Только отошла от испуга, как заскрипел, поворачиваясь, ключ, и в её комнату ввалилась слабо различимая в темноте мужская фигура. Но Лиита узнала — и по рыхлым очертаниям, и по уже знакомому мерзкому запаху. Хтар! Откуда у него второй ключ?!
— Не захотела по — хорошему, девка, будет тебе по — плохому! Я тебя сейчас, тварь эдакая!..
Лиита взвизгнула и наугад запустила в незваного гостя подушкой, потом одеялом, потом ещё чем‑то, что под руку подвернулось. Судя по звуку, попала, и не совсем в голову. Но что толку, всё равно схватит! На окне ставни, дверь он за собой запер, да и выскочи она в коридор — никто здесь не защитит, не поможет. Даже хозяин, которому вперёд уплачено. Не он ли дал Хтару запасной ключ?
Девушкой овладела паника. Что делать, что делать?! Толстые пальцы уже почти дотянулись до неё, чиркнув по плечу камнем от перстня. Ещё чуть — чуть, и… Мужчина с грохотом полетел на пол, матерясь на не вовремя упавшие штаны. Верёвка порвалась. Или, наоборот, как раз вовремя упавшие? Поднимать их он не стал, дальше просто пополз, шаря руками вокруг себя. Хоть под кровать прячься — всё равно отыщет. А больше и некуда…
Пахнуло палёным. Сначала слабо, потом сильнее. Только пожара в этом жутком доме не хватало! Эту мимолётную мысль перекрыл трубный рёв Хтара:
— Больно! Воды, воды!!
Он шарахнулся назад и со всей силы задолбился в дверь, забыв, что сам же её и запер. Сообразил, наконец, и буквально вывалился в коридор, одной рукой подхватил штаны и понёсся по направлению к умывальне. Тошнотворный запах горелых волос шлейфом потянулся за ним. Это что ж, выходит, он и горел??
Девушка поскорее вновь захлопнула дверь. Ключ на этот раз оставила в замке, кое‑как сдвинула с места громоздкий сундук и загородила вход. Вдруг да Хтар ещё раз придёт, сразу с топором на её сглазливую голову…
Не сразу, но Лита всё же догадалась, что и штаны, и дымящаяся плешь — её невольная работа. Знала за собой такое: стоит сильно напугаться, и тщательно сдерживаемая 'ведьминская' сущность словно прорывается наружу и чинит обидчикам неприятности. Редко такое случалось, редко. Мама говорила, что помнит всего два таких случая, и оба ещё в детстве были. Потом Лиита научилась со своими страхами бороться; другие же сильные чувства — радость, гнев или обида, к чужим неприятностям, по счастью, не приводили. Вот поэтому даже с вредной и неласковой сестрой девушка спокойно жила под одной крышей, знала, что зла ей никакого не сделает. А тут всё же не сдержалась… И немудрено.
Через какое‑то время усталость взяла своё. Девушка крепко уснула и проспала аж до позднего утра.
Никто больше в её комнату не ломился. Утомлённые ночным весельем постояльцы ещё не вставали, а, может, наоборот, давно разошлись по своим делам. Лиита наскоро прибралась в комнате, закинула на плечи свой короб и направилась к выходу, по пути опасливо косясь по сторонам. Уже у дверей столкнулась с хозяином.
— Так вон оно что! — хмыкнул он себе в усы. — Не разглядел я вчерась твои глазки! Думаю, совсем Хтар на старости лет умом тронулся… А ты и в самом деле ведьма. Жаль, я хотел тебе предложить у меня поработать. Девка ты пригожая и на вид скромная, некоторые мои гости таких очень любят… Ладно — ладно, не смотри так яро, пошутил я. Вот тебе, считай за извинение и не поминай лихом! Не со зла я, думал, оба внакладе не останемся…
Денежка была даже больше, чем она заплатила за ночлег, и Лита решительно помотала головой. Но хозяин чуть не насильно впихнул ей монету, видно, и в самом деле опасался сглаза. Скрепя сердце девушка сдалась и поспешила покинуть это негостеприимное заведение.
