— Костер. — Бродерик поежился.
— Однозначно. А перед костром долгие пытки и признания в сговоре с Нечистым. Так что, несмотря на то, что вера моя после недавних событий укрепилась стократно, к епископу ты иди без меня. Можно поискать святого подвижника или отшельника, но что-то подсказывает мне, что это напрасная трата времени и сил. Колдун представляется мне лучшим решением. И не наш, человеческий, потому что этих мошенников развелось — плюнуть некуда, а чудес все меньше и меньше. И ведь даже костры этих жуликов не смущают. Нет, ехать нужно либо к оркам в степи, либо в леса к эльфам.
— Далековато.
— Далековато? Всего-то месяц пути. Ерунда. Меня в молодости с папашиными караванами в такие места заносило, рассказать кому — не поверят. — Гровель закрыл глаза, вспоминая былые годы и приключения. — Разок даже у пиратов в плену побывал. Полгода под палубой. Отчаянные были ребята, ничего не боялись. Ходили на север, грабили тамошних аборигенов. Пушнина, золотишка немного. Ночь месяцами стоит. Рыба мороженная и ворвань вонючая. Эх, были времена!
Бродерик неопределенно хмыкнул, но ничего не сказал, прислушиваясь к еле слышному гулу, доносившемуся из небольшой рощи справа от дороги. По движению его поднятой руки отряд остановился, и гул стал слышен отчетливо всем.
— Пчелы? — Растерянным шепотом спросил Гровель.
— Не думаю, — еле слышно ответил Бродерик, и жестом подозвал телохранителей. — Эмиль, Рональдо, посмотрите, что там такое. В лоб лезть не нужно, попробуйте обойти. Мы проедем вперед, подождем вас. Если что-то опасное — в драку не суйтесь!
Телохранители молча уставились на Гровеля, ожидая подтверждения приказа. Ганс машинально кивнул, не понимая, что вызвало тревогу спутника. Оба телохранителя синхронно развернули коней и, расходясь в стороны, направились к роще. Оставшиеся воины окружили охраняемых персон, взяли в руки щиты, отчего отряд стал сразу похож на корабль северных варваров, невесть какими путями оказавшийся вдали от рек и морей, на земле великого королевства. Постепенно ускоряясь, отряд двинулся прочь от подозрительного места.
Остановились по знаку Бродерика в четверти лье от рощи, посреди широкой и плоской, как королевский обеденный стол, равнины. Гровель, тяжело дыша, привстал в стременах, и, дотянувшись до уха Бродерика, шепнул:
— Что случилось?
— Не знаю пока, — маршал вглядывался вдаль, приставив ко лбу ладонь. — Какое-то место нехорошее. И это точно не пчелы, — он улыбнулся, оглянувшись на Гровеля. — Запах из этой рощи — как после хорошей драки. Сейчас Эмиль вернется, расскажет. Не будь я марша… льским сыном, если парни не найдут там хотя бы десяток разделанных трупов!
Оговорку Бродерика никто не заметил. Воины внимательно всматривались в шевеление придорожных кустов, Гровель испуганно вертел головой во все стороны. Спустя сотню ударов сердца из рощи выползли две неразличимые фигурки, и бодрым аллюром пустились по следам отряда. Кнехты на всякий случай опустили копья, готовясь к отражению возможной атаки, но вскоре стало понятно, что это скачут отряженные на разведку телохранители. Эмиль, вырвавшийся чуть вперед, нес в отставленной руке приличных размеров двухцветный мешок — сверху светлый, внизу совсем черный. Рональдо, скачущий следом, часто оглядывался назад, но особой тревоги не выказывал.
Остановившись перед расступившимся строем, Эмиль спрыгнул с коня, и, подойдя к Гровелю, молча развязал мешок, перевернул его и отступил на пару шагов назад. Из мешка на булыжники дороги высыпались гулко загремевшие шары, в которых Гровель с ужасом признал человеческие головы.
— Что это? — Прогундосил Ганс, зажимая рукой нос, стараясь не вдыхать распространившийся смрад.
