Вечером подошел к Пелыму и мы поговорили об этом. Он впервые обратил внимание на то, что по-русски я объясняюсь не только на пальцах, хотя и с заметными отличиями от его манеры. Тем не менее, мы прекрасно друг друга понимаем. Разговорная речь в этот период не слишком отличается от писаной, а с документами этой эпохи я немного знаком. В Интернете чего только не найдёшь длинными зимними вечерами, когда за окном стоят трескучие морозы и солнце не показывается несколько месяцев. Так что знаю даже кое-что наперёд. Например, то, что этот острожек долго тут не простоит - его сейчас возводят на реке Дулгалах, а вскоре перенесут вниз по течению, и будет он известен под названием Верхоянского зимовья, стоящего уже на берегу Яны. Там и встанет современный Верхоянск.
Ну да от этого знания сейчас никому не горячо и не холодно, а вот топор, лопата и наконечник для пешни мне бы очень пригодились. Поверьте, в эти поры железо дорого и сразу три массивных предмета, да ещё и в здешних отдалённых краях - это целое состояние. Казаки и не отстающие от них купцы привозят сюда с Лены через море Лаптевых на круглобоких кочах и металлические изделия, и соль, и ткани, отчего общаться с этими русскими якутам очень даже интересно. Прямую дорогу через Верхоянский хребет они ещё не разведали, зато Айтал явно её знает -- ведь караван свой она повела не иначе, как к Жиганскому острогу -- в эти годы там было очень оживлённо. Это на реке Лене, ниже впадения в неё Вилюя.
Однако не всё так просто. Ценный товар, доставленный издалека, русские купцы отдают за шкурки пушного зверя. И где я их возьму, эти шкурки? Отдали бы и за золото или серебро, которые откроют в здешних недрах через пару сотен лет. Я могу хоть сейчас, пока тепло, намыть на свои надобности, но... уж очень меркантильно сверкнули глаза моего собеседника при упоминании названий драгоценных металлов. А ведь я только вскользь коснулся этой темы - попросил назвать цену.
Главное я уловил - работать тут мне позволят, сколько угодно. За еду. Как и всем остальным. Но платы за это никакой не будет.
***
С понимания этого обстоятельства и заработала моя голова. Принялась перебирать возможности. Не так уж мало их уже образовалось.
Могу остаться при остроге в работниках - не помру ни от голода, ни от холода.
Могу присоединиться к какому-то из якутских стойбищ - тоже проживу, не хуже других. Общаться могу, руки есть. Как-то устроюсь. Только вот хотелось бы побольше комфорта и стабильности. Сейчас это, что уж кривить душой, достижимо для высокостатусных особ. Простейший вариант - сделаться богатым и нанять много прислуги, которая в эту эпоху ещё и охраняет состояние своего хозяина, и самого его оберегает.
Ведь на службе государевой, тоже сулящей преимущества и позволяющей возвыситься, не многого смогу я добиться без связей да без роду. Так что стоит подумать о том, как сделаться уважаемым состоятельным человеком.
С другой стороны, сидеть на одном месте и стяжать -- это как-то не слишком интересно. Ну, нахомячу я полные сундуки добра. Растолстею от обжорства и помру от ожирения. Неохота. Лучше попутешествовать, разные места посмотреть... а на зиму возвращаться в тёплый дом к тёплому камельку и полной кладовой. А для этого потребуется-таки чуток состоятельности. Ну, так, в меру.
Вариант обогащения за счёт добычи золота или серебра таит в себе великую опасность - казаки обязательно пронюхают и выпытают, где взял. А потом оно уйдет в казну. Лучше бы железо плавить, но залежи его я помню на Алданском нагорье - это довольно далеко отсюда на юго-западе. Хотя -- там огромное месторождение, а мне и маленького хватит. Их я по ближайшим окрестностям знаю несколько. В смысле -- на картах видел. А уж доразведать на местности, точно зная, где и что -- так это моя специальность. Ну что же, вариант. Тем более, что почему-то хочется остаться поближе к родным местам.
