— Эй, вы, все! — выкрикнула разбойница, — отвалите от Родрика! Иначе она умрет.
Крестьяне замерли, опустив руки. А также орудия труда, которые они надеялись использовать в качестве оружия. Смысла рисковать и дальше лезть на рожон жители деревни не видели. Особенно теперь, в связи с гибелью графского дознавателя. Без чьей указки, я думаю, не факт, что они бы вообще стали связываться с таинственным Родриком. Или с кем-то из его банды.
Застыл в нерешительности и Вилланд — не иначе, поддавшись общему настроению. Но быстро был приведен в чувство окриком разбойницы:
— Эй! Ты-то чего застыл?! Сваливаем, дурень!
* * *
Дорога тянулась мимо исполинских сосен и статных берез. Дорога то огибала раскидистые ели, чьи ветви едва не касались земли, то проходила под кронами дубов. Прорезая заросли травы и кустарника, дорога то сужалась до узенькой извилистой тропинки, то расширялась и выпрямлялась вновь.
Еще временами полоса дороги исчезала, скрываясь под травой, мхом и камышами. Тогда земля под ногами начинала хлюпать и чавкать, а следы оказывались весьма глубокими — и почти сразу заполнялись водой. Еще в этих бездорожных местах прохожих могли атаковать целые стаи комаров. Крупных рыжеватых бестий, охочих до теплой крови. И подбадривающих друг друга ноющим боевым кличем. Городские собратья казались безобидными карликами и пигмеями рядом с ними.
Вот таков был по большому счету и весь Тергон. Неплохое место для тех, кто промышляет охотой. Но вот для жизни — не очень-то удобное.
Непохоже, чтобы эта дорога пользовалась популярностью у путников. Слишком узкая она была, прерывистая. И постепенно зарастала травой. Пройдя несколько часов, мы не встретили ни одного человека. Хотя ни к чему эти встречи, когда ты вне закона. И вынужден скрываться.
Вне закона! Не будучи безгрешным, охотник Вилланд принял этот факт с запоздалым огорчением. Обрадовавшись оному еще меньше, чем подозрению на собственное безумие. Мысли хозяина нашего общего тела мне, правда, были недоступны. Но нетрудно было заметить даже со стороны, сколь охотник хмур и насуплен.
И немудрено. Ведь одно дело убить кого-нибудь в пьяной драке. Ну или во время охоты забрести в заповедник, принадлежащий местному дворянину. Выступить же на стороне разбойницы да при всем честном народе — нечто совсем другое. Особенно, если еще и погиб представитель власти.
То ли дело девушка, избежавшая повешенья при участии Вилланда. Хотя почему девушка — ее возраст мы с охотником несколько недооценили. Чему поспособствовала стройность разбойницы и ее, достойное юности, проворство. Судя же по лицу, спасенная была вполне зрелой женщиной лет тридцати. Только что радости материнства, по всей видимости, не познала. Да оно и неудивительно при ее образе жизни.
Так вот, разбойница, которую, кстати, звали Эдна, не просто не переживала. Она торжествовала и ликовала, как подобает человеку, только что избежавшему смертельной опасности. И пыталась поделиться своим приподнятым настроением хотя бы со спутником-спасителем. Чье угрюмое молчание ее слегка обескуражило.
— Да не переживай ты, парень! — беспечным тоном обратилась Эдна к Вилланду, по-свойски толкая его локтем в бок, — велика беда в бега удариться. Думаешь, теперь за тобой по всему графству гоняться будут? Ха, не льсти себе! В крайнем случае… ну не захаживай ты в эту деревеньку больше… примерно с годик, как-то так. Тергон большой, есть где затеряться. А там, глядишь, и забудут все.
Собственно, при этом разговоре она и сподобилась назвать свое имя.
— А как же графский дознаватель? — робко вопрошал Вилланд, — из самого Эльвенстада ведь прибыл. Его-то, поди, хватятся.
— О-хо-хо! Да кому он вперся — мелкая сошка, — с пренебрежением отвечала Эдна, — потому его в нашу глушь и послали. Что не жалко. И чтоб не путался у больших властных дядей под их жирными волосатыми ногами.
