Черный коридор
(Пер. с англ. Н. М. Самариной)
Глава 1
Пространство — бесконечное.
И — мрачное.
Пространство никакое.
И — ледяное.
* * *
Звезды занимают крохотные его части. Они, словно ища утешения, сбиваются в кучки: несколько миллиардов здесь, несколько миллиардов там.
И — безразличное.
* * *
Пространство не угрожает.
И — не убаюкивает. Оно не спит и не просыпается; оно не мечтает и не надеется; оно не боится; оно не любит и не ненавидит; оно ничего этого не поощряет.
Пространство нельзя измерить. Его нельзя ни рассердить, ни задобрить. Его нельзя просчитать.
Пространство — есть.
* * *
Оно не велико и не мало. Оно не живет и не умирает. Оно скрывает правду, но не лжет.
Пространство — безжалостный, бессмысленный, безличный факт.
Пространство — отсутствие времени и материи.
* * *
Сквозь это безмолвие пробирается крошечный круглый кусочек металла. Так медленно, что кажется, будто он не движется совсем. Крошечный одинокий скиталец, преодолевший громадный — по своим собственным меркам — путь от родной планеты.
Окруженный газовым шлейфом, он слабо освещает кромешный мрак, неся в себе сквозь огромную безжизненную пустоту жизнь.
К его бортам пристроилась куча собственных отбросов: банки, пакеты, обрывки бумаги, шарики жидкости — все те предметы, которые были отвергнуты его системой как не подлежащие восстановлению.
Внутри космического корабля живет Райан.
На нем аккуратный форменный серый комбинезон, в тон огромным, преимущественно серым и зеленым панелям управления. Он бледен и сед, словно и его самого подбирали в тон кораблю.
Это высокий сероглазый мужчина с густыми, сросшимися у переносицы бровями пепельного цвета. Губы его плотно сжаты; выглядит он весьма сильным, понимая, что должен находиться в форме.
* * *
Райан идет по центральному коридору в главный отсек управления, чтобы проверить координаты, расход топлива, датчики регенерации и сверить показания с бортовым компьютером.
Он вполне удовлетворен.
Все находится в идеальном порядке, точно так, как и должно быть.
Райан подходит к пульту громадного центрального бортового экрана. Экран включен и слабо освещает пульт, но изображение отсутствует. Райан садится и, нажав на кнопку, четким размеренным голосом производит стандартную запись в бортовой журнал:
«День одна тысяча четыреста шестьдесят третий. Космический корабль „Надежда Демпси“ держит курс на Мюнхен 15040. Постоянная скорость девять десятых „с“. Все системы функционируют в соответствии с первоначальными расчетами. Никаких других изменений. Все в порядке.
Конец связи.
Исполняющий обязанности командира Райан».
Это сообщение будет сохранено в бортовых записях, а также автоматически будет передано на Землю.
Затем Райан выдвигает ящик и достает большую красную книгу. Это его личный журнал. Он вынимает из кармана комбинезона авторучку и, почесав затылок, медленно и тщательно записывает дату: 24 декабря 2005 г. н. э. Затем достает из кармана еще одну ручку и подчеркивает дату красным цветом. Смотрит на пустой экран и, решившись, пишет дальше:
«Молчание этих бесконечных пространств страшит меня».
Затем подчеркивает красным и эту фразу.
«Мне одиноко. Я постоянно борюсь с отчаянным желанием… Однако понимаю, что превозмогать одиночество не является моей обязанностью. Я почти хочу какой-нибудь аварии, чтобы можно было разбудить хотя бы одного из них».
Мистер Райан берет себя в руки, глубоко вздыхает и продолжает более официально третий из своих восьмичасовых отчетов.
Закончив, он встает, откладывает красный журнал, педантично водворяет в карман ручки и, подойдя к главному пульту, начинает заниматься тонкой настройкой приборов.
Затем покидает главный отсек управления и, спустившись по короткому трапу, открывает дверь в свою маленькую опрятную каютку. На одной стене находится пульт с экраном, на котором виден главный отсек управления. На противоположной стене закреплена двуспальная койка.
Райан выбирается из комбинезона, ложится, принимает снотворное и засыпает. Поначалу его дыхание тяжело, но спокойно.
* * *
…Он входит в танцевальный зал. Сумерки. Высокие окна смотрят на темнеющую лужайку. С потолка льется тусклый свет; пол мерцает.
В зале медленно, строго в такт музыке, кружатся пары, одетые сугубо официально. Музыка тихая и грустная. На бледных лицах танцующих, почти неразличимых в тусклом свете, круглые темные очки. Они напоминают темные маски.
Сидящие вокруг — в таких же темных очках. Музыка становится все тише и тише, темп ее замедляется, и пары кружатся все медленнее и медленнее.
Музыка смолкает.
Начинает звучать тихий, напоминающий псалом распев. Он слышится отовсюду, но исходит не от танцующих.
Настроение в зале меняется.
Танцующие замирают окончательно, прислушиваясь к пению, сидящие встают. Пение становится все громче. Люди в зале начинают постепенно раздражаться. Совершенно очевидно, что их гнев направлен на конкретного человека. Раздается барабанный бой, заглушая пение и становясь все яростнее и быстрее.
Танцоры неистовствуют…
Райан просыпается и вспоминает.
Глава 2
Райан и миссис Райан робко вошли в свою новую квартиру. Громадный, не слишком старый чемодан плюхнулся на пол прихожей. Они отпустили ручку, и чемодан, покачнувшись, замер.
Райан переключил внимание с чемодана на блестящую кадку, в которой росло миниатюрное апельсиновое деревце.
— Мама хорошо его поливала, — прошептала миссис Райан.
— Да, — отозвался Райан.
