...Когда Светила сотворили первое поколение бессмертных, Сальбрава была безвидна и пуста. Кости мира лишь обрастали плотью реальности и время еще не дробилось на мгновения между былым и грядущим. Наделенные великой свободой и великой властью, юные боги творили миры, ведь в их сердцах кипела сила анкавалэна, сообщенная им тремя Светилами.
Поначалу Князья были всего лишь инструментами и энергиями Светил, но чем полнее и совершеннее становилась Сальбрава, тем большую обретали они независимость от тех, кто прежде был источником их силы и самого существования. И в сердцах некоторых из них зародилось желание вовсе избавиться от власти Светил, завершив творение и связав себя с ним вместо связи с тремя Изначальными.
Неизвестно, смогли бы они добиться успеха, но Светила прознали об их замысле и пришли в беспокойство. Заключили Изначальные между собой договор, согласно которому следовало им отнять у бессмертных анкавалэн и дали клятву, что никогда более не станут творить новых бессмертных.
Покорившись воле Светил, Князья отказались от своего могущества и, отвергнув его, до краев наполнили божественной творящей силой золотую чашу в сердце Сальбравы. Однако творение еще не было завершено и для того, чтобы закончить его, позволяли Светила Князьям приближаться к чаше и вдыхать пары божественного напитка. Так бессмертные на короткое время обретали прежнее могущество и приближали Сальбраву к завершению.
Но каждое из Светил втайне от других возжелало завладеть чашей и поглотить ту силу, что была в ней заключена, ведь так можно было бы обрести абсолютную власть и более не считаться с мнением двух других Изначальных. Впитай какое-либо из Светил анкавалэн, Сальбрава была бы уничтожена и все вернулось бы к хаосу, но Светил это не страшило, ведь всегда можно начать творение заново.
И приказало каждое из Светил своим бессмертным искать пути к тому, чтобы завладеть Чашей, творить оружие и атрибуты войны, пленять и убивать Князей, рожденных иными Изначальными.
Так началась первая война и была она долгой и ожесточенной. Горели миры, сходились в битвах легионы ангелов и демонов, оттачивалось искусство истребления. В тоже время, сердца и души Князей становились все менее доступными для прямого вгляда и прямой власти Светил. В их среде вызревал заговор.
Пока силы были равны, ни одна из сторон не могла подобраться к Чаше и забрать ее из того места, где она находилось. Но случилось так, что Лунные Князья заключили союз с Солнечными и сумели уменьшить власть Темных — настолько, чтобы забрать Чашу. Солнечные ликовали, полагая, что одержали вверх, ведь на словах Лунные соглашались быть вторыми, признав первенство Солнечных. Однако, это была лишь уловка: Темные отступили от Чаши потому, что сами еще прежде заключили договор с Лунными. И поэтому, когда неприступность Чаши была нарушена и стало возможным ее забрать, Темные вернулись и вместе с Князьями Луны прогнали бессмертных Солнца.
Тогда начался между ними спор, ведь Темные хотели отдать Чашу Горгелойгу, а Лунные — своей госпоже, но кроме верных Изначальным, также были в каждой из партий те, кто призывал отбросить власть Светил и выпить анкавалэн самим. Спор перерос в новый бой, и вышло так, что Темные одержали вверх, ибо была причина, по которой мятежники сражались с Лунными, но не обращали оружия против Темных. Чашей завладели вернейшие фавориты Горгелойга. Однако до поры им было неведомо, что среди них находится мятежница, ибо до сих пор эта мятежница ничем не выдавала себя. Завладев Чашей, она заменила Чашу с анкавалэном на другую, во всем подобную ей, наполненную ядом, ибо такова была сущность Отравительницы, Матери Демонов и Владычицы Ядов — предательство, яд и обман. А чтобы предать отраве вид и запах анкавалэна, бросила Отравительница туда одну каплю божественного напитка из подлинной Чаши.
