А накануне отплытия, вечером, число пассажиров катамарана увеличилось еще на единицу. Девица, которую я поначалу определил как "длинную и тощую", но в процессе палаточных упражнений приучил откликаться на "Таню", тоже пожелала плыть с нами. Это, кажется, была целиком Ханина заслуга. Во всяком случае, именно она объяснила Тане, что ждать, пока повзрослеет Света, я буду не месяц и не два, а как минимум года три. И что своей женщины на Хендерсоне у меня нет, ибо все они мне как сестры и дочери.
Плавание обошлось без приключений и закончилось в пять вечера, потому как на обратном пути ветер стал чуть посильнее, где-то балла три-четыре, и катамаран держал скорость порядка пятнадцати километров в час. И, значит, в конце пути ткнулся носами в песок пляжа напротив верфи, а затем был вытащен на берег. Я пошел к дому. За мной, озираясь, следовали дамы, тащившие палатку "Килкенни" - пока это будет их обиталище, у меня все-таки довольно тесно, чтобы селить еще двоих.
Вернувшись на свой остров, я в полном соответствии с планами приступил к подготовке приглашения в гости борца с экономической преступностью. Для чего из арматуры была сварена клетка размерами восемьдесят сантиметров на метр и высотой метр восемьдесят пять. Она состояла из двух частей - пола и стен с потолком. По границе был пущен уголок с отверстиями под болты. Если проложить там текстолит, а болты пропустить через изолирующие втулки, то стены и потолок клетки будут изолированы от пола.
Закончив работу, я залез в свое изделие и попытался прикинуть, каково тут будет сидеть при подаче некоторого напряжения. И вскоре пришел к выводу, что все-таки слишком комфортно. Поэтому, взяв строительных гвоздей, не поленился приварить штук тридцать - естественно, остриями внутрь. Вот теперь уровень внутриклеточных удобств стал соответствовать задаче, и я отправился в радиомастерскую. Чтобы спаять регулируемый источник тока, потребуется вечера три-четыре. Почему так много? Ну, я же не собирался халтурить, а хотел сделать нормальное устройство. С холостым ходом порядка киловольта, регулируемым постоянным током от нуля до тридцати миллиампер, плюс возможность выдачи коротких импульсов до трети ампера, причем как одиночных, так и пачками. Кроме того, оставалось съездить к бывшему центральному аэропорту и провести последнюю разведку перед операцией - это уже в Москве.
Клиент подъезжал к "Триумф паласу", где он жил, со стороны Новопесчаной улицы. Дорожка тут делала поворот налево, потом направо. Единственный фонарь, хоть как-то освещающий это место, я полчаса назад разбил из "кастрата". А потом подъехал сюда на скутере, где была установлена аппаратура перехода, завел его за кусты, открыл унитаз и разложил инструменты - мол, ремонтируюсь, если кто заинтересуется. Но таковых не было, пешеходы тут ходили редко.
Вот появилась знакомая "Порше". Убедившись по номеру, что никакой ошибки нет, я на секунду включил переход. Огляделся - с земли это вроде не увидел никто, на Хендерсоне тоже было темно. Правда, операцию могли пронаблюдать из окон высотки и стоящей чуть позади девятиэтажки, но что они могут увидеть без специальной аппаратуры? Только то, что свет фар был, а тут вдруг исчез.
В общем, решив не волноваться зря, я быстро собрал барахло, сел на скутер и отправился в гараж.
На Хендерсоне было три пятнадцать утра, восток уже начинал розоветь. Застрявший в кустах и камнях "Порше" очень выразительно смотрелся на фоне океана, но его пассажиру, кажется, было не до красот природы.
Ханя с Тимом, предупрежденные о том, что это очень опасный человек, стрелять в которого нужно без малейших колебаний по первому же сигналу, лежали в укрытии. Мы с Полем сидели чуть в стороне и в ночные бинокли наблюдали за действиями гостя. Я не спешил - пусть он побольше себе навоображает, проникнется своим положением, тогда рад будет увидеть человека, предложившего ему помощь. То есть меня. Кроме того, если у него есть с собой пистолет, то он, наверное, его достанет, предположил я.
