Как раз это и беспокоило ее меньше всего. Заморочить голову, навести ложные образы, вызвать жуткую головную боль или слепоту — это не такая уж хитрая наука…
…Не судьба…
Оказавшись дома, она специально для любознательных положила нечто, напоминающее ветхую грамотку, чтобы сделать приятное гостям, которые наверняка не заставят себя ждать. Думать было некогда, и второпях она царапала на старом истертом листке пергамента азбучную молитву на глаголице, смеясь про себя, что повторяет остроумный ход сожженной вещуньи из рассказа сумасшедшего монаха.
Хорошая была из них пара… Не судьба…
Все.
Осталось воспроизвести и отдать для перевода Хранителю то, что было на оригинале… А, ерунда какая-нибудь. Обманка.
Так и оказалось. Почти. Но этот новоиспеченный Хранитель почему-то аж чесался от энтузиазма. Там было про кузнеца, ведьмака и какой-то цветок, который надо сначала выковать, а потом расплавить. Хорошая, конечно, тема для семинара, и много можно всякой лапши к ней присобачить, но чтобы из-за этого хотели убить…
— Так ты не понимаешь! — втолковывал ей Хранитель! В этом же и есть весь кайф: кому не надо, тот и не поймет! Дойдет и до тебя, вот тогда сама скажешь! Домой тебе надо… — вдруг безо всякого перехода сказал он. — Бросай все и езжай.
Ну, раз они вдвоем говорят одно и то же, надо ехать.
Тем более что и сама собиралась.
А вообще все было погано. В голове гудело устрашающе «Ты заплатишь!» и гулкими басами отдавало: «Не судьба…» Да, надо домой…
Дома, в старой перестроенной усадьбе, ее встретило запустение и враждебность. Старые стены ясно показывали, как они недовольны тем, что их бросили. С сыном действительно было не все в порядке. Да у кого оно в порядке-то? У всех что-то есть…
Один, как ведьмак, в огромном пустом жилище… не хватает рук у него, только в кузнице порядок. Остальное — даже говорить не хочется. Работы — непочатый край.
…Месяц пролетел незаметно, и дом немного ожил. Было всякого. Но когда уже приятно было пройтись по отремонтированным комнатам, когда весело загудел огонь в новом камине и заулыбалось из новых окон солнышко, ей подумалось: а зачем это все, если дом пустой, если в нем нет детей, как раньше, некому собираться на кухне, некому ссориться и мириться. И некого ждать по вечерам…
Телефон подхватил эти мелодраматические настроения, и голосом Инквизитора почти прошептал:
— Я приеду, если не возражаешь… ненадолго. Сегодня…
Она не успела ответить.
XXIII
Деловито и неторопливо поставив машину в гараж, Инквизитор осматривался и думал о том, что хорошо, что тут уже все не так, как было когда-то. Она специально, наверное, не оставила ничего, что бы могло напомнить о нем… это что-нибудь да значит. Если бы ей было плевать, она бы об этом не заботилась…
— Ну, как доехал? И зачем?
— Разговор не короткий, но я тебя не задержу. У тебя дома были гости, нашли твою бумажку. Это раз.
— Ага, клюнуло!
— Слышь, а что там было-то? Они все с ума посходили. Один в психушку попал, другой — ты не поверишь — в монастырь подался. В отчете написали, что ничего не обнаружили…
— Ну, даже лучше, чем можно было ожидать. Ничего такого. Азбучная молитва. Ишь ты! Сами себе провели ритуал и сдвинулись… да, люди, наверное, не из добрых были… ну, хорошо. Или, скорее, заказчики их сразу упрятали… может, это и не у тебя, но…
— Но у меня на службе случилось несколько ЧП подряд, и похоже, мне пора сваливать. Только пока неясно, куда. Но я, в общем, немного не для этого приехал… — он неловко помялся. — Ты не думай, в другой ситуации я бы никогда не стал бы… Но тут… не знаю, будет ли еще случай. Пойдем.
