— Не надо делать из меня монстра, миссис Дилан, молодые люди успешно справляются с этим и без вас, — махнул рукой лорд Дарроу и позволил нам наконец‑то перевести дух.
Эбигэйл выглядела совершенно измученной и, прежде чем уйти в отведенную для меня комнату, я проследила, чтобы горничная как следует позаботилась о мисс Оуэн. Для племянницы своего друга и меня миссис Дилан подобрала покладистую и сноровистую девицу по имени Мэри, единственным недостатком которой можно было считать излишнюю словоохотливость. Я бы никогда не потерпела болтливую прислугу. Но очень любила ее в других домах. Никто не просветит тебя лучше о происходящем, чем горничная, которая слишком любит поговорить.
Если моя подруга в силу усталости и собственного характера пропускала болтовню Мэри мимо ушей, то я впитывала каждое слово горничной. Это давало мне возможность не только узнать побольше о мистере и миссис Дилан, но и добавить несколько штрихов к портрету моего покровителя.
Хозяева дома начали жить в своем имении всего несколько лет назад, прежде предпочитая столичный шум сельскому уединению. И пусть дворянским достоинством мистер Дилан не обладал, однако же был обласкан при дворе.
Хорошо бы узнать, чем же вызвана милость его величества…
Супруги имели двух сыновей и дочь, которая два года назад вышла замуж за баронета… И почему‑то горничная заявила, что родовитый супруг девушки должен гордиться таким браком. Старший из сыновей служил в армии, младший имел большой приход на юге страны. Про себя я отметила, что оба молодых человека еще не нашли себе достойных жен и неплохо было бы за ужином обмолвиться о моих сестрах. Конечно, я не собиралась вот так вслепую устраивать брак моих младших с совершенно незнакомыми мне мужчинами, да это и был совершенно безнадежный случай. Но почему бы просто не забросить пробный камень и не посмотреть на результат? От этого не будет никакого вреда.
Когда мисс Оуэн освежилась и переоделась в голубое скромное платье, пришла моя очередь. Моя комната находилась напротив комнаты Эбигэйл. Очень удобно, как мне думалось. Из обмолвок мистера Оуэна я поняла, что моя подруга после того происшествияплохо спит и мучается кошмарами, так что очень удачно, если я смогу быстро оказаться у нее посреди ночи и помочь.
— Мисс Оуэн такая прелестная барышня, — продолжала щебетать горничная, помогая мне выбирать платье. — Такая красавица.
Я ясно понимала, что мне надлежит помнить свое место и выглядеть скромней Эбигэйл. Впрочем, в моем гардеробе были такие наряды, в которых мне бы при всем желании не удалось бы казаться привлекательней племянницы лорда Дарроу. Наши средства не позволяли нам одеваться с шиком, а так как моя внешность казалась мне не столь важным делом, как внешность моих сестер, то платья мне доставались самые неприглядные.
— Да, мисс Оуэн действительно девушка редкой красоты, — согласилась я, останавливая свой выбор на бежевом шерстяном платье. Да, так будет хорошо. Точнее, плохо, но вот как раз это меня полностью устраивало.
— Она наверняка пошла в мать, мисс Дарроу… то есть миссис Оуэн. Она была такой красавицей, что ради нее едва ли не каждую неделю дрались на дуэли! — все восхваляла мою подругу Мэри.
Услышав о матери Эбигэйл, я ощутила всплеск любопытства. Прежде мне не доводилось ничего слышать о родителях моей дорогой подруги. Казалось, вся жизнь брата и сестры Оуэн сосредоточилась на их вельможном дяде.
— А что же миссис Оуэн? Она давно преставилась? — не удержалась я от расспросов.