Но клиент ничего такого не доставал. Почти час он не решался выйти из машины. Но наконец, когда уже рассвело, вылез оттуда, несколько раз обошел ее кругом, все более перекашиваясь рожей, и вдруг начал биться головой о капот.
Решив, что пора, я вылез из укрытия и, что-то фальшиво насвистывая, двинулся в сторону "Порше". На мне были шорты, широкая клетчатая рубаха, под которой не бросалась в глаза кобура с револьвером, и соломенная шляпа. На нос я для придания внешности большей безобидности нацепил очки с простыми стеклами. Держа на плече сачок для ловли бабочек и смотря в небо, я приближался к автомобилю, делая вид, что не замечаю его.
Но вот вдруг заметил, состроил потрясенное лицо и завопил по-английски:
- О боже! Как вы ухитрились приехать на остров Хендерсон? И откуда?
Ну должен же этот урод знать английский, если отдыхает он то на Гавайях, то на Канарах, причем в иногда по два раза в год.
- О, извините, позвольте представиться, - спохватился я. - Макс Отто Поупугаймер, доктор энтомологии, профессор, Оклендский университет. С кем имею честь?
Оперуполномоченный проблеял нечто невразумительное.
- Наверное, у вас случилась какая-то драма, и вам необходима помощь, - предположил я. - Нужно сообщить на большую землю. Пойдемте, радиорубка неподалеку.
И, деликатно взяв гостя за рукав, повлек его вдоль берега. Он не сопротивлялся, и вскоре мы подошли к маленькому, чуть побольше туалетной кабины, зелененькому домику со спутниковой тарелкой на крыше.
- Прошу, - я гостеприимно распахнул дверь. Гость заглянул внутрь, где было темно, но тут я мощным пинком вбил его в клетку, захлопнул дверцу, которую теперь было не открыть без ключа, и несколькими движениями развалил гипсолитовые листы, из коих и был на скорую руку составлен "домик". Так что клиент теперь мог осознать, куда он попал - в тесную стальную клетку с толстыми гвоздями, торчащими внутрь. И все это посреди тропической зелени на фоне океана.
Выждав примерно минуту, чтобы человек дозрел, я снова обратился к нему, теперь уже на чистом русском.
- Значит, так, урод. Ты попал. Раздевайся.
- Ч-что?
Вместо ответа я поднял с земли заранее принесенную и спрятанную в кустах паяльную лампу, разжег, отрегулировал подачу на избыток бензина, так что она давала не факел, а горящую струю, и направил ее на собеседника.
Минуты три он бился в клетке, взвизгивая при каждом контакте с гвоздями, и пытался потушить пиджак. Наконец ему это удалось, и я продолжил:
- Раздевайся догола, козел. Не захочешь - сожгу все шмотки прямо на тебе. Ну?
Подошедший Поль с интересом смотрел на разворачивающееся действие. Ханя с Тимом , как им и было сказано, ушли сразу после загрузки гостя в клетку. На то, что за этим последует, молодым людям смотреть было пока рано.
Во внутреннем кармане пиджака нашелся бумажник с удостоверением, правами, кучей кредиток и тридцатью одной тысячей рублей. Кроме того, там было пять стодолларовых бумажек. Эти-то зачем, его что, ностальгия по девяностым одолевает, подумал я и поглядел на жирные загорелые телеса пленника. Жалко, я думал, он будет белый и хорошо обгорит на солнце. А тут вон, даже полоски от плавок нет. Хотя откуда ему быть белым, солярий по его меркам стоит сущие копейки. Ладно, введем человека в курс дела.
- Слушай сюда, насекомое. Если от тебя не будет никакой пользы, ты так и сдохнешь в этой клетке. Твоя поганая жизнь стоит полмиллиона рублей. Свобода на этом острове - пять миллионов. Возвращение домой - те же пять миллионов, но только долларов. Ты должен придумать, как я получу деньги налом, не предъявляя документов и не оставив никаких следов ни в бумагах, ни в электронных носителях. Следующая наша встреча произойдет часов через пять, так что время у тебя есть.