Они, не сговариваясь, уселись под яблоней, где когда-то была беседка, с которой была видна река и где так хорошо мечталось, дышалось и просто… и оба одновременно это заметили… Что-то сдвинулось в воздухе… но, такое пугливое и неуловимое, оно сразу пропало, как только была сказана первая фраза:
— Вот что здесь получается: помнишь, как мы вычисляли места Силы? Так вот. В них всегда не только энергия. В ней — все, кто на нее подсел, все, кто не может добраться, а также те, кто должны были ее охранять, но, так сказать, не совсем справились с обязанностями. Это касается людей, животных, нефизических сущностей и элементалей, которые в таких местах даже как бы «обрастают» материей. Именно поэтому люди в таких местах видят всяких сказочных существ, особенно если еще и сами чувствительные. Откуда эти сущности берут куски материи?
Что у людей, это ясно. У каких? У живых, если хотят их руками что-то сделать, и у умерших, если их души неупокоены.
Значит, там есть массовые захоронения. Из них место набрало Силу.
Когда-то такие места сооружались специально. И все племя, или Род, почитали своих предков, захороненных в этом месте. Предки, или Деды, несмотря на то, что с точки зрения Христианства это неправильно, оставались там и охраняли, предупреждали и помогали своим потомкам. Род, а возможно, в более широком понятии, целое племя или даже больше, имел реальную поддержку от тех, кто жил ранее.
Выполнялись специальные обряды, их было несколько в году, когда на этих местах отправлялись специальные ритуалы, в которых потомки не только спрашивали у предков совета, но и сами помогали им в их развитии и жизни, получается, уже после смерти. К этим праздникам и ритуалам относились очень серьезно. Для их соблюдения были специальные люди. Иногда один, иногда двое. Вообще-то древние не были такими ханжами и вполне признавали, что в мире есть женское и мужское начало. Следовательно, обряды часто отправляли мужчина и женщина, но по отдельности. У каждого была своя функция. Четкого разделения не было, но при такой схеме было и больше гармонии, и больше гарантий правильности и безопасности.
Мужское, скажем, дело — охрана и добыча, постройка и всякие такие действия. Этим занимался один.
Другой — занимался очищением душ, молитвами за них, коррекцией, так сказать.
Наверное, периодически накапливалась некая критическая масса, но все это имело многовековую отлаженную систему балансирования.
В таком месте может скопиться колоссальная энергия. Она даже может преобразоваться в нечто, что мы наблюдаем в этой местности — вихревое образование вроде клубка змей, обладающее каким-то коллективным, а возможно, даже и индивидуальным, сознанием. Эта сущность должна выражать интересы Рода во всем их противоречии и стремиться поддерживать их, защищать и способствовать выживанию.
Можно предположить, что была еще и некая сила, которая контролировала эти две, и периодически — вслушайся — отрезала негодное. Это — еще один интересный момент.
Он смыкается с сюжетами многих сказок. Марья-Искусница, или Василиса, или еще кто-то там рукодельный, и Змей, который то ли ее охраняет, то ли стережет. То ли быль, то ли небыль — понимай как хочешь…
— Да, помнишь, когда-то мы говорили об этом… кто знал, что все это настолько реально… вот как ни крути, выходит, что это делалось сознательно и планомерно, иначе кто бы этим занимался в те времена? Даже советские историки-этнографы не оспаривали того, что ни один обряд древности не был направлен ни на что другое, как на выживание общины.
Теперь про этот самый Пояс. Каждый человек в Роду, то есть его жизнь — это нить общей ткани, или пояса. От нитей, или людей, зависит длина, крепость и узор пояса. Заканчиваются нити — заканчивается пояс. Пояса переплетаются, сходятся и расходятся… красивая картина, правда!
Это можно рассматривать и буквально, и как метафору — возразить нечего.
Так вот. Качество нитей зависит от души человека и того, как он прожил свою жизнь.