В добыче пушнины мне с местными охотниками тягаться будет трудно, хотя, это тоже неплохой вариант. Что ещё? Соль казаки ценят, да и у якутов она в чести. Где находятся солонцы - мы их солончаками зовём - я еще из двадцать первого века помню. Промысел этот всем понятный, особого оборудования не требует. Так что, стоит вызнать всё, что можно о ценах, а заодно и о том, нет ли на соль какого-нибудь налога, которым казачки меня обдерут, как липку.
***
Всё-таки, главным для меня было осмотреться, вжиться в этот пока не слишком знакомый мир. Ким, с которым мы разговаривали изредка, постоянно толковал о делах его стойбища, о лошадях и коровах, о девушке, за которую он уплатит выкуп весной, после зимней охоты, во время которой рассчитывает добыть недостающих соболей. А лошадей - отец ему выделит. Коров же невеста приведёт в качестве приданого. Эти архаичные обычаи в двадцать первом веке могут у кого-то вызвать даже возмущение. Но сейчас, в семнадцатом, я прекрасно понимаю, что наши предки заботились о том, чтобы дети их строили семью не на пустом месте, потому что свадебные обычаи как раз и направлены на то, чтобы молодожёны имели возможность начинать жизнь не в бедности. Чтобы муж был не лодырем, а добытчиком средств пропитания - своеобразный экзамен для жениха. Но и родительская поддержка имеется, по крайней мере, на первых порах.
Смотреть по сторонам мне тоже никто не мешал. Эвенки на своих оленях приезжали дважды - их палатки из шкур, растянутые на жердях стояли неподалеку. Эти конусообразные переносные сооружения в чём-то аналогичны индейским типи и в русскоязычной литературе именуются "чум". Но мы зовём их юртами.
Приезжие о чём-то толковали со старшим здесь Ильёй Перфильевым. А потом с купчиной Никодимом. Якутские лошадки раз десять привозили хорошо одетых всадников. Те тоже и с атаманом разговаривали и с купцом. На жердях после этого некоторое время висели связки шкурок. Соболей, песцов, белок и лисиц - я узнал их без труда. Потом меха куда-то уносили.
Группа якутов построила нашу национальную избушку с наклонными стенами, обмазанными глиной - не иначе тут при остроге уже образуется посад, если возводят постоянную постройку. Долго колебался, не предупредить ли соотечественников о том, что острог скоро перенесут, но потом передумал -- для жизни тут место ладное, так что не пропадёт работа. А срубы вообще разберут и сплавят вниз по реке.
Пелым после нашего разговора убрал меня из десятников и поставил на это место Кима. А я сделался древоделей. И как это он сообразил, что топор для меня - привычный инструмент? В общем - поставили меня выбирать пазы вдоль брёвен, а там и углы рубить доверили. В свое время в этих делах я великим мастером не был, но понятие имел достаточное, чтобы не растеряться. Ну а как до быков дело дошло, тут вообще не хуже других оказался. Русские, жившие в эту эпоху, считай все плотничать горазды, однако среди здешних строителей настоящих мастеров всего двое было. Со мной трое оказалось. То ли я соображаю быстрее, то ли больше разных вариантов видел, когда помогал друзьям и родне, да и сам баньку дома рубил - но получалось у меня всё как-то чуток скорее и ладнее, чем у большинства других плотников.
Топор неважной стали, но с наварным лезвием, стал после этого моим. Хм. Не зря, выходит, толковал я с Пелымом за жизнь. Пусть и так, но он мне посодействовал.
Про соль тоже всё понятно. Она не дефицитна, потому что дорога. Далеко везти приходится, вот и возрастает цена. Была бы дешевле - якуты больше брали бы. Не знаю, как сейчас, но в моё время эта "приправа" ещё и традиционный консервант. В общем, "перехватить" местный солевой рынок вполне можно. Купцы, привозят её сюда не помногу и легко заменят другими товарами - можно будет обойтись и без войны за сферы влияния. Тем более, что сразу-то на всю Якутию соли я просто не наварю.
