Я хоть и не спец ни разу, вот этим самым и занимался (если подобрать приличное слово), сравнивая фотокарту (которая также была любезно представлена на диске, спасибо Ордену за это) с картой, прорисованной уже компьютером, а в некоторых местах еще и с кроками буров. И все это не на большом столе, а на пятнадцати дюймах монитора ноутбука.
Поднятая же до состояния топографической, эта компьютерная карта хорошо работала только вблизи крупных населенных пунктов, а в остальных местах больше напоминала картинку с дешевого маршрутизатора GPS, чем карту, даже туристическую, которая неточна по определению.
Потом по выверенным маршрутам надо будет рассчитать возможные стоянки, нашу потребность в топливе, воде и всем прочем. Тот еще головняк. Техника вождения войск на такой случай хоть генштабовские справочники имеет на все про все. А у меня только «Памятка переселенцу» и сокращение мозговой мышцы.
Сижу, молчу, работаю.
Наташа стоит, молчит, стесняется.
Я терпеливо жду, когда она сама что-нибудь скажет. Она же пришла, не я.
Так прошло минуты три.
Потом я не выдержал и повернулся:
– Наташ, ты, может, чего сказать хотела или спросить о чем?
Стоит, молчит. Только ноздри раздувает.
– Ну что молчишь? – подстегиваю ее к активности.
– Хочу и молчу. – Наташа резко отвернула голову, чтобы я не видел ее лица.
– Надо же: хочет – и молчит, – засмеялся я, вспомнив старый анекдот про грузина.
– Да не хочу я, – взвизгнула девушка и даже ножкой топнула в раздражении.
– Чего не хочешь? – переспрашиваю.
– Ничего не хочу, – отвечает.
– А зачем тогда пришла?
– Не знаю, как и сказать. – Глаза опять в пол, а руки теребят пояс.
– А ты с самого начала попробуй, – стараюсь ей помочь, хотя ни черта не соображаю, что вообще происходит.
Видно, что Наташа сильно волнуется и действительно что-то вертится у нее на языке, но что-то и препятствует это желаемое реализовать. Внутри нее, похоже. А проблема для нее важная, но не решенная, взбухла уже и выхода требует, как из пушки. Не лопнуть же ее разуму – все наружу выплеснет. Ладно, если просто криком разрядится, а то, не дай бог, включит с полпинка программу «псих-самовзвод» и начнет себя дальше накручивать, а потом как…
Тут уж на кого Бог пошлет. А кроме меня, в номере и посылать-то не на кого. И на фига сейчас мне скандал с истерикой на пустом месте?
Но пронесло. Наташа еще немного помялась и выпалила:
– В гареме произошел бунт!
– И кто кого взбунтил? – поднял бровь, стало уже интересно. – Неужто, старшую жену с поста свергли?
– Не свергли, а ограничили в правах. И ее, и Розу, – почти выкрикнула Синевич.
– И в чем же таком ограничили? Вроде живете все в одинаковых номерах. Едите все одно и то же. И винтовки всем одинаково хорошие купили. И форму…
– Да в тебе и ограничили! – перебила мою речь Наташа, чуть на крик не срываясь, хотя голос понизила и говорит все почти шепотом. Даже слух напрягать приходится.
– Интересно-интересно… – А мне действительно интересно.
– А что интересного? – Голос Наташи слегка потух. – Интересного как раз ничего не нашли. Все тривиально.
– Натуль, – прошу, – ты не ходи вокруг да около, ты прямо скажи. Ты же для этого пришла.
– Да. То есть нет. Вернее, да. Я запуталась, – мямлит девушка.
– Может, мне кого другого позвать, чтобы прояснил? – предлагаю радикальный вариант.
– Не надо, – почему-то пугается Наташа. – Я сама скажу.
– Говори.
– Не знаю, как сказать, – заводит она опять ту же пластинку.
– Да как есть, так и скажи, – я уже раздражаюсь, – хватит рок-н-ролл крутить.
– Как есть? – удивленно спрашивает меня.