— Ах, ты ж, какая красота! Сказочная!
Лиита обернулась, на всякий случай поудобнее перехватывая ремни короба. Час назад какой‑то паренёк прямо на улице привязался, как банный лист, всё красавицей называл и норовил помочь 'донести такую тяжесть'. А когда узнал, что поклажа нетяжела — всего‑то пара платьев и нитки для вышивки, отчего‑то огорчился и с укоризненным 'эх ты, деревня!' пошёл себе восвояси. Странные тут нравы, ох, странные…
На этот раз рядом обнаружилась пожилая дородная женщина в узорчатой юбке и нарядном платке, расшитом удивительными красными птицами. Лита во все глаза уставилась на них, не замечая, как женщина так же пристально разглядывает её платье.
— Где ж тебе, девонька, таких бабочек расчудесных вышили? Не в столице, часом? У нас‑то я точно ничего похожего не видела! Дорогая ведь вещь, а ты её так занашиваешь, ремнями вон протираешь…
Девушка невольно улыбнулась.
— Как раз дешёвая. Полотно так совсем простое, нитки и то дороже обошлись. А вышивала сама.
— Ты?? — не поверила женщина.
Слово за слово — и они присели на очередную ничейную лавочку под деревом и с упоением погрузились в любимую для обеих тему. Лита между делом и её спросила про Дарона, но та в ответ лишь покачала головой. Незаметно для себя девушка рассказала новой знакомой свою немудрёную историю и получила в ответ неожиданное предложение. Царина сама оказалась искусной швеёй и кружевницей. Много лет они с мужем держали модную лавку, сейчас она её единоличная владелица. Лавка, между прочим, не рядовая, а лучшая в городе, её одежду только дворяне да богатые купцы носят. Цену за свои изделия Царина просит немалую, но все знают — они того стоят. Потому что ткани берутся самые дорогие, а узоры да вышивки никогда не повторяются. Для знати это, оказывается, самое главное.
Лиита слушала и удивлялась, что такая важная персона так запросто с ней разговаривает, а не ходит, нос к небу задравши. А уж когда услышала само предложение, и вовсе растерялась. Ей — и идти в её лавку помощницей! Да разве она справится?!
— Справишься. Работы у меня мало не бывает, но коль не лениться и стараться, не только на кусок хлеба, а на целый дом через несколько лет заработать можно. Я не шучу. Понравятся покупателям твои вышивки — платить будут ещё больше, лишь бы друг друга перещеголять. Уж я знаю, что говорю… У меня целых шесть помощниц: кто кроит, кто шьёт, кто кружева плетёт. Но на такую тонкую работу даже моего опыта не хватит. Не бойся, Лиита, не обижу я тебя, не стану заставлять сидеть целыми днями за пяльцами. Понимаю, молодая, хочется и на ярмарку пойти, и со сверстницами погулять. Комнатку я тебе дам, дом у меня большой. Да только одна я в нём живу, пять уж лет почти…
Девушка проглотила невольный комок в горле. Как же ей хотелось согласиться не раздумывая! Но…
— Спасибо за вашу доброту. Да ведь я вам всех покупателей распугаю. Чуть что случится, скажут — сглазила, и никакие оправдания не помогут. Было у меня такое, и не раз. Не хочу, чтобы вас заодно со мной в ведьмовстве обвинили. Нечестно это.
Царина на это лишь сердито отмахнулась.
— Не думай даже об этом! Люди верят только в то, во что им выгодно верить. Ради красивой вышивки тебе не только глаза, а рога на голове простят. Пусть только кто заикнётся — не пущу больше в свою лавку! А ты, коли стесняешься, можешь и вовсе к покупателям не выходить, сиди себе в задней комнате да работай спокойно. Ну, что скажешь?
Лиита с облегчением улыбнулась и закивала.
