Король задумался. Он искал подходящее слово, не нашел, и завершил так, как получилось:
– Прибудет тот, за кем я уже послал. Гонец вернулся со Строфад. Они согласны оказать нам помощь, в обмен на деньги.
– Всего лишь деньги, мой король? – усомнился старец.
И правильно сделал.
– Деньги и выполнение одного условия. Не волнуйся, это наилегчайшее условие из всех возможных. Чтобы его выполнить, не придется сносить горы и обращать реки вспять. Даже искать скрытый подвох, и то не придется.
Серафим Нексус вздохнул.
– Я – дряхлый, выживший из ума вредитель. Многие годы я, как мог, оберегал ваше величество от напастей. И мой опыт подсказывает: такие условия – самые опасные. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Когда они уходили, им в спины неслось:
Это мы –
Без тени смысла,
Как пустое коромысло,
Упадем на плечи тьмы.
Не узнали? Это мы.
Задающий вопросы стоит на пороге,
Задающий вопросы в тоске и тревоге,
Он, бедняга, не знал, задавая вопросы,
Что вопросы – столбы, а ответы – дороги…
Томас Биннори
– Итак, коллеги, подытожим, что нам известно.
Приват-демонолог Матиас Кручек выдержал паузу. Он прошелся по гостиной, заложив руки за спину. Под ковром застонали половицы, вторя тяжкой поступи. Половицы знали, кто в доме хозяин – дородный, грузный Матиас всегда ходил, сопровождаем скрипом, как свитой.
– Судя по картине, обрисованной уважаемым лейб-малефактором, недуг Биннори не дает заметных проявлений на эфирно-астральном уровне. Я правильно вас понял, коллега?
– Совершенно верно, коллега.
В углу, борясь с обидой, еле слышно засопел малефик Андреа Мускулюс. Пять минут назад Серaфим Нексус в очередной, девятый за сегодня раз назвал его, действительного члена лейб-малефициума, «отроком». Маг высшей квалификации Кручек для старца, значит, «коллега», а он, Андреа (тоже м. в. к., между прочим!) – «отрок». И никому не интересно, что они с Кручеком дважды коллеги – с прошлого года Мускулюс читал спецкурс по практическому сглазу в Университете Магии, где Кручек занимал должность доцента.
«Похоже, для начальства мое отрочество затянется до седых волос, – думал Андреа, с раздражением шевеля пальцами ног. Вняв совету жены, он надел, идя в гости, новые башмаки, и обувь жала. – Все нам пеняют, все попрекают, а мы моргаем и утираемся. Перед Номочкой только неудобно. Еще решит, что мужа держат за мальчика на побегушках…»
– Налей-ка мне водички, отрок. Что-то в горле пересохло. Видать, злоумышляют на дедушку Серафима. Мыслят обо мне всякие гадости – вот оно и сушит. Ага, лей, не жалей…
Талант чтения мыслей за дряхлым хитрецом не числился, но Мускулюса от ужаса бросило в пот. В последнее время старец требовал, чтобы «отрок» сопровождал его едва ли не в сортир. Малефик с легким содроганием припомнил визит в Сорент, где довелось вылущивать злокачественный третий глаз у местного дурачка. Буквально через месяц у стен столицы обнаружилось гнездо черных пересмешников – его пришлось дренировать, отводя вредоносные хихоньки-хаханьки, под бдительным наблюдением Нексуса. А история с проклятием Нихона Седовласца? Беглый химероид, которого ловили всем лейб-малефициумом? Кутерьма со статуей императора Пипина, вдруг начавшей изрекать лже-пророчества?
Андреа терялся в догадках: то ли старец таким образом натаскивает своего будущего преемника (тьфу-тьфу-тьфу, спаси-пронеси!..), то ли до сих пор не доверяет «отроку» до конца. Смотрит: не оконфузится ли? Не возропщет?
– Позволь узнать, Серафим: до какого эфирно-астрального слоя была исследована структура личности Биннори?
Среди собравшихся в гостиной лишь супруга Мускулюса могла вот так запросто обратиться к лейб-малефактору Реттии. Красавица-некромантка прекрасно знала: ей сойдет с рук что угодно. И беззастенчиво этим пользовалась.
– Лейб-медикус добрался до четвертого эаса. Никаких патологий не обнаружено.
– Мы имеем прелюбопытнейшую ситуацию, – Матиас Кручек в возбуждении прищелкнул пальцами; энергичный вольт-пасс – и сноп голубых искр едва не прожег сюртук насквозь. – Ох, извините! Увлекся. Итак, в комплексе «тело-душа-аура» все взаимосвязано. Это прописные истины. Изменения любой из составляющих триады неизбежно влекут за собой изменения двух остальных. Но в случае с Биннори мы ничего подобного не наблюдаем!
