– Ну да, ну да, – закивал хозяин, став похож на мэлиньского болвана.
– Вы его знаете?
– Кого?
Молодой человек медленно сосчитал до десяти.
Очень медленно.
Про себя.
– Посетителя, который интересовался охотничьей шпагой, – повторил он внятно и отчетливо, на тот случай, если реттийский Мустафы вдруг резко ухудшился. – С которым мы фехтовали. Знаете ли вы этого человека?
– Вот оно что! Извините дряхлого Мустафу, мой султан… Стариковская память дырявей решета! – честно говоря, в старики оружейник годился слабо. – Ну конечно, не один вы здесь были. Спорили с хорошим человеком, клинки скрестили… Вах! Как сейчас помню! Он вам камзол испортил…
– Так вы его знаете?
– Велите казнить дурака, мой султан! – в растерянности развел руками толстяк. – Вас хорошо помню, спор ваш… нет, спор помню не ахти… А хороший человек из головы выпал. Не человек, а мелкая денежка – раз, и в прореху вывалился!
Мустафа столь искренне сокрушался по поводу своей забывчивости, что заподозрить его в лицемерии мог лишь отъявленный проходимец, всех меряющий по собственному образу и подобию. Либо хозяин лавки являлся гениальным актером, достойным блистать в "Непревзойденном театре Стейнлессера" – труппе, поочередно дававшей представления для августейших особ семи сопредельных держав.
– Брезжит, как в тумане… Росту он, вроде, вашего? Статью тоже похож, проворный малый…
– Да! Залысины на висках; глаза как спелые вишни…
– Что-то вы путаете, мой султан. Волосы у него длинные, до плеч…
– Конечно, длинные! Он их в хвост собирает.
– Нет, хвоста не помню. Локоны, завитые на концах. И никаких залысин. А глаза… вишни?.. С прищуром у него глаза, вот!
Джеймс подумал, что голова у хозяина лавки и впрямь дырявая.
– Хорошо, будь по-вашему. Вы его знаете?!
– Первый раз в жизни увидел. Как и вас, мой султан.
Проклятье! Надежды пошли прахом. Но, может, Мустафа опять все перепутал? Если заново описать ему "охотника" – вдруг вспомнит? Молодому человеку очень хотелось сорвать куш с первой попытки.
– Слушайте меня внимательно, уважаемый Мустафа, и не говорите, что не слышали. Тот человек, которого я ищу, был рябым и с залысинами на висках. Шрам на левой скуле в форме звезды. Орлиный нос, волосы черные, с проседью, собраны в пучок на затылке…
Джеймс умолк, наблюдая, как хозяин пятится от него в угол. Казалось, Мустафа узрел призрак горячо любимой тетушки или мертвеца-кредитора, восставшего из гроба.
– Н-ничего не зн-наю, – толстяк начал заикаться, с трудом ворочая языком. – Н-никого н-не видел. Л-лавка зак-крывается. Уходите, п-прошу вас.
Разумеется, вид Мустафы немедленно убедил молодого человека в обратном, так что уйти он и не подумал. Однако давить на толстяка не следовало. Лучше успокоить оружейника и вернуть его доверие.
Овал Небес! – вне сомнений, мы напали на след…
– Любезный Мустафа! Охладите льдом вашей проницательности щербет вашего страха! Если мой вопрос оказался бестактным – это грех молодости. Я всего-навсего хочу отыскать того человека и закончить наш маленький спор. Во время нашей последней встречи мы не сумели убедить друг друга.
Джеймс усмехнулся, хлопнув ладонью по рукояти рапиры.
– Это… это совсем другой человек, мой султан! – лед проницательности Мустафы растаял в кипящем щербете без малейших последствий. – Верьте мне! Я говорю правду!
Толстяк наткнулся на стойку с боевыми молотами и остановился. Дальше отступать было некуда.
