— Отдай мне рубаху. Пожалуйста, — голос его упал до шепота.
— Сам возьми, — девушка стояла перед ним, чуть помахивая своим трофеем. В глазах ее вспыхивали золотистые искры.
Найд сделал вперед нерешительный шаг, потом — другой. Теперь он мог бы дотянуться до рубахи, но, едва пальцы коснулись шерстяной ткани, Камилла легко скользнула назад, оставив парня ни с чем.
— Ну что же ты? — Мучительница рассмеялась и потрясла злополучной тряпкой.
Вспыхнув, Найд быстро шагнул вперед, одновременно вытягивая руку. Камилла изогнулась, как ивовая ветка, и ушла в сторону. Он последовал за ней. Девушка, хихикнув, отступила за косую балку и, используя ее как прикрытие, продолжала дразнить парня, заставляя его метаться то вправо, то влево, но не позволяя завладеть рубахой.
Внезапно Найд остановился и уронил руки вдоль тела:
— Не знаю, что за игру ты тут затеяла, Камилла, но играть в нее я не буду.
В тени за балкой он не мог видеть ее глаз. Только яркая зеленая полоса горела там, где солнечный луч касался платья на груди девушки. Грубая ткань быстро колыхалась в такт дыханию. Внезапно одним скользящим движением Камилла оказалась лицом к лицу с Найдом. Он никогда не видел дочь мельника так близко. Да что там, честно говоря, он ни одну девушку раньше не видел так близко.
Солнце горело в ее волосах, будто уложенные вокруг головы рыжие косы были кольцами дремлющей саламандры. Длинные темные ресницы бросали сеть дрожащих теней на веснушчатое лицо. Найд встретил ее взгляд — неожиданно серьезный и требовательный.
— Это не игра, — горячая ладонь Камиллы сжала его руку, и перед глазами все поплыло.
Это случилось с ним снова — как всегда, в тот момент, когда он меньше всего ожидал. Красочный мир вокруг пропал, отодвинулся невообразимо далеко, будто он смотрел на мельникову дочь через длинную трубу, вроде той, в которую за монетку можно глянуть на ярмарке, чтобы увидеть складывающиеся из кусочков картинки. Крошечная Камилла на другом конце рассыпалась со стеклянным звоном, осколки перемешались, сдвинулись и составили новое целое, в котором девушка была не одна. Изображение внезапно приблизилось, словно калейдоскоп был одновременно подзорной трубой. Он слышал быстрый стук сердца Камиллы и звук другого сердца, делящего с ней потоки золотистой энергии, стремящиеся через ее тело. Там, в глубине золотой паутины, как в солнечном коконе, зрел живой плод. Он звучал. Музыка, исходящая от него, была исполнена силы и света, она наполнила Найда до краев; он испугался, что не сможет вынести больше, что его собственное сердце лопнет и никогда не сложится снова…
Испуг вернул Найда к реальности. Казалось, на этот раз его самого протащили через слишком узкую и слишком длинную трубу и вышвырнули на то самое место, откуда он начал свое путешествие. Он все еще стоял перед Камиллой, тяжело дыша; девушка по-прежнему крепко сжимала его руку. Их глаза встретились.
— Теперь ты знаешь, — Камилла уверенно кивнула, будто это движение могло придать ее словам больший вес. — Не отпирайся. Старуха права: у тебя есть сила. Ты видел его, правда? Ты видел! — Девушка тряхнула Найда, не отводя от парня лихорадочно горящего взгляда.
Найд и не думал отпираться. Он вообще едва был способен думать.
— Чего ты хочешь? — устало прошептал он.
— А ты не догадался?
Он помотал головой, на что его внутренности тут же ответили рвотным позывом. Найд еще никогда не погружался так глубоко. Теперь за это приходилось платить.
— Того, что старуха не смогла сделать! — Непонимание было написано в глазах парня такими большими буквами, что Камилла потеряла терпение. Приблизив лицо так, что они почти соприкасались носами, она прошипела:
— Избавь меня от него! — Глаза девушки искали ответ в лице Найда. На веснушчатом лбу выступили капли пота. — Вытащи его из меня и делай с ним все, что хочешь. Он твой!