Бродерик наклонился, всматриваясь в искаженные смертью лица, а подоспевший Рональдо, не говоря ни слова, носком сапога подтолкнул одну из голов так, чтобы лицо оказалось повернутым вверх и придержал её в таком положении ногой. Гровель, увидев выбитый глаз, свисавший из глазницы на тонком жгуте нерва, отвернулся, подавляя рвотные позывы.
— Намю-ю-юр! — Восторженно протянул Бродерик. — Вот это встреча! Кто ж тебя так? Эмиль?
Телохранитель выступил вперед и доложил:
— Мы заехали в рощу с разных концов, как ты велел. Очень много следов. Там была хорошая драка. В самой роще какое-то капище. Валун, измазанный кровью, в круге камней поменьше. Вокруг валуна нашли вот это, — он кивнул на валяющиеся на дороге головы. — Тела висят на деревьях, животы вспороты, все собственными кишками прикручены к веткам. Рональдо снял с валуна вот это, — он порылся в седельной суме и вынул из неё железный обруч, украшенный золотыми зубцами с парой голубоватых жемчужин на каждом. — Живых никого не видели.
Воины, вытянув шеи, уставились на мерцающее бликами сокровище в руках телохранителя. Гровель заинтересованно прищурил глаз, пытаясь оценить его примерную стоимость. Корона, а это была именно она, даже с такого расстояния выглядела очень старой, если не сказать древней. И все же в её простой, лаконичной красоте присутствовало некое совершенство, давно утраченное нынешними ювелирами. Двенадцать зубцов, двадцать четыре жемчужины — достоинство короны не меньше чем герцогская. А если в библиотеках и архивах сохранилось её описание, да ещё и со списком бывших обладателей, то цена её могла быть почти бесконечно высокой. Только вот ни о чем подобном Гровель никогда не слышал. Зато, похоже, слышал Бродерик, молниеносно выхвативший предмет из рук Эмиля.
Он поднял обруч над головой, подставляя его солнечным лучам, некоторое время счастливо жмурился под отраженными лучами, потом, вспомнив что-то, расхохотался:
— Двести пятьдесят лет полстраны искало эту вещицу! С того самого поражения Дагобера Третьего на болотах Сьенда. Походная корона Лотерингов! Разорви меня пополам, если это не она! Ох, и везет же тебе, маршал, — он подмигнул Гровелю, — бунтовщиков одолел, башку Намюра в мешке приволок, корону добыл. Достойное завершение карьеры! Уж теперь-то бедняге Борне от плахи не отвертеться никак!
Кнехты конвоя непонимающе уставились на странного здоровяка, запросто болтающего с великим маршалом. И уж совсем им было непонятно, какое отношение имеет древняя корона к плахе и коннетаблю королевства. Но, увидев улыбку на лице маршала, довольно осклабились и они, привычно считая, что то, что хорошо для Бродерика — хорошо и для них.
— Эмиль, — распорядился Бродерик, — головы в мешок, они еще пригодятся.
Уже привыкнув к тому, что в отряде всем заправляет этот странный крестьянин, телохранитель, не дожидаясь подтверждения приказа от маршала, стал укладывать трофеи обратно.
— Ну-ка, посмотрим, — Бродерик водрузил обруч на свою голову и серьёзно спросил Гровеля — Ничего не изменилось?
Ганс посмотрел на него очень внимательно, и, не найдя в знакомом облике ничего особенного, развел руками.
— Жаль, — пробормотал маршал, стягивая корону с головы. — Очень жаль. А ведь бабушка говорила, что мы в родстве со старым королевским домом. Видать, в очень отдаленном. Не желаешь примерить? — Он протянул обруч Гровелю.
— Нет, — купец даже выставил перед собой руки, — упаси Всемогущий!
— Что же это за капище? И что там произошло? Хотел бы я знать! — прошептал себе под нос Бродерик.
— А пчелы? — Очень тихо спросил Ганс.
— Мухи. Всего лишь трупные мухи, — так же еле слышно ответил маршал.
