Ни у кого не было ответов. Несколько мгновений Джоэл изучал круги, затем, нахмурившись, наклонился, чтобы лучше рассмотреть прорванную, истерзанную защиту Шоаффа.
— Профессор Фитч, вам стоит на это взглянуть.
— Что там?
— Рисунок. На полу, но не рифматический. Какая-то картинка.
Она была выполнена мелом, явно второпях, но в стиле угольной графики, которую практикуют художники, и больше напоминала грубый набросок, чем настоящий рисунок. Мужчина в котелке с непропорционально длинной тростью в руке. Трость была отставлена в сторону и упиралась кончиком в пол.
Голова мужчины казалась слишком большой, посреди лица зияла пустота, напоминающая открытый рот. Словно улыбка.
Под картинкой было накарябано несколько коротких строк:
«Глаз не видно. Рисует неразборчиво. Каракули не сохраняют форму. Меловики перекошены, и, похоже, их много сотен. Я их уничтожаю, но они возвращаются к жизни. Я их блокирую, но они прорываются. Я зову на помощь, но никто не приходит.
Он просто стоит и наблюдает за мной своими темными неразличимыми глазами. Таких меловиков я никогда не видел. Они корчатся, дрожат, все время меняют очертания.
Я не могу одержать над ними верх.
Скажите отцу, что я прошу прощения. Я был не самым лучшим сыном. Я его люблю. Правда люблю».
Джоэл поежился. Все трое погрузились в молчание, прочитав последние слова Чарльза Кэллоуэя. Фитч опустился на колени и нарисовал на полу меловика, чтобы проверить набросок на рифматические свойства. Меловик прошелся по картинке, не обратив на нее никакого внимания, и Фитч его распылил.
— В этих строках мало смысла, — сказал профессор. — Меловики, оживающие после того, как их уничтожат? Рифматические рисунки, не сохраняющие форму?
— Я видел такое. — Хардинг поднял голову и встретился взглядом с Фитчем. — На Небраске.
— Но это так далеко отсюда!
— По-моему, больше нельзя отрицать очевидное, профессор. — Хардинг поднялся с пола. — Что-то сбежало из Башни. И каким-то образом добралось сюда.
— Но за всем этим стоит человек, — возразил Фитч, дрожащими пальцами барабаня по рисункам Чарльза. — Это не тень Забвенного, Хардинг. Оно приняло форму человека.
Прислушиваясь к разговору, Джоэл кое-что понял. Судя по всему, на Небраске происходило гораздо больше, чем известно обычным людям.
— Кто такой Забвенный? — спросил он.
Замолкнув, оба мужчины повернулись к нему.
— Неважно, солдат, — сказал Хардинг. — Ты очень помог, но, боюсь, моих полномочий недостаточно, чтобы рассказать тебе о Небраске.
Фитч, казалось, испытывал неловкость, и внезапно до Джоэла дошло, как чувствовала себя Мелоди. Но удивляться было нечему. Подробности происходящего на Небраске охранялись не менее ревностно, чем тайны продвинутой рифматики.
Большинство это вполне устраивало. Линия фронта проходила где-то далеко, в глубине центральных островов. Небраск предпочитали игнорировать. Со времени короля Грегори сражения продолжались постоянно, и им не было видно конца. Иногда не обходилось без смертей, но они были редки, и всегда погибали или рифматисты, или солдаты. Обычным людям не было до них дела.
Но теперь что-то выбралось наружу. Джоэл содрогнулся.
«Творится нечто странное, даже по меркам Небраска», — подумал он, наблюдая за Хардингом и Фитчем.
Хардинг провел на фронте больше десяти лет, но последние события его явно ошеломили.
В конце концов инспектор продолжил осмотр комнаты, а профессор вернулся к рисованию. Джоэл опустился на колени, чтобы в последний раз взглянуть на написанное. «Рисует неразборчиво…»
После непродолжительных уговоров он упросил Фитча помочь с набросками защиты. Хардинг вышел наружу, чтобы отправить своих людей на поиски других улик, например, следов взлома.