— Она хорошо разбиралась в таких делах.
— Да.
Райан неловким движением заключил ее в объятия. Миссис Райан сдержанно обняла его, словно побаивалась либо его, либо последствий, которые могли произойти от ее действий.
Райана переполняло чувство нежности. Он улыбнулся, глядя в ее запрокинутое лицо, протянул ладонь и погладил ее по щеке. Она неопределенно улыбнулась.
— Ну, — сказал он, — давай осмотрим фамильные владения.
Держась за руки, они пошли по квартире, по бледно-золотистым коврам, через гостиную, уставленную мебелью под дуб, и остановились перед высокими окнами с видом на жилые кварталы.
— Не слишком близко, — с удовлетворением отметил Райан. — Разве не ужасно было бы жить как Бенедикты — у них соседний дом так близок, что можно заглядывать в их комнаты. А они могут любоваться вашими.
— Ужасно, — согласилась миссис Райан. — Никакой личной жизни. Совсем никакой.
Они прошли мимо настенного телевизора в кухню, стали открывать буфеты, интересуясь их содержимым. Нажимали на кнопки, чтобы выдвинуть стиральную машину и холодильник; включали инфракрасный гриль, развлеклись с телефоном, трогали стены. Заглянули в две пустые спальни и, громко стуча по кафельным плиткам пола, включили свет и посмотрели из окон.
Напоследок они зашли в главную спальню, где по цветным стенам лениво ползли солнечные лучи. Открыли шкафы, где была аккуратно уложена их одежда.
Перед огромным выпуклым зеркалом напротив кровати миссис Райан поправила прическу. У окна они в нерешительности задержались.
Райан нажал на кнопку на подоконнике, и шторы соскользнули вниз.
— Стены просто чудо, не правда? — Миссис Райан посмотрела на разноцветные огоньки, переливавшиеся на плоских поверхностях.
— Но ты прекрасней.
Она обернулась к Райану.
— О, ты…
Он провел рукой по ее плечу, груди, талии…
Миссис Райан бросила взгляд на окна, словно желая убедиться, что шторы опущены и никто не может их видеть.
— Ах, как я счастлива, — прошептала она.
— И я тоже.
Райан придвинулся ближе, притянул ее к себе, положив тяжелые ладони на ее ягодицы, и легонько поцеловал в нос, а потом — крепко в губы. Затем рука соскользнула ниже по бедру, задрав юбку и ощущая тело.
Лицо миссис Райан вспыхнуло, когда он подтолкнул ее к новой кровати. Она, приоткрыв губы, погладила мужа по затылку и вздохнула.
Большим пальцем Райан провел по линии таза, и она, вздрогнув, прижалась к нему.
В этот момент в соседней квартире раздались оглушительные звуки китайского джаза. Супруги замерли. Миссис Райан застыла, отклонившись назад, а мистер Райан уткнулся лицом в ее шею. Каждая нота, каждая фраза записи были слышны так отчетливо, словно музыка лилась непосредственно из их собственных светящихся стен.
Они разжали объятия. Миссис Райан поправила юбку.
— Черт бы их побрал! — Мистер Райан бессильно потряс кулаком. — Боже мой! Неужели нам достались такие соседи?
— Может быть, ты…
— Что?
— Ты не мог бы?.. — Она смутилась.
— Ты хочешь сказать…
— …пойти и поговорить с ними?
— Ладно, и… — Он нахмурился. — Может, на этот раз я просто постучу в стену.
Райан медленно снял ботинок.
— Я им покажу…
Он подошел к стене и сильно постучал, потом, выжидая, отступил с ботинком в руке назад.
Музыка прекратилась.
Он усмехнулся:
— Сработало!
Миссис Райан глубоко вздохнула и сказала:
— Пойду распакуюсь.
— Я помогу тебе, — сказал Райан.
Он вышел и, схватившись обеими руками за ручку чемодана, приволок его в спальню.
Вместе они распаковали его — остатки своего медового месяца: лосьоны для загара, еще влажные купальные костюмы, завернутые в папиросную бумагу подарки для родителей.
Болтая и смеясь, они вытаскивали вещи и раскладывали их, но на душе было грустно. Предмет за предметом появлялись из чемодана — сувениры трех солнечных недель на острове, где не было ни души, где они были свободны от чужих взглядов, от шума и навязчивости посторонних.
Чемодан опустел.
Мистер Райан полез в водонепроницаемый карманчик на задней стенке и извлек видеокассеты. Он принес плейер, и они прошли в гостиную просмотреть их по телевизору.
Супруги молчали, вглядываясь в изображения и упиваясь пейзажами: горы, безбрежная морская синь, заросли вереска…
Их самих почти не было на экране, на котором преобладали виды безмолвных скал, моря, поросших вереском торфяников на острове, где они были так счастливы.
Вскрикнула какая-то птица.
Дернувшись, камера поднялась вверх, к переполненному облаками небу. Вдалеке стремительно пикировал вниз небольшой ястребок. Слышался шум прибоя…
Внезапно все оборвалось.
Миссис Райан посмотрела на мужа глазами, полными слез.
— Нам надо вернуться туда.
— Очень скоро, — улыбнулся он.
И пронзительный китайский джаз снопа порвался в комнату.
Супруги замерли перед телеэкраном.
Райан стиснул зубы.
— Господи Иисусе, я… — он поднялся на ноги, — я убью этих ублюдков!
Он помялся немного и произнес:
— Ведь есть же законы. Я позвоню в полицию.
Миссис Райан взяла его за руку.
— С ними не стоит разговаривать, дорогой. Просто сунь им в дверь записку. Предупреди их. Они должны были слышать об Указе о борьбе с шумом. Заодно можно написать и соответствующему чиновнику.