Он ухватил со стола кубок, отхлебнул пунша, давно успевшего остыть, скривился и взмахнул ладонью, заново разогревая напиток. После чего залпом осушил кубок до дна, с удовлетворением крякнул и продолжил:
– Насколько я понял, недуг Биннори – душевного свойства. Бард до крайности рассеян, взгляд его блуждает, речи загадочны. Он забывает принимать пищу, не узнает знакомых, без цели бродит по комнатам или подолгу сидит в кресле. С лица его не сходит тихая улыбка, словно он блаженствует в стране грез. Я верно излагаю?
Нексус кивнул.
– Что же при этом творится с телом? Что говорят лекари?
– Они говорят, что телесное здоровье пациента вызывает у них опасения. Не столь сильные, чтобы требовались срочные меры, но… – Серафим в задумчивости пожевал губами. – Налицо изрядная ослабленность организма. Биннори медленно, но неуклонно теряет жизненные силы. Лекари считают, что это вызвано нерегулярным питанием. Лейб-медикус Ковенант с таким выводом не согласен. И я тоже.
– Вот! – приват-демонолог воздел палец к потолку, забрызгав остатками пунша лацканы многострадального сюртука. – Ухудшение здоровья выражено менее ярко, нежели дисгармония личности. Классический эффект запаздывания. Но! – палец вознесся еще выше, а в голосе Кручека зазвенел металл, вне сомнений, благородный. – Существенное изменение ауры должно было последовать без промедления! Фактически синхронно с душевным расстройством. Однако ничего такого не зафиксировано, что делает данный случай поистине уникальным. Кто-нибудь из вас сталкивался с чем-то подобным, коллеги? Я – нет.
– Жаль… – вздохнул лейб-малефактор, старея на глазах; хотя, вроде бы, дальше стареть ему было некуда. – Я искренне надеялся, что вы, коллега, как видный теоретик, просветите нас, сугубых практиков…
– Разумеется, я поищу в архивах описания аналогичных случаев…
Пора брать инициативу в свои руки, решил Мускулюс. Иначе так молча и просидим весь консилиум, время от времени подливая старцу целебной водички. Для храбрости он сделал большой глоток вина, поперхнулся и закашлялся.
– У тебя есть идея, отрок? – обернулся к нему Серафим. – Давай, не стесняйся.
– Я это… ну, в целом я… Судари
Он снова уставился в окно. Скоро осень. Начало семестра. Лекции, коллоквиумы, факультативы. Рутина ученых советов, будь они неладны. Проректор Гиппиус станет донимать напоминаниями об обещанной монографии. На научные изыскания, как всегда, не хватит времени. Придется работать по вечерам, при свечах. Этот внезапный консилиум – последний дар уходящего лета. Он будит любопытство истинного ученого.
– Спасибо, – Андреа Мускулюс вцепился в инициативу, стараясь не упустить эту скользкую рыбину. – А как насчет эфирной нежити? Дорогая, это твой профиль!
– Эфирная нежить? О да, общая слабость – явный симпто-о-ом!
Низкий, грудной голос Наамы сводил мужчин с ума. А если добавить к голосу остальные несомненные достоинства: фигуру, способную и в мертвеце зажечь огонь страсти, восхитительные ямочки на щеках, голубые озера глаз, русую косу до пояса… При взгляде на такую женщину все мигом забывали, что перед ними – член Совета Высших некромантов Чуриха! И что прозвище свое – Сестра-Могильщица – Наама получила отнюдь не за красивые глаза. А напрасно забывали, напрасно, летя мотыльками на огонь…
Короче, с супругой Мускулюсу исключительно повезло.
– Истечение из тела жизненных сил, мечтательная отрешенность… Веспертил выпил бы его за сутки-двое. Связь с суккубарой? Тогда истощение было бы скачкообразным. И ауральная картина дала бы знать… Спектрум-заклятие? Оно вгоняет человека в состояние мрачной подавленности. А поэт, по словам нашего дорогого Серафима, счастлив без меры. Есть много способов исподволь свести человека в могилу, – Наама из скромности потупила взор, – но при этом человек никогда не выглядит счастливым. Разве что… Призрак любимой? Вернее, ложный призрак?
– Эфирная нежить в облике призрака? – уточнил Андреа.
– Ты умница, милый. Лжец-мимикрант. Ты видишь того, кого хотел бы видеть, тянешься навстречу, а мимикрант вскрывает тебе душевные жилы… Это о-о-очень редкие сущности. Но и случай у нас особенный, не правда ли?
– Насколько мне известно, голубушка, призраки, истинные или ложные, не умеют овладевать людьми, – проскрипел из глубины кресла лейб-малефактор. – Или мимикранты составляют исключение?
– Ну разумеется, они действуют извне.
– В таком случае, – Серафим со значением уставился на опустевший бокал, и Мускулюс поспешил его наполнить, – вынужден разочаровать вас. Я тщательнейшим образом обследовал жилище на предмет возмущений астрала. И что вы думаете? Ни-че-го! В смысле, ничего не обнаружил. Уж призрака или нежить я бы почуял, не сомневайтесь. Порча или сглаз исключаются – это я проверил в первую очередь. Со всей определенностью могу утверждать: извне на Биннори никто не покушается. Причина – внутри пациента. Просто мы ее не видим.