди и выпрут за ворота. А там, поверьте, хуже, чем Дикий Запад в девятнадцатом веке.
– Вы в этом уверены? – усомнился немного в ее словах.
– Не уверена, но просчитать этот вариант тоже необходимо, потому что в таком случае я на бобах. А мне бы этого не хотелось.
– А вы уверены, что в другом случае и мы с вами, и Майлз – все будем в шоколаде?
– Да, уверена. В противном случае, даже не сомневайтесь, они обязательно сольют Майлз в унитаз, повесив на нее всех собак, а потом скажут вам: мы все сделали, как вы хотели, а теперь стройтесь в очередь в Иммиграционный отдел на общих основаниях. Вам что важнее по жизни? Сослать Майлз вкалывать сцепщиком вагонов на южный берег Залива? Получить моральное удовлетворение ее унижением, а самому при этом остаться с носом? Или поиметь хоть что-то от самой Майлз, уже насмерть перепуганной?
Светлана посмотрела мне прямо в глаза. Никаких наигрышей теперь в них не было. Была сталь и большое желание пробиться наверх. Стальная баба. А я неожиданно оказался ее шансом, который она не хочет упустить. Это если я соглашусь на ее условия. Ладно, для начала послушаем, решать потом будем. С паршивой овцы хоть шерсти клок, да вырвать надо.
А Беляева продолжила свою мысль:
– Майлз, как любая американка, с детства боится общественного мнения, так как это мнение может повлиять на мнение о ней ее непосредственного руководства. С оргвыводами. – Светлана отпила из своего бокала. Хорошо так отпила, без соломинки. – Тут вы правы на все сто. Но именно это и делает ее в настоящий момент пластичной в области траты на вас казенных денег. Другие начальники от вас ничем не зависят, репутационно чисты и они не будут так щедры. Георгий, вы же сами топ-менеджер и должны знать, как в большой корпорации играют в аппаратные игры. Или вам так хочется стать памперсом для врагов Майлз в Ордене, что кушать не можете?
Убедительная девочка, надо отдать должное. И умная. А с умным лучше потерять, что с дураком найти, – говорила моя бабаня.
– Хорошо, Светлана, давайте перейдем к конкретике: кому и сколько?
– С удовольствием. – Светлана задорно сверкнула глазами. – В настоящий момент в кассе Базы ровно двести тысяч экю. Больше просто нет. Это тот лимит, который вы можете вычерпать процентов на девяносто пять. Некоторая мелочь должна остаться, для того, чтобы было видно, что я тут за деньги Базы дралась львицей и Ордену лояльна. Вы с этим согласны?
– О’кей, – кивнул, подтверждая согласие. – Теперь давайте пройдемся по конкретике.
– Конкретика в том, что вы все, по оформлению Ай-Ди, получите по одной тысяче экю как неимущие переселенцы.
На мой возмущенный взгляд Светлана только отмахнулась.
– Не надо пустых сотрясений воздуха, Георгий. Поймите, что оформление Ай-Ди, как и выплата пособия в тысячу экю, пройдет через Иммиграционный отдел Базы. А остальные деньги будут оформлены Банком Ордена совершенно отдельно. Это даже по бумагам не пересекается.
– Допустим, – согласился с доводом. – Что дальше?
– Дальше идет компенсация морального вреда, на которой вы так упорно настаиваете, хотя лично вам это не выгодно. Меньше денег достанется. – Она тут слегка задумалась и выдала цифру: – Это будет еще семьдесят тысяч экю на всех. Теперь ваш любимый автомобиль. Он оценен в шестнадцать тысяч экю…
– Силянс, Светлана! – возмутился я сильно, – Это новейший спорткар «Ауди», с полным «фаршем», стоимостью в сто двенадцать тысяч долларов. Ему три недели всего. На нем муха не сидела!
Светлана сжала губы, видно было, что ей очень хочется ругаться матом, плескать в мое лицо вишневкой, может, даже наподдать мне ногой по яйцам, но она сдержалась, с тихим шипением выдохнула и принялась объяснять:
– Доллар конвертируется в экю, как три и три десятых к одному. Вам достается пятьдесят процентов от цены автомобиля в салоне. Считайте сами. – Светлана устало выдохнула. – Как же мне с вами тяжело.
– Но это же грабеж среди белого дня! – Я все еще был возмущен таким откровенным распилом моей собственности.
– А вы думаете, что добровольные переселенцы больше получают за свое железо, которое здесь никуда приспособить нельзя? – Светлана подбоченилась и объясняла мне уже как совсем глупому. – Тут только на крутых джипах проехать и можно. И то не на всех. Паркетники уже не в струю. Дорог тут нет, одни направления. Российская глубинка по сравнению с этим миром – страна высокой дорожной цивилизации.
– Даже так? – удивился я.
– Именно, – подтвердила Беляева. – Напичканная электроникой машина тоже никому тут не нужна, так как чинить ее, такую навороченную, здесь будет просто негде. Запчасти из-за ленточки в цене зашкаливают так, что это по карману только сутенерам из Нью-Рино. Здесь новизна и «фарш» не достоинство машины, а ее недостаток. Соответственно и стоит такая шикарная тачка у нас дешевле, чем неубиваемый «Дефендер» в простейшей военной комплектации.
– Хорошо, ваша взяла: машина – шестнадцать тысяч, – нехотя согласился с ней, хотя был очень недоволен.
– Теперь, – Светлана, как отличница на уроке, вспоминала информацию, глядя на потолок, будто там ей все было написано, – трехкомнатная квартира Радуевой – двадцать тысяч экю. Тот же расчет, что и с автомобилем. Двухкомнатная квартира Прускайте дороже будет – двадцать пять тысяч. И дом новый, и район престижный. Что осталось – ваше. Я же говорила, что вам невыгодно будет выдавать девчонкам эту вашу моральную компенсацию.
Да, туз в ее рукаве оказался козырной. Джокер. Тут жабка в моей груди резко подскочила, раздуваясь, но давать обратный ход своему благородному порыву в присутствии красивой женщины как-то совсем не комильфо. И вообще переигрывать в представленных условиях что-то в свою шкурную пользу – это дать врагу над собой некоторую власть. А Светлана, как ни крути, враг. Не говоря уже о злобной мисс Майлз, которая маячит за спиной Беляевой. И жабе пришлось срочно сдуться обратно. Все равно всех денег не своруешь.