— У меня сложилось обоснованное подозрение, что ты уже заприметил старушку и топор наточил…
— Какую старушку, о чем вы?
— Ладно, еще раз. Подозреваю я, парень, что ты, как благородный Робин Гуд, надумал кого-то ограбить и бросить все нажитое непосильным трудом к ногам прекрасной дамы. Повторяю для тупых и невнимательных. Я сразу пойму их источник и не возьму эти деньги. А тебе и твоей девушке это принесет массу неприятностей. Объясняю. Надумал ты, к примеру, ограбить местного наркодиллера. По своему возрасту и кругу общения тебе найти его достаточно просто. Представим себе такой маловероятный случай, что тебе удалось задуманное. Ведь подобные мысли с завидным постоянством посещают головы всех его клиентов. И поскольку он тем не менее жив и здоров, то нетрудно допустить, что у такого рода людей имеется обостренное чувство на опасность и поймать их врасплох не так просто, как кажется на первый взгляд. С большой натяжкой я могу тем не менее представить, что тебе это удалось. Но представить себе, что ты хладнокровно убьешь его после этого, валяющегося у твоих ног и молящего оставить его в живых, — нет, это выше моих скромных сил. Самое печальное, это намного выше и твоих скромных возможностей, парень. А это значит, в скором времени ваши изувеченные трупы, тебя и твоей подруги, найдут на ближайшем пустыре. Это в лучшем случае. А в худшем — вырежут вдобавок и ваших родных, чтоб другим неповадно было зариться на деньги наркомафии. Я не для того ее лечил, чтоб потом требовать свои деньги у местных мафиози. Теперь ты, золотко. Девушкам свойственно забывать свои обещания. Так у них голова устроена. Ради твоего же блага постарайся, чтоб с тобой этого не случилось. Силы, давшие мне способность лечить, жестоко карают не выполнивших обещания. Жду от вас письма через две недели.
Второй клиент тоже оказался не подарок. Он наотрез отказался обещать, что бросит курить после исцеления.
— Не буду я обещать то, что выполнить не смогу. Я десятки раз пробовал бросить курить, у меня не получается. И закодировать меня никто не может, сколько ни пытались.
«Скажи, Хор, а можно так сделать, чтоб запах табачного дыма вызывал у него безудержный кашель?»
«Конечно. Берется возбуждение нервных окончаний, например, от крошки, попавшей в бронхи, и совмещается с возбуждением нервных окончаний слизистой оболочки носа от запаха сигарет. Получается вот такой конструкт».
«А как долго он будет держаться?»
«Зависит от разумного. На этом экземпляре — месяца три-четыре, потом придется обновить».
«Ну что ж, шанс у него будет, а дальше ему решать, что дороже — дети, семья или сигареты».
Преобразовав по уже отработанной методике злокачественные клетки в доброкачественные и оставив больному капли, высказав ему все, что он думает о таких пациентах, Саша, расстроенный, вышел из квартиры. Больной провожал его, утешая рассказами о своем финансовом благополучии и клятвенно обещая через месяц пройти обследования и связаться насчет оплаты.
«Тебя что-то тревожит, Сеш?» — Не считая начала знакомства, это был первый раз, когда Хор самостоятельно начал разговор.
«Тревожит бессмысленность того, чем я только что занимался…»
«Ваша раса разумных отличается редкостным самомнением. Это я занимался, Сеш, а ты принимал во всем этом весьма скромное участие. Если ты еще не забыл, то это ты решил учиться на искусника, а не я. Если это занятие кажется тебе бессмысленным, то мы можем пересмотреть нашу сделку».
«Я не понимаю, чему я учусь. Повторяю как попугай какие-то заклинания, называемые тобой конструкты, не зная ни принципов их построения, ни структуры — ничего…»
«Послушай, а ты понимаешь, для чего ты живешь?»