И глаза округлила. И так они у нее большие, а сейчас совсем огромными стали.
– Ну да, как есть, – подтверждаю.
– Как есть… – протягивает задумчиво.
– Как есть, как есть, – подбадриваю.
– Ну… – мямлит, – девчонки решили…
– Давай-давай, смелее говори: что решили?
– Не знаю, как сказать, – она опять убрала глаза в сторону.
А сама краснеет. Стоит совсем уже пунцовая. Мне тут только стеснительных путан не хватает. Скопом они все наглые, как посмотрю, а вот поодиночке – очень даже разные.
– Может, простыми словами сказать попробуешь? – предлагаю вариант выхода из тупика.
– Как это? – удивляется.
– Очень просто. Взяла и сказала: что произошло и что девчата решили такого этакого.
– Я попробую, – соглашается.
– Я слушаю.
– Ну не получается у меня, не знаю, как такое говорить. – Наташка опять пошла себя накручивать.
– Ну тогда не говори. Иди себе. У меня работы по горло, – и отвернулся от нее к ноутбуку.
И тут же услышал в спину ее звонкий голос:
– Теперь ты будешь спать с нами по жребию.
Я моментально обернулся:
– А мое мнение не учитывается?
– Нет, – заявляет девушка. – Все решили, что так будет лучше.
– Каким это образом лучше? – Удивлен – это не то слово.
– Я была против, но большинство настояло на этом, – говорит Наташа виноватым тоном, как будто в провинности какой кается, – все так решили, только Бисянка сачканула. Сказала, что у нее критические дни. Хотя первый жребий был ее.
– А ты? – спрашиваю в лоб.
– Я не хотела, – снова голову отвернула в сторону, чтобы не смотреть на меня.
И от двери не отходит. Как встала, войдя, так там и стоит.
– Не хотела, так не хотела, – говорю ей нейтрально, – я к тебе не в претензии. Если тебя обратно не пустят, то вон на ту кровать ложись, – показал рукой, – это Розина. И спи. А я на другую койку лягу, когда работать закончу. Свет верхний выключи только, мне и экрана хватит, – и опять отвернулся от нее к компьютеру.
Прошла минута.
Потом другая.
Потом погас верхний свет.
Фу-у-у… Пронесло. А ведь на миллиметрах с истерикой разошлись. Еще бы чуть-чуть… и я себе не завидую.
Проскрипела кровать за спиной, и все стихло.
И тут же я подумал: вот блин, началось! Коллектив почуял свою силу и пробует свои острые зубки на мне, таком нежном, трепетном и ранимом. Но мы будем решать проблемы по мере их поступления, если нет возможности вовсе исключить этот порцион из рациона. Поэтому выкинул все из головы и вернулся к картографии.
Минут пятнадцать я спокойно работал, периодически слыша поскрипывание койки за спиной. Ворочается Наташка, не спит. Но, выкинув этот водевиль окончательно из головы, о нем подумать можно и завтра, еще полчаса корпел над картами и даже забыл о нем – проблема, которую я решал, была важнее для всех нас.
Вчерне были разработаны все возможные пять путей доставки наших тушек в Одессу, осталось только их маршрутизировать и окончательно обсчитать нужные ресурсы. Но это уже потом, вместе с Ингеборге сядем.
Я уже потягивался, настраиваясь на крепкий сон, когда услышал за спиной сердитое шипение. Прям кошачье.
– Жора, что ты за человек такой?
– Не понял? – повернулся я к Синевич.
– Блин, такая красивая деваха рядом лежит, а ты в компьютер уткнулся, – укорила она меня.
Ути-пуси, какие мы сердитые. Тут меня на смех пробило. Буквально за день до нашего попаданства в этот новый мир посмотрел я на видаке старую итальянскую комедию «Не промахнись, Асунта», целиком построенную на культурном непонимании англичан и итальянцев. Так там была почти аналогичная сцена.
– Натуль, – спрашиваю, – тебя, случаем, не Асунта зовут?