Джоэл спокойно водил угольком по бумаге. Уголь не обладал рифматическими свойствами, даже если его держал в руках рифматист, но угольные рисунки вполне соответствовали меловым. Загвоздка была в том, что ни один набросок не мог в точности передать все многообразие царапин и обрывков линий на полу.
Изрисовав несколько листков, Джоэл подошел к Фитчу. Тот снова изучал круг, в котором Чарльз принял последний бой.
— Ты обратил внимание, что он обвел мелом всю комнату, чтобы меловики не подкрались к нему по стенам? — спросил Фитч. — Умнó. Кроме того, заметил ли ты, что характер атаки подтверждает наши предположения?
— Много меловиков, нападают все сразу? — кивнул Джоэл.
— Верно. И теперь у нас есть доказательства, что этот похититель… этот Каракульщик… скорее всего, мужчина. Круг поисков сузился. Ты не мог бы пойти скопировать те узоры на стене, чтобы у нас было несколько вариантов, нарисованных разными людьми? Мне кажется, такой подход не позволит нам ошибиться.
Джоэл кивнул и, захватив с собой бумажный свиток и несколько угольков, вышел из комнаты. Большинство полицейских спустилось на первый этаж. Замешкавшись на пороге, Джоэл обернулся.
Чарльз запер себя внутри защиты, совсем как Герман. Даже начертил линии Запрета под окном, и они определенно подверглись атаке снаружи. Может быть, он хотел выбраться через окно, но обнаружил, что путь к отступлению отрезан. И у него не осталось выбора.
Поежившись, Джоэл подумал о том, как Чарльз ночь напролет сопротивлялся меловикам — отбрасывал их раз за разом, пытаясь дожить до утра.
Он переступил порог и подошел к первому из двух рисунков на стене. На этот раз место преступления подкинуло больше вопросов, чем ответов. Джоэл приложил бумагу к стене и, оглядев узор, принялся за набросок. Это было…
В коридоре что-то мелькнуло.
Обернувшись, Джоэл краем глаза заметил, как что-то, едва различимое на фоне белого ковра, удирает по полу. Меловик.
— Профессор! — завопил Джоэл, бросившись следом. — Инспектор Хардинг!
Меловик заскользил по ступеням. Он почти сливался с белым мрамором, и Джоэл, достигнув подножия лестницы, потерял его из виду. Он осмотрелся по сторонам, и его передернуло от мысли, что меловик карабкается по его ноге и вгрызается в кожу.
— Джоэл? — Сверху у перил появился Фитч.
«Туда!» — подумал Джоэл, заметив белый росчерк, когда меловик пересек деревянный порог и помчался вниз по крыльцу.
— Меловик, профессор! — прокричал Джоэл. — Я за ним.
— Джоэл! Без глупостей! Джоэл!
Джоэл ринулся за дверь в погоне за меловиком. Студента тут же увидели, несколько полицейских кинулись навстречу. Джоэл указал на меловика, гораздо более заметного на газоне. Его контуры повторяли форму травинок подобно тени, падающей на шероховатую поверхность.
Полицейские кликнули подкрепление, в дверях особняка показался запыхавшийся Фитч. Джоэл, не сбавляя скорости, с трудом поспевал за меловиком. Меловые создания отличались быстротой и никогда не уставали. В конце концов он оторвется от преследователей, но пока что Джоэл и полицейские держались прямо за ним.
Меловик добрался до забора и поднырнул под него, Джоэл и полицейские бросились к воротам. Меловик направился к большому кряжистому дубу, затем, как ни странно, забрался вверх по стволу.
Джоэлу наконец удалось разглядеть его форму, и он замер на месте.
— Единорог?
«О, нет…»
Полицейские столпились у дерева, задрав головы и вскинув заводные винтовки.
— Эй ты! — позвал один из них. — Спускайся! Немедленно!
Джоэл подошел ближе. На дереве сидела Мелоди, и он услышал ее разочарованный вздох.
