— А что значит мучить? Это как?
— Очень просто, — злорадно просветил меня учитель. — Клятва не дает возможности ученику удаляться от учителя без его согласия дальше, чем на два километра. У непослушного ученика начинаются судороги во всем теле, страшные боли… и прочие неприятные вещи. Видишь ли, Пати, напросившись ко мне, ты уговорил меня открыть тебе дорогу в ад. На этом пути очень многие не выдерживают нагрузок: умирают, калечатся или… пытаются убежать. Потом они все равно приползают ко мне, на коленях умоляя избавить от мук. И уже Я решаю — помучиться им еще или хватит с них. Ты меня понимаешь?
— Да.
— Надо говорить: "Да, учитель".
— Да, учитель.
Вот со следующего утра и началась у меня эта новая жизнь. Можно сколько угодно подбирать самые деликатные выражения для обозначения того, чему он меня учил, но суть была одна — он учил убивать. Зверя и человека, нежить и нечисть, мага и колдуна, собственную лень и безалаберность. С любым оружием, первым попавшимся под руку предметом и просто голыми руками. Кроме того, он учил медитации и боевому трансу, когда силы, кажется, не кончаются, а время так растягивается, что между ударами сердца проходит вечность. К концу обучения я мог вести бой в таком состоянии более трех минут, после чего, разумеется, наступала расплата. Очень помогали преодолеть неприятные последствия медитация и хороший ужин. Есть хотелось так, будто голодал месяц. Меня учили подкрадываться к самому чуткому зверю, вести разведку и маскироваться, днями бежать с грузом, не останавливаясь, есть все, что шевелится, предварительно вкусно приготовив… А также философии, логике, математике, этикету, языкам… танцам и игре на музыкальных инструментах. Даже правила стихосложения пришлось выучить.
Мастер на мое недоумение — зачем все это — отвечал одной фразой: "Настоящий воин — гармонично развитая личность". Помню, как долго хихикал, когда узнал, что наш мир Инсор — шар и движется в пустоте вокруг светила — Солнца. Впрочем, в других странах его называли по другому — Соло, Соле, Сол, Атон и даже Гармас… А смех мой вызывала нелепость, как мне казалось, этого утверждения. Представьте себе шар. На нем два материка, вытянутых в сторону северного и южного полюсов. Разделяют материки два огромных океана: западный и восточный. В океанах рассеяно множество больших и малых островов, одиночных и собранных в архипелаги. Услышав эту новость, я подумал, а как же люди на другом материке ходят вверх ногами и не падают в небо? Сколь огромен мир я узнал, обойдя вместе с учителем практически весь наш восточный континент. Мы пересекали границы королевств, княжеств, баронств, царств, ханств и империй. Я учился выживать и вести бой в джунглях центральной части материка, в пустынях и саваннах юга, в лесах и тундре севера.
Приемы боя, которые вбивал в мое тело и разум учитель, отличались максимальной экономностью и эффективностью каждого движения. Через несколько лет занятий я стал видеть и понимать красоту этого смертоносного стиля. Как рассказывал Клапс, это был комплекс, вобравший лучшее из школ боя всего мира: востока и запада; севера и юга.
Иногда мы по нескольку месяцев жили в городах. Мастер нанимал мне партнеров для тренировок и наставников по тем предметам, в которых, как он считал, они разбирались лучше. В этот период он иногда водил меня на занятия в самые именитые школы фехтования и рукопашного боя, где мы не занимались, а просто наблюдали за тем, чему и как там учат. Насколько я понимаю, за небольшую плату хозяева этих школ соглашались терпеть внимание, как они считали, восхищенных бездельников. После каждого такого посещения следовал обязательный разбор — учитель сначала сам объяснял, как красивость и эффектность губит эффективность, потом стал требовать этого уже от меня. Тем самым приучал анализировать и читать противника буквально после нескольких его движений. Впрочем, непременно уважать своего противника требовал очень жестко, рассказывая на примерах из жизни, как недооценка и излишняя самоуверенность губили очень сильных бойцов.