От последнего эпитета даже я усмехнулся… беззвучно. Коль иначе не мог. Живо представив себе горилл с толстенными, заросшими волосом, лапами. И при этом наряженных в мундиры и мантии государевых людей.
— Тебя послушать, — все пытался возражать Вилланд, — так всем на все наплевать. И графу с приближенными. И местным владетелям. И даже самому королю в Краутхолле… небось. Однако ж как-то ведь тебя сцапали — не забыла?
— Да сама виновата, — Эдна ответила со слегка грустной усмешкой, — расслабилась. Забыла, что порядочные женщины с кинжалами не ходят. И ладно бы просто ходила. Так еще и в «Овце» этой гребаной остановилась. Уж не знаю, то ли трактирщик сдал. А может, подручный дознавателя сам меня высмотрел. Ну, серый такой… из эльвенстадской гильдии воров наверняка.
Мы с Вилландом при этом одновременно вспомнили похожего на крысу типчика. Ну, того, который едва не стянул кошель охотника. Надо же! Работает на дознавателя, руку, так сказать, закона и порядка. А сам в чужой карман тянется. Хотя… если вспомнить, в моем родном мире иные стражи порядка ему сто очков вперед могут дать.
— Ну ладно, — охотник вроде бы успокоился, не сподобившись, правда, даже слабой улыбке, — не будем расслабляться, попадаться. Но вот еды я хотел в той деревне купить на дорожку. А теперь… ни мне, ни тебе пообедать и нечем.
— Лук есть? — хмыкнула невозмутимая Эдна, — вот и подстрелишь кого-нибудь. Не отказалась бы от свежей оленины.
Вилланд пожал плечами: почему нет, мол. Он еще не знал, что вскоре лук ему и впрямь пригодится. Причем отнюдь не для добывания дичи на обед себе и спутнице.
Повод соответствующий нашелся на торговом тракте. Куда полузаброшенная лесная дорога вывела с той же неизбежностью, с какой даже маленькие ручейки рано или поздно впадают в большие реки или озера. И уж где-где, а на тракте безлюдности отнюдь не наблюдалось. Так что торопиться к нему не стоило — пускай и не только по этой причине.
А главное, что о приближении тракта пару беглецов предупредили отзвуки битвы. Звон сталкивающихся клинков, рев боевой ярости… и неизбежные агонизирующие вопли. А также испуганное ржание лошадей.
Замедлив шаг и подкравшись к тракту, Вилланд и Эдна затаились, решив наблюдать за происходящим из-за кустов.
Перед их глазами предстало с десяток груженых мешками повозок — стоявших в беспорядке и перегородивших дорогу. А между этими повозками схлестнулись две группы вооруженных людей — так непохожие одна на другую.
С одной стороны сражались защитники каравана. В однообразно-серых кольчугах и открытых шлемах — однозначно, в униформе! Трое прикрывались щитами. Остальные то орудовали двумя мечами сразу, то бились тяжелой обоюдоострой секирой. Оружием, пригодным как для защиты, так и для нападения.
Противостояла этому, явно профессиональному, отряду разношерстная ватага. Бывшие крестьяне, одетые не лучше жителей давешней деревни. Вояки поопытнее — их отличало подобие доспехов из кожи с вшитыми металлическими пластинами. Иным посчастливилось разжиться даже настоящими кольчугами, но выглядели те, как с чужого плеча.
Такое же разнообразие царило в вооружении нападавших. Мечи соседствовали с топорами для рубки деревьев. Пики — с шипастыми дубинками. Кто-то даже размахивал обыкновенной косой. Причем эффективно так размахивал, результативно. У его ног уже валялось тело в кольчуге и шлеме.
— Тесак, — пробормотала Эдна, присматриваясь и узнавая кого-то из участников битвы, — Глыба… Рябой.
А потом, осененная подоспевшей догадкой, чуть не подпрыгнула.
— О, Хранитель… Родрик! — с придыханием протянула разбойница, поневоле переходя на крик, — какого ж черта… они там бьются, а я в кустиках отсиживаюсь.