С этими словами я отошел, присел и включил ток. Пока немного, всего десять миллиампер.
Пленник взвыл, отлип от дверцы, но напоролся спиной на гвозди, взвизгнул, потрепыхался, наконец догадался встать так, чтобы ничем не касаться стенок.
- Пойдем, в ближайшее время ничего интересного тут не будет, - пояснил я Полю. - Вернемся после обеда.
И мы пошли, провожаемые полубезумным взглядом стоящего в клетке голого человека.
Глава 15
Когда мне стукнуло семь лет, я впервые встал на коньки. Коньки были антикварные, на них в свое время учился кататься отец. Из памяти стерлось их название, помню только, что они были толстые, довольно низкие, с завитушками на носах и крепились к валенкам при помощи брезентовых ремней. Так вот, поначалу у меня не получалось вообще ничего. Затем стало выходить какое-то убогое подобие движения вперед, перемежаемое регулярными падениями. И на этом прогресс остановился, а вскоре наступила весна. Когда же в январе следующего года отец снова загнал меня на каток, случилось то, что по молодости лет показалось мне чем-то вроде чуда. Я вдруг поехал! Не совсем так, как ребята, игравшие в хоккей на нашем дворовом катке, но все же вполне прилично. Уже потом я узнал, что это нормальное явление. Во многих делах применим именно такой алгоритм - сначала составить общее представление о предмете и набить шишки. Потом сделать перерыв, и есть немалая вероятность, что после него все пойдет как надо.
Так вот, изучение Полем русского языка происходило похожим образом. Как-то говорить он начал довольно быстро, но на спряжении глаголов застрял. Ситуация усугублялась тем, что парень имел аналитический склад ума и просто не понимал, зачем вообще это нужно. Ведь всех тонкостей имеющиеся формы глаголов все равно не передают! То есть их, по его мнению, должно быть или гораздо больше, или вообще нисколько.
Кстати, тут он явно был в чем-то прав. Ведь по-русски нельзя описать, как что-то сделано в настоящий момент! Если "сделано" - значит, в прошлом, когда-то и кем-то. А если "делается" - то это… ну, в общем, сами понимаете. Типа - начальник, работа делается. Когда будет сделана? Скоро. Вот как только, так сразу. В общем, когда-нибудь она будет закончена!
Все правильно, переход от настоящего несовершенного к будущему очень логичен.
После чего просто обязан последовать вдумчивый перекур.
Да, с точки зрения физики все правильно. Нет никакого настоящего времени, любое событие может быть или в прошлом, или в будущем, хоть на микросекунду. Но вот с житейской - не очень. Помните - "есть только миг между прошлым и будущим"? Так вот, для описания совершенных во время этого мига действий в русском языке просто нет соответствующей формы глагола. Не знаю, что тут первично - наш национальный характер, нашедший такое отражение в языке, или привнесенный Кириллом, Мефодием или еще кем-то язык, вот так повлиявший на характер. Но сам факт от этого никуда не исчезает.
В общем, спряжения глаголов Полю не давались. Долго, до момента отбытия экспедиции на Питкэрн. Но, когда она вернулась, я с удивлением обнаружил, что Поль говорит по-русски почти правильно, практически не путаясь в падежах и спряжениях.
И, значит, после того, как мы отошли от клетки с пленником, он спросил:
- Ник-ау, чей враг этот человек? Только твой или и наш тоже?
- Разумеется, и ваш. На Хендерсоне таких нет, но там, откуда я пришел, их много. И здесь они есть, только пока далеко, в месте, которое называется Европа. Эти люди считают, что у них есть врожденное право присваивать то, что произвели другие, ничего не давая взамен. И ради этого готовы лишать свободы и жизни всех несогласных.
- Кто дал им это право?
- Никто. Они сочинили его сами, написали на бумаге и назвали законом.
- Да, тогда это враги всего племени, - согласился Поль. - Но у нас тоже были такие, это Камир и Тапу, хоть они ничего и не писали. Но сейчас их нет. Значит, я был прав.