Эта случайная встреча оказалась счастливой. Тётушка Цара ничуть не перехвалила свою лавку, постоянных покупателей у неё оказалось просто уйма. И не абы каких, а сплошь именитых да важных. Новые подружки показывали ей в щёлку пришедших на примерку самых настоящих господ и их ещё более заносчивых слуг, которые приносили в лавку очередной заказ. Хозяйка всех встречала одинаково, приветливо и без подобострастия, а то и голос могла повысить, когда видела, что покупатель требует невыполнимого или начисто лишён вкуса. Лита просто поражалась её умению настоять на своём и при этом не разозлить вечно всем недовольного главного городского казначея или капризную и утомительную дочку наместника. Сама она ни разу не выходила в зал, когда там находились покупатели — боялась создать своей благодетельнице дурную славу.
Месяц пролетел совершенно незаметно. Каждый его день был для Лииты как маленький праздник. Любимое дело, которым она занималась с великим усердием, щедрая добрая хозяйка, ставшая скорее близкой родственницей, весёлые и смешливые подружки… Неудивительно, что вышивки у неё получались одна лучше другой. Особенно Лита полюбила расшивать детские платьица и рубашки — яркими цветами и листьями, бабочками и птичками. Кто‑то просил вышить котят, кто‑то — море с кораблём, а один раз даже перья каких‑то заграничных птиц. Тётушка Цара тогда дала ей на полдня выходной — сходить в зверинец, всё посмотреть да запомнить, вдруг ещё пригодится.
Вечерами девушка тоже не скучала. Сначала всё больше сидела дома — по привычке шила — вышивала себе или Царине. Потом, поддавшись на уговоры подружек, стала иногда гулять по городу, бегала с ними на ярмарку, покупала какие‑то безделушки и сладости, а один раз даже поплясала в общем хороводе на празднике. Там же, на главной площади, она случайно встретила лавочника Дарона, которого уж не чаяла и увидеть. Смешно получилось: оказывается, его только в деревне и называли по имени, а здесь уже много лет он звался просто 'дядька Тыква'. Потому что торговал вовсе не вышивками, а овощами. А её работы относил в лавку соседа, там они и продавались. А ведь у этого соседа девушка ещё в первый день спрашивала про Дарона… Впрочем, они дружно решили — что ни делается, всё к лучшему!
Вдохновение не покидало Литу. Вскоре её работы оценили по заслугам и заказывали вышивки и кружева уже лично ей. Взамен девушка получала щедрое вознаграждение и, главное, переданные хозяйкой слова благодарности 'умнице — искуснице'.
А потом им заказали свадебное платье. Сложное и ответственное дело — сама дочь наместника замуж выходит! Ткань она прислала — целую кипу белоснежной и серебристой 'дымки', фасон и отделку обсудила с Цариной лично. Насчёт вышивки и кружев были не такие строгие указания, и Лиита целый день просидела, придумывая и рисуя разные варианты узоров. Невеста выбрала один, и мастерица сразу взялась за работу.
Они уложились ровно в срок. У Литы подчас слезились глаза и болели пальцы, но обещанная награда стоила всех потраченных усилий.
Платье забирали завтра с утра. Помощницы разбрелись кто куда, а Лиита с хозяйкой остались дома. Девушка слишком устала и переволновалась — а вдруг невесте что‑то не понравится? — и то и дело бегала в лавку. Вертела платье и так, и этак, выискивая малейший изъян: может, где нитка видна или самоцветный камушек оторвался? Тётушка Цара лишь посмеивалась над её страхами. Самолично заварила ей чай с душицей и мятой, заставила выпить… А потом с заговорщицкой улыбкой позвала снова прогуляться до лавки.
— Охота мне взглянуть на наше платье со стороны, на вешалке‑то не видно, насколько хорошо.
— И правда. Жалко, что мы на невесту не поглядим. Она и так красавица, а уж в этом платье… Вот радость жениху будет!
— Ой, да в нашем платье даже я раскрасавицей покажусь! — засмеялась хозяйка. — А ты, Литушка, хоть и саму княжну за пояс заткнёшь. Давай‑ка, примерь его, ведь вижу, что хочется!
Лиита густо покраснела и опустила глаза. Всё‑то подметит тётушка! Уж на что она до нарядов не охоча, но против такой красоты устоять трудно.