Понимание ударило его, скрутив внутренности в холодный скользкий узел. «Камилла хочет избавиться от ребенка! Она просит меня о помощи, потому что верит, что я — колдун. Не просто колдун, а Темный! Она предлагает мне свое нерожденное дитя, потому что в народе ходит поверье, что Темные используют тела нерожденных для приготовления самых страшных, запретных эликсиров, дающих им невероятную власть. Какого же Камилла обо мне мнения! Или кто-то навел ее на такие мысли?»
— Ты сказала… старуха не смогла… Значит — ты уже пыталась?.. — Казалось, слова обжигали язык.
— Ведьма дала мне отвар, но я не скинула. Ведь ты мне поможешь, правда, Найд? — Он ощутил, как тело Камиллы прижалось к нему. Грубая шерсть платья защекотала кожу на обнаженной груди, девушка пристроила его руку к чему-то горячему в складках своей юбки, надавила…
Он вырвался, дрожа с ног до головы, с трудом сдерживая рвотные спазмы.
— Я не могу!
Мысли скакали с предмета на предмет: «Старуха, должно быть, — это Болотная Бабка, которой пугают детей в Горлице. Ходят слухи, что живущая среди топей вдова — ведьма. Но откуда отшельница знает про меня? И с чего она возвела такой чудовищный навет?»
— Конечно, можешь! — Слепая вера, звучавшая в голосе Камиллы, выбила почву у него из-под ног. — Стоило тебе дотронуться до меня, и ты уже знал, что я в тягости, хотя ни мать моя, ни сестры ни о чем не догадываются. Ты травы знаешь. Если у кого конь охромел или корова не разродится, тебя зовут. Тебе сила дана.
Припев мельниковой дочки о силе уже сидел у Найда в печенках. Он хотел было напомнить девушке, что она не корова, но вовремя сдержался.
— Ты не поняла. Я не могу убить твоего ребенка, — лицо Камиллы искривилось при слове «ребенок», которого она сама, заметил Найд, избегала. Он продолжал, пытаясь поймать ее бегающий взгляд: — Твое дитя прекрасно, Камилла. Его сердце бьется, у него большие глаза и пальчики на руках. Десять пальчиков, как полагается, — он пытался передать красоту своего видения молодой матери, но его слова были неуклюжими, бесцветными, и лицо ее оставалось застывшим, как каменная маска. Найд неуклюже закончил: — Я не убийца, Камилла. И я не Темный.
Но девушка поняла его по-своему:
— Не бойся, никто ничего не узнает. Не хочешь его, я найду другой способ тебе заплатить, — качнув бедрами, Камилла снова оказалась очень близко к Найду. Ее рука выпустила его рубаху и занялась исследованием штанов. Слегка коснувшись губами Найдова уха, девушка прошептала: — Нравится?
Найд с ужасом почувствовал предательское шевеление в упомянутых штанах, не ускользнувшее от внимания Камиллы. Оттолкнув настойчивые пальцы, он нагнулся, подхватил рубаху с полу и одним движением нырнул в нее, как в спасительную кольчугу.
— А что говорит отец ребенка? Или твой отец?
Эти слова подействовали на мельникову дочку как мытье на кошку. Сузив мечущие молнии глаза, она прошипела:
— Ни слова моему отцу, слышишь? Ты знаешь мою тайну, но я тоже знаю твою! — С усилием совладав с собой, девушка выпрямилась и сказала напряженным голосом: — Так ты поможешь мне или нет?
Найд только покачал головой. Его снова одолевала тошнота.