Поняв, что встретила благодарного слушателя, горничная и вовсе соловьем стала разливаться:
— А вы так и не знали? Да уж годков пять будет, как миссис Оуэн в землице… Не вынесла, когда муженька ее убили, мисс. Печальная‑то история… Вот тогда‑то его милость за сиротками и взялся приглядеть. Тогда еще третья молодая леди Дарроу, упокой Господь ее душу, была жива… Ну тогда мистеру Оуэну уже вроде как восемнадцать лет стукнуло, так его лорд в университет столичный отправил. Вроде как не дело джентльмену необразованным ходить. А мисс Оуэн еще и тринадцати не сравнялось. Ну она сперва при его милости и жила, ему‑то Бог детей не дал. Да только померла леди Дарроу, как мисс Оуэн в пансион и отправили. Там она и воспитывалась до семнадцати‑то.
Я как всегда начала перебирать сведения, как бусины четок. Сперва умирает мистер Оуэн. Убили. Надо бы разузнать, кто и за что лишил жизни этого джентльмена. Потом сходит в могилу его жена. Якобы от горя. Но, как я была полностью уверена, от чего‑то настолько эфемерного люди обычно не умирают. От яда, от ножа в сердце, от падения с лошади — бывает. А вот горе…
— А больше никаких родственников у мистера и мисс Оуэн не было? — закинула я пробный шар. Все же закономерней было бы, окажись сироты на попечении супружеской пары более почтенного возраста… Его милость и сейчас‑то не стар, а уж тогда…
— Были, мисс, — также легкомысленно продолжила разговор горничная, укладывая мне волосы. — У них был двоюродный дед по матери, отец первой супруги отца молодого лорда. Но лорд Дарроу не позволил ему вмешаться, мол, родство не такое уж и близкое, а он как‑никак дядя, хоть и миссис Оуэн приходился сводным братом…
Определенно, эта девушка для меня оказалась подлинной находкой. Так выходит, была некая первая леди Дарроу, как я поняла, мать миссис Оуэн, сводной сестры его милости. Хорошо бы вызнать, в каких же отношениях был лорд Дарроу со своей сестрой… Не всегда между сводными тишь да гладь. Быть может, в этом и кроется причина, почему он мало того, что не отпустил брата и сестру к другим родственникам, так еще и так ревностно их опекает.
— А его милость часто сюда наведывается? Ты много о нем знаешь.
Мэри чересчур сильно дернула щеткой, и я поморщилась от боли, но не сказала ей ни слова. Знаю я таких девиц. Рассыплется в извинениях, а потом и забудет, о чем вообще говорила.
— Так постоянно. Он большой друг хозяев. А если сам не приезжает, то письма шлет едва ли не каждую неделю.
— Вот как…
К ужину я вышла в наилучшем настроении, буквально лопаясь от полученных сведений. Ничего крамольного, разумеется, мне не поведали, но сколько же сомнений поселилось в душе… В том числе относительно хозяев. Почему вдруг они оказались тут, в глуши? Только ли потому, что утомила столичная суета? И какие же у супругов Дилан могут быть дела с лордом Дарроу, а ведь дела у них наверняка были, не такой человек дядя Эбигэйл, чтобы состоять с кем‑то в сугубо дружеской переписке…
— Вы так мечтательно улыбаетесь, — не преминул заметить перемены в моем настроении мистер Уиллоби.
С самого начала нашего пути кузен мисс Оуэн начал проявлять ко мне излишнее внимание. Которое раздражало. Казалось, что молодой человек пытается меня изучать, как насекомое под лупой. И каждый раз его наблюдения сопровождались колкостями, достаточно меткими, чтобы меня задеть.
— Разве? — пожала плечами я, усаживаясь за стол подле Эбигэйл.
Та недовольно нахмурилась, ожидая очередной порции остроумия в исполнении кузена.
— Да, пожалуй, я не видел такого выражения на вашем лице с того дня, когда вы отобедали в доме нашей тетушки.
О да, тогда я еще надеялась на скорый брак моих сестер с богатыми приезжими.
— Я уверена, вы ошибаетесь, — фыркнула я. — Мое настроение всегда чудесно.
Миссис Дилан смотрела на меня долго, внимательно и как будто бы с жалостью.
— Ох, мисс Уоррингтон, что же вы такая бледненькая. Вы здоровы?
Теперь меня буравили взглядом все, собравшиеся за столом.
