Один из караванщиков, пребывая как-то в изрядном подпитии, проговорился, что на равнинах унция этих корешков идёт в пять, а то и в десять раз дороже. Может, и так. Но то — на равнине. До неё ещё добраться нужно. И не только по узким тропкам, рискуя получить по голове свалившимся со склона случайным камнем, но и мимо разбойников. Обычных — с дубьём, и титулованных — с перьями, законами, традициями… От первых предприимчивых торговцев защищала сильная охрана, вторым же не позволяли слишком уж наглеть политика и особые отношения таких вот купцов с сильнейшими из сильных мира сего. С королями, князьями, великими герцогами и их ближними. Тоже, конечно, не задаром, но одно дело — кинуть кусок вожаку, другое — кормить всю многочисленную шакалью стаю…
Чуть отвлёкшись, разум Грима опять вернулся к вчерашнему совету. Внимательно выслушав и выспросив все подробности, собравшиеся сначала долго молчали, а потом долго спорили. Не о чужаках: с семейным решили как всегда подождать, на побитых махнули рукой — а нечего! Говорили о мертвеце. Существо, воспринимавшееся ранее, как нечто забавно-необычное, вдруг оказалось смертельно опасным. Хуже того — случись что, никакой возможности остановить разбушевавшегося монстра у жителей долины просто не было! Мага звать? А откуда? У подземников, правда, имеется, да только согласится ли? А если согласится, то сколько за работу потребует?
Как ни крутили, получалось, что надо или где-то во внешнем мире искать, или не торопиться. Да и четвертьэльф умную мысль высказал. Мол, если что такое проявится, попросить коротышек подкинуть Гельду очередной заказ. На очистку новых пещер. А там… Вот только лично Гримгирду такой выход не нравился. Потому что запереть в пещерах не означало уничтожить. Потому что долина могла приобрести себе сильного врага. Очень сильного. Потому что вряд ли мёртвые умеют забывать и прощать. И не вышло бы хуже, когда покойник наконец-то выберется. Так что, по мнению великана, следовало хорошенько подумать и найти всё же способ жить с новым хозяином башни в добром соседстве. В конце концов, такой боец и самим ведь пригодиться может!
* * *
Отомкнув замок, Хассрат стремительно шагнул в камеру и лёгким ударом в шею отправил узника в бессознательное состояние. Неизвестно, когда это мясо потребуется хозяину — завтра или через месяц — а значит, оно должно дожить до того момента, а не подохнуть от раны. Тем более — от такой пустяковой.
«Мясо! — воин усмехнулся про себя. — А кем ещё вас считать, твари? Кем считать тех, кто, убивая, подделывается под диких зверей? Или под нежить? Ведь не просто так вы таскали с собой эти когтистые перчатки, совершенно не пригодные для боя? — занятый такими мыслями, Хассрат вспорол штанину на покалеченной ноге пленного, убедился, что перелом закрытый, и принялся плотно приматывать повреждённую конечность к обломку какой-то палки, отысканной в кладовой. Правильно или неправильно срастутся кости, его не волновало. Хватало и других забот: — В вещах порядок навести надо. Хозяину, конечно, плевать на это. Но он ещё, если Нисси права, молодой. А когда повзрослеет… Интересно, а может мёртвый повзрослеть?»
С той стороны прохода за действиями невольного лекаря следили внимательные глаза. Проявляемая тюремщиком забота, пусть даже такая слабая, позволяла тайному служителю Справедливого надеяться на то, что мерзкий колдун заинтересуется пленниками. И тогда можно будет попробовать выбраться. Например, выторговав свободу в обмен на сведения, кем на самом деле являются те, кто служит последователю Неправедного. Вот только как быть с заданием? Захочет ли чернокнижник отдать ребёнка? Хотя… Соврать, что малыш — вполне обычный? Мол, похищен злобными перевёртышами у законных родителей и… А если не поверит? В любом случае, попытаться следовало. Поэтому, дождавшись, когда оборотень закончит перевязку, сиделец позвал:
— Слышь, нелюдь, скажи своему хозяину, дело есть. Важное.