Недаром у нас в Слуцке, но наверное, и не только, были мастерицы, которые плели ритуальные пояса для шляхетских родов. Кое-кто считает, что в них каждая нить что-то или кого-то обозначала. Золотые нити вплетались для привлечения славы и богатства, серебряные — для накопления знаний и талантов. Ткачихи ткали их, в медитативном состоянии находя нужный узор. Настоящий такой пояс представлял собой матрицу развития рода. Можно было предвидеть критические моменты, планировать свадьбы, видеть будущее и даже корректировать его. Но, с другой стороны, можно таким образом и свести род на нет. Возможно, это и было сделано, когда ткачих сделали практически рабынями, чтобы секреты не выходили за пределы помещения, в котором они работали. Это была идея Радзивиллов: они, став захватчиками и владельцами многих древних имений вследствие тогдашних политических изменений, стремились закрепиться в этом качестве. Им необходимо было ИЗМЕНИТЬ РОДОВЫЕ УЗОРЫ.
Я специально занялся изучением этого вопроса. Оказывается, это были не совсем ткачихи, а ведуньи культа Макоши. Они составляли пояса для самых древних родов. С ними можно было договориться, и они помогали кое-что исправить. Правда, и наоборот могли сделать. В один совсем не прекрасный день кто-то решил, что нечего ездить и просить, бояться и зависеть, гораздо проще взять их, этих ведьм, так сказать, под контроль, для изоляции и установления монополии: понимаешь! Над контролем судеб, ни больше, ни меньше.
А может, они и сами попросили убежища, что даже очень может быть. Ведь как раз в это время древнюю Москву Долгорукий оккупировал, и тамошних служительниц Макоши порешил всех.
Наверное, какое-то время все было хорошо, пока их, этих ткачих, не лишили всяческой свободы.
Наверное, тогда и пришла эта идея Радзивиллу в голову — использовать и их силу для укрепления своего влияния.
Но ничего не вышло: жрицы-ткачихи отказались подчиняться княжеской власти, говоря, что это приведет к страшным последствиям для всей Литвы, и она будет поглощена другими властителями, останется «БЕЗ СВОЕЙ СУДЬБЫ». Князь, конечно, выслушал, вник в вопрос, но был с позицией служительниц культа не согласен — у него были свои цели. Ткачихи были сожжены. Для создания новых поясов и узоров был приглашен мастер, обучавшийся в Персии. Он создал и новые узоры, и новую мануфактуру. В эти мастерские женщин не пускали на порог, во избежание даже случайного проникновения какой-либо случайно уцелевшей волшебницы-ткачихи.
Радзивилл, как опытный маркетолог, организовал грамотную рекламу. Спустя некоторое время эти пояса за огромные деньги продавались не только в Литве и Польше, но по всей европе и Московии, таким образом, не только принося деньги, но и распространяя влияние Раздзивиллов. Ведь князь не был глупцом, и, естественно, использовал знания, вытянутые из погубленных женщин.
Национальные же литовские пояса были не то чтобы запрещены, но исчезли из обихода — кому хотелось быть сожженным по обвинению в волхвовании?
К тому же они обозначали местное, «холопское» происхождение, и перестали быть популярными. Остались узенькие пояса для простолюдинов, какие мы видим и до сих пор. Но они дают представление о том, какими МОГЛИ БЫТЬ НАСТОЯЩИЕ МЕСТНЫЕ РОДОВЫЕ ПОЯСА.
Да, выходит, наши тетки еще и судьбы плели? Фантастика…
— С приходом Христианства все стало меняться: и служители, и капища стали уничтожаться.
Но наши, местные, волхвы, мудро использовали незнание византийскими монахами местного языка и обычаев. Такой возможности, к сожалению, не было у европейских и британских друидов… Поняв, что война бессмысленна, да и к тому же принимая те изменения энергии, которые случились, как утверждают все, кто понимает в этом, после Воскресения Христа, местные поступили по-иному.