Внезапно с глухим стоном Камилла осела на пол и принялась раскачиваться на коленях, спрятав лицо в ладонях. Ее плечи содрогались, из груди вылетали невнятные жалостные звуки. Парень ожидал чего угодно, только не такого оборота событий. Немного потоптавшись на месте, он присел рядом с девушкой на корточки, не решаясь дотронуться до нее или заговорить. Прислушавшись, он разобрал между судорожными рыданиями:
— Мне… мне некуда больше… Такой позор… Если отец узнает… меня в монастырь… навечно… А мне только… шестнадцать…
Сердце Найда сжалось. Он осторожно подбирал слова:
— Херр Мальвиус не так уж суров. Вот увидишь, он простит тебя. Если я могу как-то помочь… То есть не так, по-другому…
Камилла не дала ему договорить. Оторвав руки от покрасневшего, но подозрительно сухого лица, девушка вцепилась в Найда:
— Если не поможешь — вот тогдаты станешь убийцей. Ты один будешь виновен в двух смертях! Я утоплюсь, ей-богу, утоплюсь и ублюдка возьму с собой в могилу!
Парень отшатнулся. На мгновение он поверил в искренность мельниковой дочки. Но ее руки все еще сжимали его запястья, и озарение встряхнуло картину реальности, как внутренности калейдоскопа, и выложило новый узор.
— Нет, Камилла, — ровно сказал он. — Ты не хочешь навредить себе. Только ребенку.
С рычанием девушка оттолкнула его и вскочила на ноги.
— Будь ты проклят, колдун! Проклят! — Она бросилась вон, но обернулась, уже стоя на лестнице. — Ни слова никому! Помни, я знаю, кто ты есть! — С этими словами Камилла исчезла, только каблуки прогрохотали по ступенькам да хлопнула внизу дверь.
Найд рухнул на пол, и его вывернуло прямо на то место, где только что сидела хозяйская дочь. Тупо глядя на то, что осталось от утреннего бекона, он спрашивал себя: «Почему девчонка уверена, что знает, кто я, когда я сам этого не знаю?»
Глава 2
Кто бросил камень?
Дверь в таверну «Братец Лис» была полуоткрыта. В ночь выпадал конус света и шум голосов, смешанный с заманчивым запахом съестного. Проходя мимо подслеповатого оконца, Мастер заглянул внутрь. Дешевая слюда, заменявшая в «Лисе» стекла, не позволяла разглядеть ничего, кроме смутных колышущихся силуэтов.
Мастер замедлил шаг. Над головой, едва видимая во мраке, тоскливо потренькивала на ветру жестяная вывеска: лисица в штанах, франтовато вставшая на задние лапы. Темный быстро проверил помещение — как и ожидалось, там не было ни одной магической сущности. Не напрасно он все-таки выбрал именно «Лиса». Во-первых, чародеи нечасто наведывались в самую «народную» забегаловку нехорошего квартала Абсалона. Во-вторых, кормили в «Лисе» превосходно. Одни только гоблинские ушки в остром соусе а-ля вампир чего стоили! При мысли об ушках рот Мастера наполнился слюной, и он бочком скользнул в приоткрытую дверь.
Никто не обратил на вновь прибывшего внимания. Еще бы! Мрачный жердяй с недельной щетиной — а такова была новая личина Мастера Ара — не вызывал у окружающих желания общаться. К тому же потасканный типаж удачно сливался с контингентом «Лиса», состоявшим из отбросов абсалонского общества и заезжих авантюристов.
Еще пару недель и пару городов назад жердяй был магом средней руки, топтавшим по своим чародейским делам дороги ОЗ. Встреча с очередным попутчиком, оказавшимся по стечению обстоятельств Мастером Аром, стала для бедняги последней. Ару как раз понадобился слепок чужой волшебной ауры. Собственная мрачно-лиловая «корона» была в ОЗ слишком опасна для здоровья: Темного в степени Мастера она выдавала с головой.
Теперь эту самую голову окружал жиденький желтоватый туманчик; у светлых он вызвал бы не подозрение, а скорее жалость: с таким-то «светом силы», пожалуй, и каши с маслом на черный день не наколдуешь. К «туманчику» прилагалась соответствующая внешность, которой Мастер Ар не побрезговал воспользоваться.
Усевшись на колченогий стул за угловым столиком, маг с наслаждением вытянул ноги. Недели в седле давали о себе знать, тем более что под этим седлом была тряская кобыла неопределенных кровей и масти. Ее Ар также позаимствовал у покойника.