– Значит, все-таки наемник, – кивнул Гай.
– Да не наемник! – сощурился Лори. – Наемники – они другие. Тем только напиться, сожрать побольше и драку устроить. И злые они. А Грифф – добрый и почем зря не дерется, только если в потеху или обидит его кто сильно. За меня пару раз заступался. Одвин его не любит, да только тот платит хорошо. А что он тебе?
– Просто так спросил. Интересно.
– Ты чем вопросы задавать, иди-ка на свое место ремеслом заниматься, а то вечером нам поесть нечего будет. А я насчет зубастых твоих поразмыслю, – ворчливо заметил Лори и отправился по хозяйственным делам.
Гай разинул было рот, но промолчал. Все честно. Лори предоставил ему кров, пиво опять же, поучает все время, чего и как… А деньги на то и нужны, чтобы еду да одежду покупать. Не дворец же строить, в конце концов.
Этот день у Гая выдался менее прибыльным – одно только письмо и написал. Зал был почти пуст, унылый Одвин протирал грязной тряпкой пивные кружки и грызся с поварихами. В целях экономии Гай решил не обедать: лучше день с пустым брюхом проходить да спать с сытым завалиться… Однако не удержался и купил пирог с яблоками. А к пирогу сама собой попросилась кружка пива…
Когда Гай допивал пиво, в зале появился Грифф. Он подошел к Одвину и стал что-то обсуждать с ним. Одноглазый хозяин показал пальцем в угол Гая. Грифф пожал плечами и направился к писцу.
Гай торопливо сделал последний глоток и смахнул со стола крошки.
– Вечер добрый, почтенный мастер, – произнес Грифф, кладя на край стола небольшой сверток. Теперь Гай мог хорошо рассмотреть давешнего драчуна. На вид лет тридцати, может, чуть больше. Волосы черные, как горючий камень, острый, чуть кривоватый нос – видать, перебили когда-то, а может, и не раз… Глубоко сидящие зеленые глаза смотрели весело, но висящий на поясе небольшой меч не советовал особенно шутить с его обладателем.
Одежда Гриффа была нехитрой: кожаная куртка, вся в ремнях и карманах, кожаные штаны, грубые башмаки с окованными железом носами. Высокий, много выше Гая, но не здоровяк. Говорил он с почти неуловимым акцентом, распознать который Гай не мог.
– Чем могу помочь, почтенный? – осведомился Гай. – Написать письмо, прочесть, перевести?
– Читать я и сам мастак, – чуть смущенно ответил Грифф, садясь на скамью. – Да вот книга у меня… Посмотри, почтенный мастер.
Он размотал холстину и бережно извлек толстый том. Гай раскрыл его, пробежал глазами первую страницу, пролистал несколько и вздохнул:
– Извини, почтенный, но этот язык мне неведом. Писец, который переписывал, конечно, большой умелец, но прочитать…
На самом деле Гаю значки-буквы показались знакомыми – то ли в Обители видел подобные, то ли путал с чем-то… Но говорить об этом Гриффу он не стал.
– Я и не надеялся, – улыбнулся Грифф, упаковывая книгу. – В шести местах за день побывал, так никто и не осилил. Здешний хозяин сказал, новый писец появился, я и попытал счастья… Ну извини, мастер.
Он поднялся, скрипя кожей, завернул книгу и отправился наверх, в свою комнату.
Гай посидел еще немного, понял, что ничего больше не заработает, и подошел к Одвину.
– Большая ли прибыль, писец? – спросил тот, оставив свои кружки.
– Какая тут прибыль… – вздохнул Гай, отсчитывая одноглазому медяки.
– А ты как думал? Легко ульты считать, да нелегко заработать, – наставительно сказал Одвин. – Чего этот спрашивал-то?
– Грифф?
– Уже и имя прознал? Смотри, за язык щипцами потащат. Так чего спрашивал?
– Так, разное, – уклончиво ответил Гай.
– Ну, считай, я предупредил. Опасный человек он, попомни, писец. Он-то всегда удерет, шустрый, а тебе голову смахнут, и все дела. Ладно, проваливай в свой «Грифон».