– Правду? – со всей возможной вкрадчивостью произнес Джеймс. – В отличие от вас, я чудесно запомнил этого сударя. И здесь, в вашей лавке, и на улице Малых Чеканщиков – везде со мной говорил один и тот же человек.
– В-вы… Вы виделись с ним снова?
Небольшая доля откровенности не повредит, подумал молодой человек. Чтобы разговорить собеседника, нужно самому подать пример.
– Да, мы столкнулись вчера вечером.
– Но если вы дважды встретили Лысого Гения, мой султан…
Мустафа клацнул зубами и закончил вопрос:
– Как же вы остались живы?!
Рассказ Мустафы-оружейника, где каждое слово достойно того, чтобы его оправили в драгоценный металл, спрятали в сокровищницу тирана Салима – и никогда не показывали ни одному из гостей славного города Бадандена
Началом истории Лысого Гения, жуткой и полной загадок, истории, которая потрясла Баданден три года назад и, подобно болотной лихорадке, трясла по сей день, послужил ряд насильственных смертей.
Кое-кого, извините, убили.
Доблестные мушерифы поначалу не придали этим убийствам особого значения. Ну, зарезали, понимаешь, безымянного бродягу в трущобах квартала Псов Милосердия. В первый раз, что ли? Там вечно режутся: когда шутейно, для острастки – а когда и до смерти. Что говорите? Рядом с раной от кинжала, вошедшего в сердце, лекарь-вскрыватель обнаружил свежую, но уже начавшую заживать царапину?
Ох, вы и скажете, мой султан!
Мало ли где бродяга мог накануне оцарапаться?
К чести орлов закона и столпов порядка надо заметить: едва на улице нашли с пробитой головой пекаря Файзуллу, добропорядочного гражданина, платившего в казну налоги с каждого чурека – Канцелярия Пресечения взялась за дело всерьез. Мушерифы даже установили: за два дня от трагической гибели Файзулла жаловался старшей жене, что какой-то рябой безумец ни с того ни с сего набросился на него с дубинкой возле пекарни, больно ударил по затылку и пустился наутек.
Рябого безумца зачислили в подозреваемые, но найти не сумели.
Преступные деяния попустительством Вечного Странника тем временем продолжали совершаться. Овал Небес бесстрастно взирал на творящиеся под солнцем (чаще – под луной) злодейства; мушерифы трудились, сбившись с ног. Немало работников ножа и топора, кистеня и дубины, заговоренной струны и других смертоубийственных орудий угодило в цепкие руки правосудия – за исключением, сами понимаете, рябого.
Неуловимый мерзавец за полгода еще дважды попадал в подозреваемые. Но, к великому сожалению властей, не удосужился попасть в места, более приличествующие негодяю – в гостеприимный зиндан Канцелярии Пресечения и на замечательный эшафот в центре площади Чистосердечного Раскаяния.
Сотрудники вышеозначенной Канцелярии, где служили как обычные сыскари, так и чародеи различных специализаций: от легавых волхвов до бранных магов – выяснили ряд дополнительных примет душегуба. Осталось неизвестным, кто первый прозвал маниака-убийцу "Лысым Гением", но кличка к злодею прилипла намертво. Также было установлено, что поначалу Лысый Гений наносит жертве легкую рану или удар – а затем убивает, поразив в то же самое место тем же оружием.
Между первым и вторым нападением проходило от одного до семи дней. Если за неделю маниак не мог добраться до намеченной жертвы – он отступался, не покушаясь более на счастливца, осененного Ползучей Благодатью.
Так, к примеру, спасся известный звероторговец Нияз Изворотливый. Получив в порту ножевой порез от незнакомца, который поспешил скрыться, Нияз почел за лучшее в тот же день отплыть на корабле в экспедицию за четвероногим товаром. Вернулся он через четыре месяца, с прибылью распродал изловленных в лесах Ла-Ланга карликовых мандрилов, сонливцев и сумчатых копуш, осенью женился в третий раз – и зажил счастливо, в очередной раз оправдав свое прозвище.