***
Тишь да гладь, да Божья благодать не бывают вечными. Раз - к вечеру было дело - услышал я, как поднялся тарарам. Якуты возмущённо шумели, а казаки им перечили. И о чём сыр-бор? Подошел поближе, отложив в сторонку топор, и прислушался. Нет, ну нельзя же так гомонить! Такое впечатление, что сейчас подерутся. Казаки так вообще свои бердыши составили к стенке, скидывают кафтаны и засучивают рукава. То есть не к смертоубийству дело идёт, а к потасовке.
Преодолел своё любопытство - интересно ведь глянуть на русский кулачный бой против хапсагая - а якуты уже сапоги с себя стаскивают и обнажают торсы.
Вышел в пространство между стенкой казаков и толпой якутов, поклонился тем и другим, и заговорил, повернувшись к русским.
- Казаки! Мы живем стадами своими и на зиму готовим сено и для коров, и для лошадей. А нынче - пора сенокоса. В это времямужские руки нужны в стойбищах - потому и спешат люди к делу, без которого погибнут зимой наши кормильцы. Тогда и мы станем бедны. И какой ясак возьмёте вы с голытьбы?
Отпустите людей по домам, чтобы управились они по хозяйству.
Потом поворотился к соотечественникам:
- Старшие вас до покоса помогать посылали?
- Да, - Ким ответил за всех. - Только после надо рожь убирать, да овёс с ячменём, а там к зимней охоте снасть готовить. Так что не вернёмся мы сюда.
Это я и пересказал казакам и подошедшему на шум атаману.
- Расходитесь, - махнул тот рукой.
Народ принялся расходиться с видимым сожалением о несостоявшейся потехе. Развлечения в этом времени не часто случаются, так что и я не был уверен в том, что вовремя вмешался.
Потом ко мне подошёл Ким и позвал в своё стойбище. Мы с ним немного сдружились - мяли друг другу бока по вечерам, но не соревнуясь, а в порядке тренировки. Приёмы друг на друге отрабатывали, делились разными хитростями, да и о жизни рассуждали. А только не пошёл я. Сказал, что должен подождать тут одного человека, с которым условился о встрече. Ну да он объяснил, как его отыскать, когда понадобится. Ответить взаимностью я не смог - моё будущее ещё не определено. По крайней мере, до возвращения Айтал. Обещала же заглянуть.
***
Основная масса заготовленных брёвен уже уложена в срубы, а с остальным русские сами справятся. С моей помощью, понятное дело. Илья Перфильев хотел взять меня толмачом, но я попросил погодить с этим. Заметил про себя, что скучаю по Айтал, по разговорам с ней. Хотя и недолго длилось наше знакомство, но... знаете, иногда возникает чувство сродства душ. И мне с ней легко - такой уж у девчонки нрав, что на моё восприятие, она как бы недостающий компонент окружающего мира.
С другими женщинами я не каждый раз пойму, почему, да как она такое говорит, или делает, а эта белобрыска словно вся насквозь на солнышке просвечивает. Скучаю даже. Поэтому перспектива ходить с казаками по стойбищам и переводить длинные беседы, меня не увлекла. Вдруг меня не окажется в условленном месте, когда она заглянет.
Ну да ладно. Продолжаю трудиться долбодятлом, приделывая к срубам каркасы кровли. Долото и небольшой молот, или большой (очень) молоток тоже сделались моими инструментами - пользуясь тем, что я нынче в авторитете, просто велел кузнецу отковать мне то, что нужно для работы. Пелым кивнул. Понимающий человек. Ну да, в конце-то концов, с него за стройку спрос, а то, что без инструмента работать неловко, объяснить ему не надо. И заплатить он мне иначе не может.
Хм! Если до столярки дело дойдет - глядишь, я за лето состоятельным человеком сделаюсь. Буравчики, пила, тесло, рубаночная железка... размечтался, одним словом. Но железную лопатку - штыковую и совсем маленькую, кузнец мне сделал. Это, когда опорные столбы для хозпосторек пришла пора утверждать, тогда я и похлопотал о нужном мне приспособлении. А что делать - где я в окрестных лесах разживусь подобными вещами? Поэтому работал так, чтобы Пелыму не было обидно за понесённые расходы.