Гай поклонился и пошел на конюшню, убедившись, что ни Одвин, ни его досужие подручные за ним не следят.
Лори уже возлежал на своей сенной постели вместе с котом. В темноте глаза Скратча горели таинственным зеленым светом, он негромко урчал.
– Почти ничего и не заработал, – расстроено сказал Гай, опускаясь на сено. – Мало того, еще и отдал треть. Ну что, идти в лавку?
– Сиди уж, я сам схожу, – Лори проворно сцапал монеты и исчез. Сброшенный на пол Скратч недовольно мяукнул и взобрался на колени к Гаю, которого уже считал за своего.
– Ну что, котище? – спросил Гай. – Тоже небось голодный?
Скратч только что умял на кухне блюдце сметаны, но признаваться в этом не захотел и жалобно замяукал.
– Сейчас хозяин твой принесет чего-нибудь. Лори не заставил себя долго ждать – обернулся вмиг.
Возбужденно пыхтя, он зажег свечу и разложил на тряпице покупки. Увидев здоровенный копченый окорок, Гай удивился:
– Откуда? Там же сущая мелочь была!
– Так я и не купил. Стянул, – гордо сказал Лори.
– Ты что? – возмутился Гай. – Это же нехорошо.
– А и пускай. С лавочника не убудет, лишний раз обвесит кого или монету фальшивую подсунет. Они такие. А нам с тобой и коту вон есть нечего, правда, кот?
Скратч согласно мяукнул, косясь на окорок.
– И вообще, где твой ножик? У меня уж слюни текут.
Гай пожал плечами и через мгновение уже жевал большой кусок окорока, заедая его лепешками. Лепешки Лори «купил» тем же образам, что и окорок. Интересно, что сказал бы добрый отец Абак, узнай он, что Гай водится с воришкой и даже ест краденое мясо? Небось отругал бы и велел весь молельный зал подмести и паутины убрать… А паутины – они высоко, надо на лестницу забираться, а с балок летучие мыши в глаза бросаются, выцарапать норовят… Гай поежился. А мясо все равно вкусное.
– И часто ты так? – поинтересовался Гай, протягивая руку за новым куском.
– Ворую? А как есть захочу. Чаще на кухне, там проще. Да и поймают если, разве что кнутом выдерут. А в лавке если схватят – тут же стражников позовут, а там уж как магистрат решит. Могут руку отрубить, могут голову. Да только я убегу. Я такой. А вообще я воров много знаю, они меня к себе звали, да я не хочу: боязно.
Некоторое время в уютном закутке конюшни раздавалось только дружное чавканье и урчание кота, который также получил свою порцию, и немаленькую.
А потом все уснули, погасив свечу.
ТИЛЬТ. БЕГСТВО В ТЕРНОВНИК
«Плохо, плохо, – думал Тильт о баронских дружинниках, – поди ж ты, и ловушки разбойничьи обошли!» Как все дальше сложится, рассуждать времени не было – улучив момент, Тильт перевалился через высокий борт повозки и мешком упал на траву. В голове зазвенело, перед глазами завертелись радужные круги. Пару мгновений он лежал, скорчившись, по-рыбьи хватая ртом воздух, а потом, сумев-таки вдохнуть, распрямился, вытянулся и неуклюже, будто неровное бревно под кривую горку, покатился к убитому бандиту. Вернее, к его сабле…
В разбойничьем лагере шел бой. От лязга и скрежета ломило зубы. Истошные крики нагоняли ужас. Демоническим голосом взревывал рог. От поступи тяжелых ног, обутых в металл, вздрагивала земля.
Перерезать узлы валяющейся на земле саблей оказалось невообразимо сложным делом. С Тильта семь потов сошло и до крови ободралась кожа на запястьях, прежде чем хоть что-то стало получаться. Однако ему здорово повезло – он перепилил веревку в удачном месте-и хитрые узлы распустились.
Освободить ноги получилось гораздо быстрей.
Тильт глянул на смешавшихся в драке людей, подхватил саблю и бросился назад к повозке.