«Ну… у меня есть определенные мысли по этому поводу…»
«Никогда не думал, что два простых слова „не знаю“ можно выразить в такой замысловатой форме. Так вот, если ты этого не понимаешь, зачем тебе понимать все остальное? Скажу тебе еще одно и надеюсь, к этому вопросу мы больше возвращаться не будем. Надеюсь, ты согласишься, то, что ты изучаешь, чем-то похоже на новый язык. Его многие и называют истинным языком. Когда ребенок учится говорить, разве учишь ты его тому, какие части речи встречаются в предложениях, из каких звуков построен алфавит и прочим премудростям? Обрати внимание, большинство твоих соотечественников и в зрелом возрасте этого не знают, что не мешает им с тем или иным успехом изъясняться на великом и могучем. Так почему же ты решил, что знаешь лучше меня, как тебя учить Искусству?»
«Ладно, я неправ. Но почему тогда так хреново?»
«Ты не вылечишь мир, Сеш, и в этом все дело. Не задавай риторических вопросов, лучше повтори и разбери по пунктам конструкт, которым я обездвижил темпераментного парня».
«Но ты мне объяснишь когда-нибудь толком, что такое конструкт?»
«Я подожду, когда это сделаешь ты. Твоя раса так любит все объяснять, а мы практики, Сеш. Какая разница, что такое конструкт, важно, чтобы он работал».
«Врешь ты все и ничего о своей планете не рассказываешь…»
«За свое нахальство будешь наказан, а знаний у тебя будет в избытке. Потерпи еще чуть-чуть. Скоро ты получишь практически полный доступ к моей памяти».
Связавшись с автомехаником, Александр узнал: все идет отлично, через два часа тот будет в гаражах и можно будет взглянуть на результат изготовления компонентов к первому в мире водопроводно-гироскопическому двигателю. Пока было время, Саша сходил в строительный гипермаркет. Он накупил металлопластиковые трубы, краны, резьбы, инструменты и прочие металлические штучки, радующие сердце каждого любителя поработать руками в области домашней сантехники. Все это он сложил в купленную тут же крепкую сумку.
Поскольку Саша относился к тем немногим людям, которые иногда, в редких случаях, работают и головой, то он прикинул, что половина железяк к мотору будет весить еще килограммов шестьдесят, а швеллер килограммов пятнадцать. Погрустневший, он присовокупил к покупкам большой и крепкий рюкзак.
Автомеханик Валера радостно встретил его, демонстрируя целую кучу тяжелых железок и увлеченно рассказывая, как это все было непросто. Впрочем, Саша уже достаточно прожил, чтоб твердо усвоить простую истину. В нашей стране только кошки просто родятся. Все остальное происходит с большими трудностями. Сложив шарики в четыре пары на кусок толстой жести, стоявшей в углу гаража, экстрасенс попросил Валеру взять газосварочный аппарат и хорошенько разогреть все восемь штук до темно-багрового цвета.
— Я пока одну пару нагрею, вторая остынет.
— Ты грей давай, остальное не твоя печаль.
Ворча под нос что-то ругательное о сумасшедших изобретателях, автомеханик заправил аппарат и начал обдавать шарики потоками огня. Нагрев первую пару до нужного состояния, он перешел к следующей, не заметив, как стоящий рядом чудной клиент взмахнул руками и вытащил маленький перочинный ножик. В помещении стало заметно прохладней, а следующая пара шаров нагрелась быстрее первой. Казалось, они только ждут, когда их коснется пламя, чтоб начать отсвечивать темно-багровым мерцающим светом.
— Отойди! — низким изменившимся голосом приказал изобретатель и ткнул ножом в указательный палец левой руки.
Изумленный автомеханик, открыв рот, наблюдал, как капли крови срываясь с пальца, летят к багровым шарам, не долетая, замирают над их поверхностью, шевелясь в восходящих потоках воздуха. Лицо клиента свело судорогой напряжения, его губы и пальцы шевелились в странном рваном ритме. Его глаза стали пронзительно-синими, казалось, они светятся в полумраке гаража. В помещении стало не просто холодно, выдыхаемый воздух уже начал клубиться паром. Наконец колдун, а Валера уже не сомневался в этом, опустил руки и пошатнулся от усталости. Капли крови упали на ярко вспыхнувший металл, и во все стороны густо полетели искры, как от электросварки. Синие глаза уставились на автомеханика.