Взяв меня в ученики, мастер больше не устраивал никаких смотрин, буркнув, походя, что и одного Репея для него будет многовато, чтобы еще двух шалопутов на себя повесить. За время нашего совместного пути Клапс частенько был занят каким-то таинственными делами, часто надолго (на месяц — на два) оставляя меня одного в гостинице очередного города в очередном царстве-государстве. Даст задание, оставит денег и исчезнет. Куда и зачем — не рассказывал никогда. Потом вернется, проверит, как я справлялся и чему научился, да ка-а-а-ак начнет гонять за леность и нерадивость, что вскоре мне пришлось привыкнуть заниматься без мастера еще усерднее, чем при нем. Но это уже было, когда мне исполнилось тринадцать, а первые годы обучения до сих пор вспоминать не хочется. Обычно к концу дня никакое шило, куда бы им ни кололи, не могло уже меня поднять с лежанки, так я уставал. Потом ничего — втянулся. А через несколько лет, как и говорил, стал получать подлинное наслаждение от занятий и в первую очередь от тренировочных боев с мастером. Есть оно. Точно есть это самое "упоение в бою", как сказал классик. Следует заметить, что книг за эти годы я перечитал горы. И не только научные трактаты. Мастер еще в первые несколько месяцев заставил освоить скорочтение, поэтому "проглотить" за сутки фолиант для меня не было непосильной задачей, тем не менее, читал и в обычном темпе просто для собственного удовольствия.
К восемнадцати годам я подрос и… высоким, атлетического сложения красавцем, увы, не стал. Мастер сделал из меня сухого, словно корка хлеба после трех дней на солнце, поджарого парня среднего роста, похожего в свободной одежде на хрупкого подростка, с глазами неопределенного цвета — то ли коричневато-серо-зелеными, то ли зеленовато-коричневато-серыми, то ли серовато-зеленовато-коричневыми. Но особо я гордился своими волосами. Про них можно сказать, что хотя цвет их и был темным, но зато свободу они любили, как никто другой — торчали вихрами во всех направлениях, не поддаваясь воздействию самого крепкого гребешка. Немало их сломали свои зубы, свидетельствуя о победе анархии над порядком.
После одного из тренировочных боев, когда никто из нас так и не смог достать партнера (на его стороне был опыт, на моей молодость и скорость), Клапс что-то одобрительно пробурчал и заявил:
— Все. Дальше сам.
Затем достал амулет и торжественно произнес:
— Я, мастер Клапс, объявляю ученичество Пати-репея законченным.
Шею, как и почти девять лет назад, что-то обожгло. Поначалу даже не понял, что метки ученика там больше нет, но, когда это до меня дошло, растерялся. Я не представлял, что делать дальше — настолько привык путешествовать с наставником. Разумеется, в обыденной жизни я не был беспомощным щенком, которого любой может обвести вокруг пальца. Мастер учил меня в том числе, например, торговаться и отстаивать свои права, законными и полузаконными способами, психологии и умению договариваться с самыми упертыми типами. Недаром при весьма посредственной внешности у меня никогда не было проблем с девушками. В каждом населенном пункте, когда приходило время двигаться дальше, махала вслед платочком одна, а то и две сразу. Расставались мы всегда добрыми друзьями. Так вот. Трудностей жизни как таковых я не боялся, но при расставании почувствовал сосущую пустоту в груди. Неуютно стало без наставника. Не хватало мне чего-то. В то же время всю жизнь ходить за ним хвостом, понятное дело, просто невозможно, а Клапсу, похоже, пора было искать себе нового ученика.
