И тут навстречу из темноты выступила тень. Марина всплеснула руками и выронила телефон. Свет фонаря мазнул по лицу незнакомца, и она узнала сосредоточенное лицо красавчика из клуба. Синеватый свет делал его потусторонним.
Закрыв рот Марины рукой и прижав ее к стене, он прошептал:
— Помоги мне. За мной гонятся. Я не причиню тебе зла и отблагодарю. Сейчас я уберу руку, только не кричи.
Марина кивнула, и он тотчас закрыл ее рот поцелуем. Ошарашенная, она забыла все, чему учили на курсах самообороны. Какой там врезать в пах или ткнуть в глаза! Пошевелиться трудно.
Мало того, ей нравилось происходящее, его требовательные губы, язык, коснувшийся края зубов. Рука, раздвинувшая ноги и закинувшая ее ногу на бедро.
— Тише, — шептал он, покрывая ее шею поцелуями. — Все хорошо.
Марина понемногу начала приходить в себя. Бить или не бить, вот в чем вопрос. С одной стороны, надо бы — ну что за хамство? А с другой, как сладко кружится голова. И вряд ли это закончится изнасилованием.
Пока она размышляла, в переулок завернул человек, направил ей в лицо фонарь — Марина прищурилась, отмечая, что незнакомец напрягся и сжал ее бедро до боли.
— Извините, — пробурчал неизвестный с фонарем.
— Что там? У меня чисто, — прокричали ему.
— Да это… Молодежь того… Как в воду канул!
Голоса начали отдаляться. Незнакомец зарылся лицом в ее волосы, шумно дыша в ухо, лизнул шею и отстранился. О, до чего же хотелось, чтобы он продолжал!
Марина вздохнула и поправила перекошенную блузку, посмотрела на него снизу вверх: высокий, на полторы головы выше, плечистый. Красивый, как бог. Идеальный.
— Ты меня спасла, — шепнул он, поглядывая на выход из переулка. — Чего ты хочешь?
— Оу, надо же, вторую жизнь сегодня спасаю. Хочу квартиру в центре и «Мозератти», — не стала мелочиться она.
— Поговорим об этом позже. Все, что я могу сейчас, — пригласить тебя в одно замечательное место. Надеюсь, не откажешься.
Голова все еще кружилась. Там метались предположения: почему он не убегает, что за место, он классный, неужели понравилась?
Теплая ладонь легла на плечо, властно развернула Марину.
— Идем, — проговорил он, взял ее за руку и повел за собой. — В конце улицы за углом — ресторан «Филин». Приятная атмосфера, отличная кухня, блюз. Меня зовут Артур, и можно сразу на «ты».
— Почему бы и нет? — Марина представилась и попыталась эффектно улыбнуться.
Сначала поцеловались, потом познакомились! Странно, как в кино.
— Кто эти люди? — не сдержала любопытства Марина. — От кого ты скрываешься?
— Не важно, поверь, теперь — не важно, — проговорил он мечтательно, завел за остроконечное ухо прядь волос.
Имя-то как ему подходит! Артур согнул руку, предлагая взять его под локоть, что Марина сделала с превеликим удовольствием.
Над пустыней грохотало наполненное дождем небо. Ощущая близость Артура, Марина больше всего на свете боялась, что он, хотя не принадлежит ей, когда-нибудь исчезнет из ее жизни, как исчезает все желанное.
Здравый смысл трепыхался и вопил: «Опасность! Опасность! В крови обнаружен затуманивающий рассудок гормон!», но Марина не слушала его, благодарно растворяясь в забытом ощущении окрыленности.
В черных витринах плыло два силуэта: невысокая кудрявая шатенка и задумчивый мужчина, украдкой поглядывающий по сторонам. Его волосы теребил ночной ветер, теплый и живой, какой часто бывает в конце лета. Над уснувшим городом плыла луна и топила в серебре тусклый золотистый свет фонарей.
Марина согласна была бродить так до самого утра, лишь бы снова дышать полной грудью и чувствовать себя живой.