Но это случилось позднее, а пока…
Срочным указом Салима ибн-Салима XXVIII к делу были привлечены лучшие маги Бадандена. Им вменялось в обязанность установить, не является ли маниак чародеем, вершащим ужасную волшбу посредством злокозненных умерщвлений. Созданная указом коллегия ворожбитов работала шесть месяцев и достоверно установила: колдовством в деле Лысого Гения не пахнет.
Следовые отпечатки чар не обнаружились.
Убийца гулял на свободе, число его жертв множилось. Имелась в деле еще одна странность: показания везунчиков, выживших при вторичном нападении, и случайных свидетелей разнились меж собой. Если пострадавшие были единодушны, описывая лицо маниака, то свидетели единодушием не блистали.
Мушериф-эмир в мудрости своей решил, что вряд ли в городе орудует целая банда маниаков, и постановил: "Всем полагаться на слова жертв, а не на домыслы зевак!" В итоге словесный портрет Лысого Гения вывесили у мушерифата на всеобщее обозрение.
В портрете никто не опознал знакомого человека. Аресты, проведенные по доносам бдительных граждан, оказались ложными. Задержанных отпустили с извинениями, выплатив компенсацию. На следующий день каменщика Хасана забили до смерти палками, когда он случайно оцарапал мастерком товарища по работе. Решили – маниак. Да и один ли каменщик пострадал от сограждан, обуянных подозрениями?!
Однако в скором времени Лысый Гений оставил баданденцев в покое, открыв сезон охоты на гостей города, которые редко обращали внимание на портреты у мушерифата. Рябой собирал кровавый урожай на ниве приезжей беспечности, жители славного Бадандена вздохнули с облегчением, ибо свой халат ближе к телу, а власти не спешили отпугивать туристов предупреждениями о маниаке.
Наконец тиран Салим поставил вопрос ребром.
Чья-то голова должна быть водружена на Шест Назидания. Разумеется, лучше бы это оказалась голова маниака. Но если шест будет долго пустовать, то его вполне может украсить голова мушериф-эмира.
Мушериф-эмир вызвал обоих мушериф-баши, ведавших, соответственно, сыскным и магическим отделами Канцелярии Пресечения – и пообещал, что в случае преступной халатности его голова окажется на шесте в достойной компании.
Мушерифы-баши, вызвав подчиненных, увеличили число обещанных шестов.
Розыски маниака получили новый мощный толчок. Сыскари рыли носом землю. А их коллеги-чародеи на закрытом совещании пришли к выводу, что, возможно, под личиной Лысого Гения в городе бесчинствует демон или инфернал высокого ранга. В связи с чем было решено пригласить для помощи в охоте на предполагаемого демона…
– …прославленного венатора Фортуната Цвяха! Частным образом, не предавая огласке.
"Хорошенькое дело: не предавая огласке! – хмыкнул про себя Джеймс. – Если каждый лавочник в курсе…" Он был заинтригован, но не слишком испуган рассказом Мустафы. В инфернала он не верил – и не сомневался, что при встрече сумеет справиться с Лысым Гением.
На улице Малых Чеканщиков он не воспринял рябого всерьез, за что и поплатился. Но теперь-то мы будем во всеоружии!
– Венатор уже приехал?
– Ждем со дня на день, мой султан!
– Ну и чудесно, – молодой человек кинул оружейнику монету. – Благодарю за увлекательную историю! А теперь мне хотелось бы узнать адрес баданденской Гильдии фехтования…
– Гильдии баши-бузуков? – просиял хозяин. – О, это недалеко…
* * *
– Халва-а-а!
– Тише, глупец! Здесь халвы не любят…
– Это Али-баба, новенький… он еще не знает…
– Узнает…
Идя от лавки в Гильдию баши-бузуков, Джеймс задержался у городского мушерифата. Здание с тремя куполами сплошь покрывали странные орнаменты – стены и своды, окна и двери украшало если не монохромное кружево, то красочный ковер или сложная композиция из звезд и многоугольников.