– Давайте руки! – крикнул он пленникам. – Быстрей! Бежим!
На него посмотрели, как на безумного.
– Ты с ума сошел, мальчишка, – прошипел старик, жуя свою бороду. – Тебя убьют либо солдаты барона, либо разбойники. Хочешь умирать – беги. Но нас за собой не тяни.
– Здесь сейчас безопасней всего, – добавил тощий мужик. – Если барон одержит верх – он нас спасет. А лезть под стрелы и на мечи – неразумно.
Тильт оглянулся.
Солдаты неведомого барона превосходили лихих оборванцев и в выучке, и в оснащении. На солнце ярко блистали доспехи и круглые щиты; сверкающие прямые мечи с одинаковой легкостью вспарывали воздух и плоть, со смертельной точностью били разбойников острые легкие стрелы.
Но бандиты сдаваться не собирались. И не похоже было, что бегство входит в их планы. Разбойники сбивались в стаи и успешно сдерживали врага, а кое-где даже теснили его. Они находились на своей территории, они давно ее обжили, и у них было достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к обороне. С деревьев на головы солдатам падали тяжелые бревна, под обутыми в железо ногами рушились настилы, скрывающие ямы с заостренными кольями на дне.
Несколько секунд присматривался Тильт к сражающимся сторонам, пытаясь угадать, на чьей стороне сила. Тщетно! Ему, мало что понимающему в ратном деле, разобраться в происходящем было непросто.
– Лезь назад, – шепнул кто-то из связанных пленников. – Барон нас освободит.
Баронам Тильт доверял не больше, чем разбойникам. Гораздо разумней было положиться на себя.
Он нырнул под повозку, вылез с противоположной стороны.
Лес был рядом. Лес, полный ловушек. Тильт сделал два шага. И остановился в нерешительности.
Не лучше ли спрятаться где-нибудь здесь, неподалеку? Дождаться, пока все успокоится, а потом…
Он не знал, что именно будет потом. Но почему-то был уверен, что «потом» будет лучше, чем сейчас. Понятней, ясней, определенней.
Он пригнулся, присел, обернулся затравленно. Он боялся двигаться: боялся, что его кто-нибудь заметит, что случайная стрела ударит в спину, что нога зацепится за веревку ловушки, и в траве щелкнет тетива или прошуршит сквозь крону тяжеленное бревно, от которого не увернуться, не спастись…
Но и стоять на месте он не мог.
Тихо, словно потерявший родителя звереныш, пополз Тильт к густым зарослям терновника. Туда, где, как ему казалось, можно было надежно укрыться. И где можно было обдумать сложившееся положение, не боясь получить стрелу в спину.
Продраться сквозь кусты оказалось делом непростым. Колючие ветви сомкнулись, переплелись плотно; кривые шипы цеплялись за одежду, царапали кожу; узловатые перекрученные стволы стояли так тесно, что протиснуться меж ними порой можно было лишь боком. В зарослях было сумрачно, серо – даже звуки недалекой битвы потускнели и расплылись. От сырой земли шел тяжелый дух, и у Тильта кружилась голова и перехватывало дыхание.
Он не стал забираться совсем уж глубоко. Выбросил тяжелую ненужную саблю, нашел ямку у корней тернового дерева, нагреб в нее палых листьев – и устроился в своем убежище, похожем на гнездо.
Снизу, с земли, обзор был гораздо лучше – не мешали частые ветки. В просветах даже можно было различить кое-какое движение и острые холодные проблески – это лесные разбойники бились с солдатами барона. Тильт уже не пытался угадать, на чьей стороне сила. Ему это стало безразлично. Он лишь хотел, чтобы его исчезновение заметили как можно позже. И он верил, он убеждал себя поверить, что искать его не станут.
Действительно, зачем он барону?
И неужели разбойники, потерявшие многих товарищей, бросятся в погоню за мальчишкой-писцом, не зная даже, в каком направлении тот двинулся?
Нет! Они оставят его в покое. Кто бы ни победил. У них найдется достаточно дел, и они просто забудут о сбежавшем пленнике.