На прощание Клапс выделил мне немного денег, два великолепных клинка, копии его собственных, несколько метательных ножей, кинжал и совет:
— Тебе лучше пока пристроиться в гильдию Наймитов-Охранников. Денег, что я тебе дал, хватит на вступительный взнос. Как воин, ты по классу гораздо выше мастеров гильдии, но в этой профессии есть много особенностей, которые тебе было бы полезно изучить. Отнесись к этому, как к моему новому заданию. Работа даст тебе необходимый практический опыт и навыки. Не забывай совершенствоваться также и в воинской науке. При этом советую не хвалиться своим мастерством, даже прятать его, чтобы избежать излишних вопросов. Везде ищи и перенимай полезные умения. Каждый человек в чем-то лучший. Может в мелочи какой-нибудь, но и мелочь иногда бывает очень нужной в какой-то момент. Учись. Пополняй свои знания. Профессионал перестает быть им, когда начинает считать, что знает и умеет достаточно. И последнее. Через три года ты должен обязательно прийти в гильдию Воинов-Бродяг и сдать экзамен на мастера.
— А как мне их найти?
— Представительства гильдии есть почти в каждой крупной стране. Приходи в столицу и спрашивай. Так найдешь.
На этом мы с ним и расстались.
Вступление в гильдию наймитов прошло спокойно и буднично. Я заплатил взнос — два из пяти золотых, оставленных мне Клапсом — прошел легкую проверку на знание основ рукопашного боя и фехтования на мечах, где старался не очень выделяться, и получил магический медальон, свидетельствующий о том, что я с такого-то дня являюсь подмастерьем указанной гильдии.
Один золотой ушел на скромную жизнь в течение месяца в ожидании первого заказа, потом уже плата за работу, довольно приличная, позволила мне постепенно скопить около двенадцати золотых. Немалые деньги. К золоту отношение мое было несколько отличным от друзей-наймитов. Если те работали в основном ради большей платы, я выбирал задания, в первую очередь, в соответствии с поручением учителя, для максимально быстрого совершенствования в данной профессии. Однако цену золоту тоже знал и от хорошего заработка, если работа одновременно способствовала достижению моих целей, не отказывался. Все-таки, есть-пить, где-то жить между договорами, покупать интересующие книги, оружие, одежду… охмурять девушек, в конце концов — то есть удовлетворять свои скромные потребности было необходимо, а без денег, только за красивые глаза это несколько затруднительно.
Сначала я работал обязательно в группе или, в крайнем случае, с напарником — мастером гильдии. Когда же, примерно через год практической работы, я доказал свой профессионализм, мне присвоили мастера и разрешили работать одному. Правда, в одиночку охранники работали довольно — таки редко.
Я старался следовать советам Клапса и вскоре изучил все нюансы данной профессии. При этом, не боясь показаться глупым или незнающим, не стеснялся донимать опытных мастеров множеством вопросов, как губка впитывая секреты их успеха.
Как водится, за время работы в гильдии обзавелся и друзьями, и (куда без них, болезных) врагами. Объединяло эти два полюса одно — все считали меня недотепой, поскольку я имел глупость постоянно отказываться от выгодных долгосрочных контрактов — мечты наймитов, предпочитая краткосрочные, а значит не такие денежные, да еще и связанные с поездками куда-нибудь в несусветную даль. Скучно мне было все время торчать на одном месте. Что поделаешь — натура такая. Так я стал Пати-недотепой.
Жирка до сего дня не накопил. Как был тощей личностью с невыразительными чертами лица и постоянной улыбкой (доброжелатели называли ее глупой), таким и остался. Соответственно, глаза остались теми же, и волосы по-прежнему вели себя, как махровые разгильдяи. То есть в целом вид имел вполне… недотепистый.
Позавчера меня наняли.
Причем обстоятельства этого события показались мне немного странными. Незнакомый посредник вместо того, чтобы занять специально выделенный для нанимателей столик в нашей таверне, сначала подсаживался к наймитам и подолгу их расспрашивал. Ничего особенного, если бы, проанализировав то, о чем он говорил (разговоры за соседними столиками слышны довольно отчетливо), я не пришел к выводу, что он целенаправленно ищет самого… худшего из наемников. Не дешевого, а именно худшего, тем не менее, объясняя это стесненностью в средствах. Конкретных цифр, однако, не называл — якобы скажут на месте, а его задача найти такого, который согласился бы на самую низкую ставку. То есть он усиленно делал вид, что ему требуется новичок, имеющий право работать в одиночку. Собственно, я и был таким новичком.