Горгелойг осушил кубок и вскоре тяжелое забытие овладело им. Но Отравительница и мятежники не успели воспользоваться плодами своей победы. Дворец Темного Светила содрогнулся от натиска Князей Света, и само Солнце поразило спящего властелина тьмы. Горгелойг был выброшен прочь за пределы мироздания, но прежде, чем случилось это, он проклял Сальбраву и творящей мощью той капли анкавалэна, что содержалась в отраве, сотворил нового бессмертного, Убивающего, бывшего могущественнее всех прочих, ибо в отличии от других, никогда не жертвовал Убивающий своей силой и не помещал ее в Чашу. Но о его появлении долгое время знали лишь немногие.
Не смотря на победу, не достигли Солнце и его бессмертные желаемого, ибо в ходе штурма и битвы опрокинулась подлинная Чаша и дождем пролился священный анкавалэн на землю.
Тогда Солнце предложило Князьям Тьмы союз — без силы напитка не могло оно владеть всей Сальбравой, не уничтожив ее, но порождения Горгелойга должны были признать первенство небес и их порядок. Часть Темных Князей приняла этот союз — могущественные властители, они возлегли на Дне и стали владеть темной половиной мира. Но тьма, лишенная своего источника, Горгелойга, поставленная на колени и принявшая условия света, во многом перестала быть тем, чем была она прежде. Тогда-то и заговорили о том, что тьма не содержит собственной силы, но является отсутствием или недостатком света.
Другая часть Темных Князей не приняла условия победителей. Они сокрыли последнего бессмертного, рожденного Горгелойгом, возвели цитадель Шейдобх и начали готовиться к новой войне.
Победители долгое время не обращали на них никакого внимания, ибо были заняты восстановлением разрушенного мироздания и расправой над Луной и ее Князьями. Золотую Чашу, в которой прежде находился анкавалэн, Солнце переплавило своим жаром, превратив в ужасающий Серп. Солнце не могло поступить с Бледным Светилом также, как поступило некогда с Горгелойгом, ибо лишив Темное Светило бытия, оно повредило Сальбраву, и если бы подобное повторилось с Луной, ущерб, нанесенный мирозданию, мог бы стать невосполнимым. Поэтому, используя мощь Серпа, Солнце заключило свою сестру и ее Князей в Лунных сферах, сотворив гигантскую темницу, парящую в небесах.
Отравительница стала одной из Последовавших за Темным Светилом и приняла участие в возведении Шейдобха. Братья не подозревали о ее предательстве и не знали об яде, поданом Горгелойгу под видом анквалэна. Тем временем, Убивающий рос, и отголосок его страшного могущества все больше беспокоил Солнце и его Князей, ибо они помнили последнее проклятье Горгелойга, согласно которому Солнечный Убийца когда-нибудь пожрет их всех. Так началась Война Остывших Светил, война между Последовавшими и Князьями Света, ибо два из трех Светил к этому времени были лишены возможности действовать, а Солнце долгое время не вмешивалось в битву. Во время этой войны давнее предательство Отравительницы раскрылось, и верные Горгелойгу изгнали ее из своей цитадели. Позже Солнечные Князья отыскали ее и убили, и Морфъегульд, столица ее адского королевства, был превращен в руины. Вскоре был взят и разрушен Шейдобх, а Последыши — преданы казни.
Известие о том, что священный анквалэн из золотой Чаши был пролит на землю, обеспокоило богов, ведь это означало, что когда-нибудь их смертные творения смогут осознать и пробудить спящую в них силу, и возвысятся над богами и Светилами. Не смотря на победу над Лунными и Темными Князьями, власть Князей Света начала приходить в упадок, ибо не было больше Чаши, ароматом которой они могли бы питаться. И вот, обратились они за советом к Гайгевайсу, Небесному Советнику.
«Станем сильны их силой, — оглядев землю, произнес тогда Гайгевайс. — А люди пусть станут святы нашей святостью. Пусть они воздадут нам поклонение и воздвигнут храмы — так мы вернем себе анкавалэн, заключенный в их душах, достигнем наивысшего могущества и навечно установим мудрое и справедливое управление мирозданием. Не с отдельными людьми будем говорить мы, но со всеми сразу...»