Закрыв камеру, Хассрат отнёс ключ на положенное ему место, снял с крючка на специальной доске другой и только потом ответил:
— Хозяин занят.
— Но ты всё равно скажи! — не унимался бандит. — Ему интересно будет!
Воин кивнул: он скажет. Обязательно. Таков его долг. А кроме того, ему очень хочется посмотреть, как вытянется физиономия ублюдка при виде мертвеца. Если, конечно, господин соизволит тратить время на разговоры с мясом.
* * *
— С-солос-сис-стый…
— Стоп! Хасси, ты опять присвистываешь! — Гримгард уже целый час бился над исправлением произношения у Хассрата. Тот честно старался, однако дела от этого старания шли только хуже. Что интересно, стоило чужаку ослабить контроль, и речь становилась чище и разборчивее. Что намного интереснее — изначально она была ещё чище. До тех пор, пока учитель, обрадованный успехами ученика, не решил избавиться от мелких недостатков. Увы, привело это лишь к подтверждению древней мудрости: лучшее — враг хорошего.
Впрочем, сами участники процесса этого печального обстоятельства не замечали, свидетели же не вмешивались. Ниссрита, пару раз выносившая мужчинам кружки с ягодным отваром,
посчитала бестактным делать замечание тому, кто стремился помочь от чистого сердца, Гельд же был занят. Хозяин башни уже во второй раз пытался решить простую, но в то же время неразрешимую задачу: следует ли подождать опустошения всех накопителей или заполнить выпитые прямо сейчас? Проблема состояла в том, что ни один из вариантов не имел ни явных плюсов, ни столь же явных минусов. И это ставило мертвеца в тупик: как можно выбирать между двумя совершенно одинаковыми вещами? Возможно, вспомни Гельд о необходимости тратить на пленников пищу, решил бы немного сэкономить, но он не вспомнил. И потому в очередной раз отложил этот вопрос до времени, когда станет сильнее…
* * *
Невысокий толстячок в простой серой рясе медленно прохаживался по крытой галерее, то и дело бросая задумчивые взгляды вниз, на послушников, наводивших порядок во внутреннем дворе. Мальчишки — самому старшему не было и четырнадцати — мели выложенные крупным камнем дорожки, старательно выщипывали редкие травинки, под присмотром наставников поливали и пропалывали высаженные в огромных клумбах целебные растения. Жизнь кипела и с другой стороны стены, на монастырских огородах, тоже видимых с галереи, однако там работали старшие, и с самого начала своей прогулки толстячок ни разу туда не посмотрел.
Наконец на верхушке восточной башни дважды ударили в бронзовое било, и жрец, тяжело вздохнув, всё так же неторопливо отправился в трапезную, располагавшуюся на первом этаже главного здания. Однако стоило ему только сойти с последней ступеньки лестницы, как из тени выступила фигура в точно такой же рясе:
— Да пребудет с вами милость Справедливого, брат Римзо.
При звуке этого голоса толстячок скривился как от чего-то кислого, но всё же ответил не останавливаясь и не поворачивая головы:
— И с вами, брат Зехван, и с вами. Прошу меня извинить, у нас сейчас завтрак. Не хочу задерживать братию, — пояснил он.
— Не беспокойтесь, брат Римзо, — отозвался Зехван, приноравливаясь к шагам собеседника, — я всё понимаю: распорядок есть распорядок. Как ваши воспитанники?
— А как мой заказ? — толстячок наконец-то соизволил развернуться к собеседнику.