– При чем тут Асунта? – шипит. – Не знаю такую. А вот твое поведение оскорбительно для женщины.
– Чем? – удивляюсь.
– Тем самым, – продолжает шипеть. – Я тут, понимаешь… А этот ботаник в монитор уткнулся. И только не говори мне, что я тебе не нравлюсь. Не поверю. Я вижу, какими глазами ты на меня смотришь.
Дорогая редакция! Мне шестнадцать лет и я офигеваю. Нет, я вообще отказываюсь понимать женщин. И это, между прочим, довольно больно бьет по моей самооценке, так как я всегда считал себя достаточно проницательным человеком и искушенным ходоком по бабам. А тут туплю, как первогодок в кубрике. Не нашел ничего лучшего, как заявить:
– Ну ты же сама сказала, что не хочешь ничего.
– Мало ли, что я сказала! – возмутилась девушка. – Может, я от тебя действий ждала, а ты…
– А что я? – перебиваю. – Я, как современный цивилизованный человек, вообще против какого-либо «сексуал харасмент».
Наташа от возмущения чуть не задохнулась:
– Ты… Даже слов не подобрать… Чурбан!
Вот как. Однако, Георгий Дмитриевич, нам гол.
День седьмой
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 28 число 5 месяца, воскресенье, 3:15
Когда проснулся на шум в коридоре – к моему удивлению, почувствовал, что хорошо выспался, хотя было еще совсем темно.
Наташка, уткнувшись в мою подмышку, сладко сопела, вкусно причмокивая губами.
Да… Оказия, однако. Хотела – не хотела Наташа, а трахнула меня со всей страстью неземной, как любимого мужа в первую брачную ночь.
Что о ней сказать?
Искренна.
Страстна.
И неумела.
Да и откуда взять умелость, если сформировалась и устоялась привычка, что именно ее очень долго обхаживают.
И еще дольше домогаются.
После обхаживания.
И с благодарностью принимают от нее все, что дают, сколько дают и как дают. Потому что Наташа – очень красивая. С такой внешностью никакой «Камасутры» не надо. Как она это все со школьной юности в своей провинции усвоила, так и живет.
С типичным поведением проститутки в постели у нее нет ничего общего. Может, она и не врала, когда в первый день заявляла мне с возмущением, что никогда не путанила. Тогда я не поверил: невозможно же в бардаке жить и целочкой остаться. А эскорт – хоть и не проституция в чистом виде, но все же близок к ней. По крайней мере, репутационно. А там уже как фишка ляжет. Жизнь – она всегда сложнее наших о ней представлений. Она большая, и в ней есть место всему. Даже тому, что не придумать.
Вот вам и весь внутренний конфликт Наталии. Когда ее… нет – ЕЕ, по унизительному жребию, практически насильно, не спрашивая желаний и предпочтений, без всякого конфетно-букетного периода отношений, сорвав трусы и лифчик, обрядив в один только халат, впихнули в мой номер и наказали до утра оттуда не появляться, иначе применят санкции – она и поплыла. Потому как совсем по-другому себе представляла развитие отношений между мужчиной и женщиной, где секс – достигнутая вершина, а не начало пути, у ее подножия.
Все это Наташа в перерыве между соитиями мне со всей своей искренностью и выложила.
Оказалось, что сам вопрос с перераспределением мужского ресурса в гареме подняла Галя Антоненкова во время нашего с Ингеборге шоп-тура по Базам. И после нашего возвращения этот бухтеж перманентно тихо тлел по кулуарам. А потом прорвало всех разом.
Если бы я только с Розой спал, то никто бы ничего и не вякнул. Сделал чувак свой выбор, и сделал. Флаг ему в руки и барабан на шею. А тут в гареме образовалась привилегированная группа, пользующаяся мной, когда остальные голодают. И такой непорядок решили устранить волюнтаристскими методами. Удивительным для меня оказалось только то, что наиболее спокойной частью гарема была его мусульманско-таежная часть. У остальных девчат обладание моей тушкой выросло в вопрос статуса в коллективе.