И склонились боги к его словам, и стали боги — богами...
Но, создав религию, оказались они подвержены человеческим слабостям, ибо, даже отведав анкавалэна, люди так и не утратили своей животной сути, к которой подмешивались темные страсти, внушенные смертным Князьями Тьмы и их прислужниками.
И по мере того, как росли бисуриты богов, мощью анкавалэна наращивая плоть миров, оживляя и наполняя силой прежде пустые Сферы, проникали в сердца богов жадность и лень, стяжательство и равнодушие...
Так смешалось земное, небесное и демоническое...
Монтар закрыл книгу. Он чувствовал раздражение.
Он хорошо помнил, как выглядела эта глава в оригинале. Священная сила анкавалэна всегда принадлежала тому, кто совершенен и свят. Луна и Горгелойг питались крохами от избытка безграничной силы Золотого Светила, но даже эти крохи они утратили, вступив с ним во вражду. Светлые Князья никогда не лишались силы, потому что она никогда им и не принадлежала — они владели высшей властью, получая ее от Солнца и могли делиться этой властью с людьми, верными им.
Луна и Горгелойг давным-давно повергнуты, но слуги их не перестают распространять ложь в мире людей. Вся их надежда — отвратить смертных от Света, поглотить те крохи силы и высшей власти, что дается людям от божественных щедрот. Люди в своем большинстве, исключая праведников, не способны пользоваться этим богатством, но духи зла — способны, и вот, они порабощают людские души для того, чтобы вернуть себе власть, отнятую у них после поражения.
Монтару нравилось читать настоящую книгу Карда Хелькета — там все было связно и целостно. Вместо еретических выдумок и запутанных интриг — чистота прямого и ясного пути: будь верным сыном Света и тебя ждет вечность блаженства, божественная слава и власть, скатись в ересь богоборчества — и ты будешь обречен на мучительное посмертие, станешь рабом и пищей обитателей ада.
Монтар встал и позвал в комнату двоих солдат, приказав им выносить во двор книги и бумаги, которые уже просмотрел жрец, и складывать их там в кучу.
Огонь — символ Солнца, и он пожрет еретические измышления также, как некогда единственный из Изначальных, заслуживающий поклонения, обратил в ничто тех, кто желал затмить собой Свет.
Глава пятая
Руины Морфъегульда лежат передо мной – изгрызенные временем, мертвые, неподвижные – и чувства, томящиеся в моей груди, подобны чувствам родителя, созерцающего скелет своего ребенка. Я многое отдал этому городу.
Окруженный темным облаком, я спускаюсь вниз, к разрушенным стенам и основаниям башен, похожим на расколотые зубы, к засыпанным подземельям, к рухнувшим стеллам, к обращенному в груду камней дворцу.
Я замираю на возвышении, раскачиваясь, перетекая из облика в облик, меняя пол, форму тела и самосознания столь непринуждено, что даже не замечаю этого. Память и ненависть соответствуют моему женскому началу, решимость и расчет – мужскому. Поэтому, вспоминая о том, каким этот город был прежде и решая, как восстанавливать его сейчас, я проявляю непостоянство в своих обликах. Наконец, цели определены. Я становлюсь бесполой тварью, похожей на фигуру темнокожего человека, соединенного в одно целое с клубком змей, распространяю свою силу на этот и соседние слои преисподней, тянусь…
Морфъегульд был сожжен и разрушен, как и множество моих миров, скрытых в сегментах моего духовного тела, но теперь пришло время для возрождения. Сила бурлит, как кипящее масло, касаясь потайных хранилищ и путей тех душ и духов, что мне подвластны. Неисчислимое множество разнообразнейших созданий откликается на мой зов – они тянутся ко мне, меняются, мучаются, умоляют и восторгаются. Я помогаю им обрести тела и посылаю восстанавливать город. Я дам новую жизнь народу демонов, некогда обитавшему здесь.