Тот только вздохнул: другой на месте этого восьмидесятилетнего мага, выглядящего всего на сорок с небольшим, давно уже познакомился бы с Очищающими, коротышка же… Коротышка обладал двумя несомненными достоинствами. Во-первых, в отличие от многих других обладавших даром Нечестивого — абсолютной преданностью Храму. Во-вторых, заменить его было просто некем. Впрочем, первое достоинство среди посвящённых высших кругов считалось скорее недостатком, поскольку исключало участие как самого колдуна, так и большинства воспитанников его во внутрихрамовых интригах, а сила без хозяина… К счастью для всех, колдун не просто был самостоятельным, а всеми силами избегал политики. Вплоть до того, что даже школу свою открыл не в какой-нибудь из столиц, а в захолустном монастыре, где не только крупных городов, но даже и приличных дорог поблизости не наблюдалось. Иерархам от этого было спокойнее, а вот ему, Зехвану, а также ещё двоим братьям, вынужденным служить связующим звеном между ними и этим склочным упрямцем — наоборот: отчёты, проверки, списки вопросов, которые следовало ненавязчиво задать… И всё это — в дополнение к приказам и «заказам», сыплющимся с двух сторон.
— Судя по вашему молчанию, брат, — насмешливо-язвительный голос отвлёк Зехвана от размышлений, — ваши доблестные паладины опять осрамились. Что на этот раз? Перепились по дороге? Увлеклись наставлением крестьянок на путь истинный? Встретили зайца и испачкали штаны?
— Ни то, ни другое, ни третье, — отозвался посланец, старательно копируя тон собеседника. — Доблестные представители Храма в этом деле вообще не принимали участия. Да будет вам известно, брат, исполнение вашего заказа поручили… м-м-м… братьям…
— Ублюдкам, говорите уж прямо, брат. И, кстати, перестаньте относиться к этим бедолагам с такой брезгливостью: бывшие разбойнички всего лишь занимаются исправлением ошибок, допущенных нашими добропорядочными братьями.
— Занимались, — поправил Зехван, вслед за магом останавливаясь у входа в трапезную.
— Простите?
— Собственно, в этом и проблема. Каким-то образом взрослые сумели отбиться и ушли через хребет, а эти, как вы совершенно верно сказали, ублюдки двинулись следом.
— Во-от! — короткий толстый палец вынырнул из широкого рукава и наставительно поднялся вверх. — Ублюдки — двинулись! А что сделали бы паладины, а? Не нужно, не отвечайте. Я вам сам скажу: они тут же развернулись бы и занялись чем-нибудь более привычным. Задиранием юбок, например. Вы мне лучше на другой вопрос ответьте: почему не отправили никого из моих учеников?
Теперь посланец вздохнул уже не скрываясь: разговор подошёл к самой неприятной своей части. Следовало как-то объяснить колдуну, что стало с — как он любил говорить — предыдущим выпуском и почему Храму потребовались ещё маги. Срочно потребовались. И проделать всё так, чтобы не только не предстать пред Справедливым раньше времени, но и увезти с собой хотя бы двоих, а лучше троих, а лучше…
— Но давайте обсудим это позже. После завтрака. Брат Зехван, не желаете присоединиться?
Само собой, брат Зехван желал: откажись он от столь любезного приглашения, и пришлось бы либо брести в ближайшую деревеньку, либо поститься по меньшей мере до обеда. Кроме того, повар в этом монастыре хоть и готовил исключительно простую пищу, однако же ухитрялся делать это так, что могли бы позавидовать и при королевских дворах. Наконец, следовало внимательно приглядеться к братии, чтобы иметь побольше аргументов в предстоящем споре. Явно догадавшись о последней причине, коротышка указал гостю удобное для наблюдения за залом место, прочёл вслух короткую благодарственную молитву Справедливому, подождал, пока все присутствующие усядутся, после чего и сам опустился на широкую деревянную скамью и приступил к завтраку.
* * *
— Слушай, а правда, что у вас там может прийти лорд и забрать себе чью-нибудь жену? — обучение языку перешло на новый этап. Посчитав, что чужак вызубрил достаточно слов, Гримгирд предложил ему просто разговаривать. О землях по ту сторону, о долине, об обычаях… Да о чём угодно!