* * *
Ресторан назывался Feeling и находился в подвале. Над дубовой дверью, украшенной художественной ковкой, на стальном шесте сидел железный филин с оранжевыми лампами глаз.
Артур сунул пластиковую карту в принимающее отверстие, и дверь распахнулась. По ступеням сбежали вниз, Марина отметила, что факелы, развешанные вдоль закопченных стен, как настоящие.
Деревянные столики располагались внутри кабинок-стволов, входы занавешивали веревки, сплетенные в виде паутины.
На возвышении, исполненном в виде замшелой кочки, седовласый гитарист играл на гитаре. Медиатор порхал в его руке так быстро, что казалось, это бабочка машет крыльями.
Даже официанты здесь были солидными и больше напоминали дворецких у состоятельных господ. Дяденька под пятьдесят, в смокинге и с бабочкой, отодвинул стул-трон перед Мариной, и она уселась на подушку, положил меню в кожаном переплете и отступил, дожидаясь заказа.
Из двенадцати кабинок была занята еще одна, возле нее топталось два мордоворота со скучающими лицами — по всему видно, телохранители.
Марина посмотрела на цены и округлила глаза, заказала себе двести граммов белого сухого вина. Заметив, что избранница стесняется объедать его, Артур улыбнулся, подозвал официанта и проговорил:
— Две порции мяса с овощами, пожаренного на мангале, бутылку вина, вот этого, — он ткнул в меню. — И сырную нарезку, какую я брал в прошлый раз.
— Но я не голодна… — попыталась возразить Марина, на что Артур поднял руку.
— Знаю, знаю, девушкам есть на ночь вредно. Но, поверь, один раз можно. Аппетит придет во время еды. Обещаю.
Марина зарабатывала достаточно и позволяла себе многое из того, что другим было не по карману, теперь она ощутила себя Золушкой на балу. Артур же бывал здесь не раз.
Официант принес вино, разлил по бокалам, Артур поднял свой левой рукой. Обручального кольца на пальце не было, зато средний палец украшала золотая печатка: в середине большого круга — круг поменьше из белого золота, от него, как от солнца, разбегаются лучи.
Он перестал нервничать и озираться. Значит, здесь он в безопасности. Но почему сразу сюда не пошел? Почему полицию не вызвал? Темная история.
— Здесь мои друзья, — проговорил он, будто прочел ее мысли. — Я не мог их подставить. Все, больше ничего не скажу. Давай выпьем за знакомство. — Он приподнял уголки губ и посмотрел так, что Марину бросило в жар. Если бы восковая свеча была живой, она примерно так же чувствовала бы приближающийся по фитилю огонь.
Дзынь!
— Марина, — проговорил Артур мечтательно. — Имя значит морская. Меня море пугает, я его не понимаю. Все время в движении. Даже, когда штиль, под мнимым спокойствием — течение. — Он накрыл ладонью руку Марины — она вздрогнула, будто между ними пробежал электрический разряд. — Родители правильно тебя назвали. Тоскуешь без моря?
Он перевернул руку Марины и провел пальцем по ладони. Закружилась голова.
— Тоскую, — прошептала она, понимая, что голос предательски охрип. — Начальник не подписал отпуск в августе, придется ехать в ноябре.
Не получится флиртовать, отметила она. Надо учиться владеть собой. Наверняка все на лице написано, а мужчины не ценят доступных женщин.
Стиснув зубы, она освободила руку, взяла бокал, отхлебнула, не отводя взгляда. Артур смотрел чуть насмешливо, но с интересом.
— Здесь все великолепно, — сказала она уже смелее. — Особенно музыкант. Давай выпьем за это место.
Осушив бокал, Артур промокнул губы салфеткой.
— Его зовут Михаил. Михаил Кречет — слышала о таком?
— Нет, — честно призналась Марина.
— Пятнадцать лет назад он создал рок-группу «Бриз». Как видишь, он очень талантлив. Но не умеет сглаживать углы. В итоге детище отторгло его, а группу переименовали в «Альтаир».
— Обалдеть! — Марина не сдержала эмоций. — Тот самый «Альтаир»?