И потянулась к мечу, отнятому у бордового дознавателя.
— Э, ты это брось, — рука Вилланда перехватила кисть Эдны и крепко сжала, — только ведь спаслись. Чего теперь-то? Сами же погибнем… и зря, скорее всего.
Отчасти охотник был прав. Успев оценить расклад в этой битве и понять: сегодня удача улыбалась отнюдь не нападающей стороне. Куда, собственно, и стремилась его нечаянная спутница. Немного уступая противнику числом, охранники каравана явно превосходили в выучке и оружии. И успешно держали оборону. Покуда ватага набившего оскомину Родрика несла потери.
И Вилланду страсть как не хотелось угодить в эти потери самому. Как и вообще ввязываться в историю, связанную с кровопролитием второй раз за день. Да, умом охотник был прав. Вот только Эдна руководствовалась отнюдь не умом.
— Слышь, отпусти! — грубо прошипела она, вырываясь, — ты мне не указ, понял? Сам бы лучше помог — с луком-то…
От резкого движения захрустели кусты. На что, как и следовало ожидать, обратил внимание один из защитников каравана. Держа наготове меч, он двинулся в сторону Эдны и Вилланда. И обнаружил их, не доходя чуть больше метра.
Мужчину с луком и женщину при мече… а может шпаге охранник истолковал однозначно. И крикнул, обращаясь к своим:
— Сюда! Тут засада! Эти твари и в кустах засели! Их тут…
Сколько именно супостатов сидело в засаде, договорить он не успел. Ибо потерял бдительность. Чем поспешила воспользоваться Эдна — выскочив навстречу и успев сделать выпад. Один. Но удачный. Клинок, некогда принадлежавший графскому дознавателю, воткнулся охраннику в лицо. Войдя прямиком в нос.
Но было поздно. К разбойнице, едва успевшей извлечь клинок из пораженного противника, кинулись сразу пятеро людей в кольчугах.
Эдна едва успел парировать удар ближайшего из них. Мечи столкнулись со звоном, переходящим в натужный скрип. А Вилланд попятился в лес… правда, не для бегства. На ходу он уже вскидывал лук и доставал стрелу из колчана.
Стрелял охотник метко. Одному из защитников каравана стрела угодила в глаз. Отчего тот повалился на траву, зачем-то хватаясь за древко. Его товарищу повезло больше. Следующую стрелу, предназначенную ему, человек в кольчуге сумел отбить мечом. После чего с яростным воплем бросился на Вилланда.
На новый выстрел у охотника не было времени. Пришлось отступать — причем не отводя взгляда от противника и как можно быстрее. Под ноги не глядя. Все это в совокупности Вилланда и подвело.
В какой-то момент нога охотника неловко ступила на корень, выпиравший из-под земли. Потеряв равновесие, Вилланд рухнул на спину. Да вдобавок чуть не выронил лук.
Торжествующе осклабившись, подоспевший воин склонился над охотником. Занес меч, предвкушая близкую и легкую победу. И зря — потому как не знал он о кинжале. Который Вилланд обычно прятал в сапоге.
Этот кинжал и решил исход поединка. Одним ловким движением охотник извлек оружие и со всего маху воткнул в ногу противника. Взвыв, тот выронил меч. И, хватаясь обеими руками за пострадавшую ногу, припал на одно колено. А Вилланд уже поднялся вновь. И, пинком опрокинув охранника, вогнал тому меч в живот. Кольчуга удару, естественно, сопротивлялась. Но устоять перед прямым ударом не смогла.
Вытерев пот, охотник осмотрелся… и враз пал духом. С двух сторон к нему приближалось еще два мечника.
— Ну вот ты и попался, — со злорадством сообщил один из них.
Лучше и не скажешь. Ибо даже из лука Вилланд мог убить, самое большее, одного из противников. Сладить со вторым не имея ни шанса. Ни с мечом их павшего товарища, ни, тем более, с кинжалом.
Человеку неробкого десятка, охотнику было страшно. Я чувствовал. Но еще больший страх испытывал я — перед судьбой, что ждала меня в случае гибели нашего общего тела. А вернее, перед неизвестностью.