— Подойди ко мне.
Но вместо этого Валера отступил к стене, пытаясь нащупать монтировку. Тяжело вздохнув, колдун направился к нему, и автомеханик с ужасом понял, что не может пошевелиться. Подойдя, странный клиент ткнул его пальцем в лоб. Очнувшись через несколько секунд, автомеханик как ни в чем не бывало пошел сворачивать шланги сварочного аппарата. В гараже значительно потеплело, шарики после проведенной операции стали зеркально блестящими, чем-то напоминая шарики ртути.
— А что дальше с этими железками делать? — Валера с удивлением посмотрел на шарики, не узнавая изделий российского Тяжмаша.
— Четыре комплекта с продольными отверстиями я забираю.
Саша собрал швеллер и восемь половинок железных брусков с продольными отверстиями в свой рюкзак. Затем подошел к шарикам. Подняв первую пару, он с удивлением обнаружил, шарики невозможно оторвать друг от друга. Между ними отчетливо просматривалась щель, в которую можно было просунуть лист бумаги. «Тепловое расширение. Остыли, вот и щель образовалась», — мелькнуло в голове. Попыток раздвинуть их он уже не делал. Квантовую механику ему читали хорошо.
«Фактически Хор создал систему, в которой волновая функция выбранной пары ионов железа из двух шаров имеет четкие пики в местах их расположения. Моя попытка растянуть шары чем-то похожа на попытку растянуть кусок железа. Действительно единое тело… и как их раздвинуть, Хор?»
«Попросить, кге, кге, кге», — ответил ящер, явно получая удовольствие от увиденного.
«Раздвиньтесь!» — Шарики, как взбешенные лошади, рванулись в разные стороны, вырываясь из его рук.
«Стоп».
Александр скорее почувствовал, чем услышал мгновенную команду, и шарики замерли. Хорошо, что Валера в это время был занят скручиванием шлангов и на манипуляции клиента внимания не обращал.
«Кто ж так просит? Ты что, угробить нас хочешь? Ласково проси и спокойно. Чем больше экспрессии, тем большее усилие. Так настроен управляющий конструкт, который я к тебе прикрепил, а ты и не заметил. Хорошо, что я перестраховался и для начала делитель, кратный ста, установил… и запомни, любое перемещение их в пространстве друг относительно друга возможно только под твоим руководством».
«Понял, не дурак, у них волновая функция перестраивается. Ты, Хор, в следующий раз предупреждай, когда у тебя появится желание пошутить, я шлем на голову надену и фуфайку на тело, авось выживу».
Бурча что-то под нос об отсутствии техники безопасности при подготовке юных искусников, Саша сложил четыре шарика в сумку, а их братьев на подготовленные ложа в оставшихся брусках и накрыл сверху. Это у него заняло никак не меньше пяти минут судорожных метаний вслед за движением килограммовых кругляшек, пытающихся вырваться из рук. Саша делал вид, что все в порядке, а Валера — что так и должен себя вести человек, складывающий в сумку шарики от подшипника.
— Эти четыре мы сейчас скручиваем. После того как снимешь с машины то, о чем договаривались, вырежешь в лонжеронах посадочные места сто сорок длиной и семьдесят высотой где-то в области колес. Плюс-минус пара сантиметров роли не играет, но строго напротив друг друга. Вваришь туда электросваркой эти четыре железки.
— Так у тебя клиренс на семь сантиметров уменьшится.
— Понятное дело. Не бери в голову. Главное, хорошо укрепить эти железки в поперечном направлении. Свари из полосы треугольники и навари их на днище и на эти бруски так, чтоб они мертво сидели. Подумай, может, еще какие силовые элементы нужны.