Дождавшись, когда Рональдо и Эмиль заняли свои места в строю, Бродерик развернул коня и, подбодрив его пятками, воскликнул:
— Вперед, Гровель! Нас ждут при дворе! Они еще не знают, как сильно они нас ждут! Не будем растягивать это ожидание.
Никто, кроме Гровеля не понял, при чем здесь какой-то Гровель, но весь отряд послушно направился вслед за удаляющимся Бродериком.
Легкая скачка, продолжавшаяся меньше часа, когда мимо успели промелькнуть пара деревень с любопытными крестьянами и их детьми. Так же мимо проплыли с десяток полей с испуганными работниками на них, и один, сильно потрепанный замок, хлипкие ворота которого стали закрываться, едва отряд показался из-за недалекого холма, завершилась во дворе небольшого придорожного трактира, удачно расположенном на перекрестке трех дорог. Название его — «Свинья в ландышах» — почудилось Гровелю смутно знакомым, и, повертев его на языке, Ганс вспомнил, что точно так же называлась довольно популярная харчевня в квартале кожевенников Мерида. Это показалось ему странным, но развивать мысль купец не спешил: когда болит всё тело — не до заумных рассуждений.
Сойдя с помощью вездесущего Эмиля с коня, Гровель долго растирал затекшие члены, кряхтел, распрямляя спину, вслушивался в крики, доносившиеся из внутреннего помещения, куда, едва спешившись, заскочил Бродерик.
— Яго! Приготовь господам стол над ручьем! Хелен! Тащи ещё табуреты. — Мужской высокий голос громко отдавал распоряжения. — Не знаю, где взять! Из своей конуры притащи! Пьер, чего ты там ковыряешься? Сколько ещё раз я должен тебе сказать, чтоб ты понял, что замок в подвал должен быть смазан всегда? Вы хотите, чтоб господа уехали от нас голодными и злыми? Нет?! Тогда шевелимся, шевелимся! Хелен, молодец, теперь тащи подушки, среди гостей есть пожилые люди, Пьер, а за тобой еще вино, не забудь. Магда, дура! Куда ты прешься со своими дровами?!
Дверь, за которой скрылись Бродерик и Рональдо, распахнулась настежь, и на крыльце возник пухлый человек в сером переднике, чья обширная лысина светилась в лучах солнца подобно лучшему герулийскому фонарю. Он открыл рот, собираясь поприветствовать гостей, но, увидев, кто стоит перед ним, моментально побледнел и, так и не произнеся ни единого звука, в смятении скрылся в темноте помещения. И тотчас опять раздались команды:
— Пьер! Выбрось этот кувшин! Тащи савантейское! Я знаю, что осталось всего два! А маршал в стране вообще один! Ты же не хочешь напоить его этой кислой бурдой? Быстро! Яго, чего ты там копаешься, готовь таз с водой, капни туда лимона, только быстро, быстро! Хелен, вот тебе ключ, открой мой шкаф, там кубки синего стекла — на стол тащи! Да поживей, красавица!
Дверь снова распахнулась, и толстячок, склонившись в глубоком поклоне, залепетал:
— Такая честь для нас, Ваша Светлость, такая честь! — Теперь в его голосе отсутствовала та уверенная властность, что подстегивала слуг. — Проходите, — он хотел взять Гровеля под руку, но Эмилю хватило одного взгляда, чтобы пресечь эту неуверенную попытку. — У меня все только самое лучшее! — Пятясь, он придерживал жирным задом норовящую закрыться дверь.
Гровель, сопровождаемый телохранителем, вошел внутрь «Свиньи в ландышах», а её хозяин бесплотной тенью в шесть пудов весом успел просочиться мимо них — только половицы жалобно скрипнули, и, указывая дорогу, устремился между массивных столов:
— Сюда, Ваша Светлость, я проведу вас на лучшее место в этом заведении, вы останетесь довольны. Можно, Ваша Светлость, я приколочу под вывеской памятную доску о том, что Вы посещали мой трактир? Нет, если Вы не желаете этого, никакой доски не будет, конечно, но как могли бы гордиться своим отцом мои дети!