— Не самая удачная идея, да? — произнесла она, обращаясь к Джоэлу.
— Можно и так сказать, — ответил он.
* * *
— Вам придется объясниться, — сказал Хардинг, уперев руки в бедра.
Мелоди скривилась. Она сидела на стуле на кухне особняка, белая юбка была выпачкана после лазания по дереву. Сбоку один из полицейских тщательно подкручивал пружины винтовки. По маленькой кухне разносилось пощелкивание.
— Нельзя ли обойтись без этого? — спросил Фитч, покосившись на оружие.
— Пожалуйста, не вмешивайтесь, профессор, — ответил Хардинг. — Может, вы и смыслите в рифматике, но я смыслю в шпионах.
— Я не шпионка! — воскликнула Мелоди. Затем, спустя несколько мгновений, добавила: — Ну ладно, шпионка. Но я работаю только на себя.
— И какое вам дело до этой операции? — Хардинг, заложив руки за спину, начал медленно прохаживаться вокруг нее. — Какое отношение вы имеете к смертям?
Мелоди бросила взгляд на Джоэла, и тот понял, что, видимо, до нее наконец начало доходить, в какие неприятности она угодила.
— Совершенно никакого! Я обычная студентка.
— Вы рифматистка, — заметил Хардинг. — А эти преступления совершены рифматистом.
— И что? — возразила Мелоди. — Вокруг полно рифматистов.
— Вы проявляли неослабевающий, настойчивый интерес к расследованию.
— Мне было любопытно! Все остальные знают, что происходит. А я чем хуже?
— Вопросы здесь задаю я, — сказал Хардинг. — Вы понимаете, что в моей власти посадить вас за решетку до окончания расследования? Понимаете, что теперь вы — главная подозреваемая в убийствах?
Мелоди побледнела.
— Инспектор, — вмешался Джоэл. — Можно вас… на пару слов? Поговорим снаружи?
Хардинг оглядел его и кивнул. Вдвоем они покинули кухню через боковую дверь и немного отошли, чтобы можно было побеседовать без свидетелей.
— Вернемся через пару минут, — сказал Хардинг. — Пусть немного поволнуется, ей это только на пользу.
— Инспектор, — произнес Джоэл, — Мелоди не имеет никакого отношения ни к убийствам, ни к похищениям. Поверьте.
— Да, думаю, ты прав, Джоэл. Однако я должен проверить каждую зацепку. Эта девушка выводит меня из себя. И вызывает подозрения.
— Мелоди многих выводит из себя. Но это не означает, что она — Каракульщик. Ведь понятно, как она сюда попала. Увидела, что мы уезжаем из Армедиуса, а кого похитили и так всем известно. Я могу за нее поручиться.
— Ты абсолютно в ней уверен, Джоэл? Откуда тебе знать, не дурачит ли она тебя? Мне не дает покоя мысль, что преступник скрывается прямо у нас под носом и спокойно разгуливает по Армедиусу. Для рифматиста это лучшее место, чтобы спрятаться, не вызывая подозрений.
«Например, для Нализара? — подумал Джоэл. — Вчера вечером он покинул свои комнаты и куда-то отправился».
С другой стороны, насколько хорошо Джоэл знал Мелоди? Может быть, ее легкомыслие и дружелюбие — всего лишь притворство? Его на мгновение охватили сомнения Хардинга. Он осознал, что ему почти ничего не известно ни о прошлом Мелоди, ни о том, почему ее родителей, по всей видимости, совсем не заботит, что происходит с дочерью.
Она была такой искренней. Не скрывала своих чувств — наоборот, выплескивала, проявляла их не стесняясь. Вела себя с ним очень прямолинейно. Впрочем, как и со всеми остальными.
И Джоэл понял, что это ему в ней нравится.
— Нет, — произнес он, — это не она, инспектор.
— Что ж, если ты ей доверяешь, это многое для меня значит.
— Вы ее отпустите?
— После того, как задам еще пару вопросов.