— Да-да, именно тот. Миха запил, покатился по наклонной… А теперь очутился здесь, взял себя в руки.
— Готовый репортаж. Думаешь, он не откажется дать интервью?
Артур пожал плечами.
— Плохая у тебя работа. Вообще все проблемы человечества от того, что люди слишком много болтают, засоряют эфир и барахтаются в этой каше. Если это важно для тебя, поговорю с ним позже, спрошу. — Он будто заскучал и сменил тему. — Расскажи, что привело тебя в «Бастион»? Ты там откровенно скучала.
— А если отвечу вопросом на вопрос? Я подругу выгуливала, у нее личная трагедия. А вот что там делал ты? От кого скрывался?
Артур нагнулся над столом и прошептал:
— Из-за меня у тебя могут быть неприятности.
Мастерски интригу плетет.
— Меня они не пугают.
Артур тягостно вздохнул и откинулся на спинку стула, будто Марина сказала что-то обидное, обескураживающее. Принесли горячее, Артур приступил к трапезе, а Марине кусок в горло не лез. Она что-то проглядела, и знакомство пошло не так. Ощущение было, будто она играет в чужую игру, не зная правил. Артур использует ее в своих, только ему понятных целях.
А если он маньяк?
Нет, вряд ли. Скорее всего у него просто нелады с законом. Или с мафией. Уймись, паранойя! Почему бы интересному мужчине не познакомиться с привлекательной девушкой? Второе «я» шепнуло: «Для взаимного удовольствия», и Марина с ним согласилась. Даже если так, ну и что? Она — девушка взрослая, свободная, а приличные мужчины встречаются редко.
Артур же не только чертовски привлекателен внешне, в нем чувствуется глубина, куда хочется падать, и падать, и падать, зажмурившись и затаив дыхание. Марина и предположить не могла, о чем он думает, на что рассчитывает, и это интриговало еще больше: узнать, постичь, принять чуждое.
Было одно «но»: каждый раз, достигнув дна, она теряла интерес к человеку. Теперь же перед ней будто разверзлась бездна.
Неторопливо прикончив запоздалый ужин, Артур отложил нож и вилку на огромный, в полтарелки, лист салата.
— Очень вкусно, — сказала Марина.
Может, так оно и есть, но сейчас ей было не до еды. Если не самый лучший, то один из сотни лучших мужчин мира обратил на нее внимание. Марина никогда не страдала комплексом неполноценности, всячески старалась совершенствоваться, но о том, что на нее клюнет благородный дон, который к тому же олигарх или около того, она даже не мечтала. Пусть счастье не продлится долго, но останутся бриллианты воспоминаний.
А вдруг продлится?
Инстинкт размножения, прошитый в подкорке каждого человека, радостно завопил: «Да-да-да! Поженимся, родим ребенка, заживем счастливо и умрем в один день», но Марина прихлопнула его, как назойливую муху. Лучше рассчитывать на худшее — не будет разочарований.
Но все-таки хотелось сыграть по-крупному, попытаться заинтересовать Артура, но чем? Наверняка счет его женщин перевалил за тысячу, и через пару месяцев он ее не вспомнит. А так хотелось, чтобы вспомнил!
Принесли счет в маленькой деревянной шкатулке, Артур расплатился, встал, помог подняться Марине, поинтересовался:
— Какие у тебя планы?
Сказать, что никаких — поехать к нему домой и очутиться в архиве. Если сбежать к себе — с вероятностью девяносто девять процентов лишить себя удовольствия и опять-таки оказаться в архиве. И лишь один процент из ста, что он западет на строптивую женщину, коих в его жизни мало. Ему достаточно щелкнуть пальцами, и выстроится очередь желающих покувыркаться в его постели.
— Мне завтра с утра на работу, — вздохнула она.
— Я отвезу тебя домой, — сказал он, пропуская ее вперед. Швейцар открыл перед ней входную дверь.
— Ты же пил, тебе нельзя за руль.
— Можно. Я не пьянею. А с патрулем, если что, договорюсь.