— Мисс Уоррингтон, вы, должно быть, искали самое непривлекательное платье, не так ли? Дорогая миссис Дилан, не обращайте внимания. Мисс Уоррингтон тот еще манипулятор. Видимо, для знакомства она выбрала образ бедной сиротки, — холодной произнес лорд Дарроу, пришпилив меня взглядом к стулу. — Она из тех девиц, что любят любят казаться безобидными ничтожествами.
Я почувствовала, как начинает гореть лицо. Его милость умел унизить любого… А меня как будто и вовсе макнул лицом в грязную лужу на скотном дворе.
Смутились даже молодые джентльмены. В особенности мистер Уиллоби, хоть и сам не так давно пытался задеть меня. Эбигэйл же и вовсе побледнела как смерть и с таким возмущением уставилась на дядю… Тот, впрочем, выглядел так, будто ничего не происходило. Да и хозяева дома казались не шокированными, а просто слегка удивленными. Будто бы им постоянно приходилось слышать подобные возмутительные вещи.
— Не позвольте себя обмануть, моя дорогая, — невозмутимо продолжил тем временем вельможа как ни в чем не бывало, — в этой особе ума и здравого смысла столько, сколько не увидишь во многих зрелых мужчинах. Поэтому и я решил вывести ее в свет. Негоже, чтобы такой ум… и жажда деятельности оставались без дела в провинции.
Я совершенно растерялась. Переходы от оскорблений к комплиментам совершенно сбил меня с толку, и никак не удавалось понять, как же теперь себя вести.
— Мало кто удостаивается такого комплимента от нашего дорогого Николаса, — благосклонно улыбнулся мистер Дилан, расправляясь с отбивной. — Должно быть, вы совершенно невероятная особа.
Я поджала губы и отозвалась.
— Комплименты его милости как всегда… оригинальны. Даже более, чем оригинальны.
Эбигэйл погладила меня по плечу, тихонько вздыхая. Она‑то наверняка привыкла к этой оригинальной манере изъясняться. А теперь придется притерпеться и мне самой. Если я планирую задержаться в окружении милорда.
— Мои комплименты всегда достойны тех, кого я ими награждаю, — произнес дядя моей подруги и пригубил вина.
Я же про себя подумала, что хотя бы не слишком сильно опозорилась в глазах новых своих знакомых и могу надеяться на какую‑то толику уважения. В котором мне начисто отказали родственники мисс Оуэн.
— Неплохая стратегия, дорогая мисс Уоррингтон, — заметила миссис Дилан. — Но, смею вас заверить, юная леди, что не самая выигрышная. Арсенал женщины куда обширней, а жалость — это не самое удачное чувство. Женщина должна восхищать.
Моим ответом был сдержанный кивок. Хотя про себя я криво и зло усмехалась. Не всякой женщине дан дар восхищать. Потому что не каждой женщине дана красота. А дурнушкам приходится работать с тем, что природа будто нехотя им отсыпала.
— Нельзя относиться к себе с такой небрежностью, — укорила меня женщина.
Я промолчала, желая, чтобы разговор наконец сменил тему. Куда любопытней мне было узнать что‑то о судьбе супругов Дилан. Или же лорде Дарроу.
По сути мне выдалось путешествовать под рукой человека, о котором я не знаю ничего, помимо донельзя отвратительных слухов.
— Это бесполезно, миссис Дилан, учить жизни того, кто имеет глупость считать себя умней всех прочих, — в очередной раз срезал меня лорд Дарроу. И в очередной раз мне пришлось это проглотить. Видимо, мне придется к этому привыкать.
— Дядя! — не выдержала все же Эбигэйл, так возмущенно глянув на опекуна, что, должно быть, у любого могла бы проснуться совесть.
Его милость только отсалютовал племяннице вилкой, намекая, что как бы ни желала мисс Оуэна обратного, но он не изменится.
— Как скоро вы объявитесь в столице? — спросил мистер Дилан с таким видом, будто и не произошло за столом только что отвратительной сцены. — Наверняка ваша кузина тоскует без вас. И желает, чтобы вы вернулись как можно скорей.