Смотрела рабыня на нас прямо, в упор, так и не поднявшись с мостовой, потому что это уже не имело значения. Глаза – огромные, темные, с неправдоподобно длинными ресницами, совсем как у Иртэ, оказались совершенно спокойными, наполненными густой вязкой безнадежностью и осознанием скорой и мучительной смерти. Сделать больше ничего нельзя, она это знала. И ждала приговора.
– Ну и сладкая жизнь у тебя, мужик, – зло оскалилась я, – купил мелкую девку, не совладал и не уговорил, так забить можно. Что ты руки к ней тянешь, со мной не рассчитавшись! Мои проблемы побоку, или как? Да здесь одних попорченных трав на пять золотых! А про обгаженных твоим языком несдержанным моих родителей и угрозы вообще разговор отдельный.
– Много хочешь, сопля безродная, – огрызнулся он в ответ, но поддержки не встретил. Орал дурак, налетев на меня, громче громкого, слышали все. А в цене трав ничего не понимал, да и не врала я. Пришлось, поскрипев извилинами, сменить тон: – Чего хочешь-то? Денег при себе нет, потом могу…
– «Потом» – это не твой случай. Денег с тебя мне не получить, тут и думать нечего. Но вот ночь я тебе, родной, попорчу славно. Ведь… куда она тебя пнула? Ох, бедняжечка, так и есть! Тебя с такой жуткой воительницей в одной комнате все равно оставлять нельзя. – Я деловито указала пальчиком на рабыню: – Мне эта раба без надобности, но и тебе она не достанется. Иди, в одиночестве укус зализывай.
Кто-то из стражи захихикал одобрительно. Месть моя им показалась забавной, а отсутствие дополнительных претензий давало возможность замять происшествие без шума. Бугая отпустили. Ворча невнятно, он потоптался на месте, плюнул в утраченную собственность, промазал, от огорчения озлился вконец и понесся прочь, взяв резвый старт. Низкий рев мы услышали уже с другого конца рынка, из безопасного, далекого от стражи места. Пусть покричит. Убедившись, что порядок восстановлен и претензий никто больше не высказывает, охрана продолжила обход, прежде посоветовав мне поскорее найти спокойное место для ночлега.
Маленькая рабыня уже встала на ноги и покорно замерла, ожидая распоряжений новой госпожи. Ее заметно колотило, то ли от пережитого шока, то ли от обыкновенного голода. Бежать-то ей в городе некуда, запоздало поняла я. От отчаяния бросилась прочь, дороги не разбирая. Смерти искала? Вполне нормальный выход из безвыходного положения.
– Откуда ты взялась? – я обернулась к своей неожиданной «добыче», сунула ей платок, торопливо смоченный водой из фляги.
– Мой хозяин владеет корчмой «Радости ночи», тут совсем рядом.
– Да уж, радости… – я устало примерилась поднять котомку. – Там свободные комнаты есть? С ужином, а еще лучше – чтоб и помыться по-человечески.
– Да, госпожа. Вы получили меня до утра вместе с комнатой. Можете обменять ее на более дорогую, тогда будут ванна и ужин. Две медных деньги за все доплатить…
Я кивнула, мысленно советуя неведомому Крёйну приезжать сюда почаще и рубить головы, хоть бы и лично. И некоторым – обязательно тупым топором! Тут еще работать и работать, если остались такие вот девочки, отданные в полную власть мерзавцам. Даже с правом убивать.
Илла шагала впереди, заметно прихрамывая на левую ногу. Значит, прилично колено разбила. Терпеливая она от обреченности, ко всему привычная. Кровь с лица толком не вытирает, разговаривать старается внятно, хотя губа должна болеть нещадно. Даже не морщится.
Веселая корчма встретила нас свистом кнута. Я почему-то не удивилась. Празднуют они тут, похоже, однообразно, но регулярно. Пора выбираться из города, пока я еще могу дышать. Илла разом сгорбилась и прижала к лицу платок. Она знала, кого бьют и за что, без труда догадалась я. Увы, распростертый на земле наказуемый уже почти не опознавался моим крепко сдерживаемым, но все же вполне надежным на таком расстоянии чутьем, он явно у грани потери сознания. Зато стоящий над ним… Лучше бы и не чуять, и не видеть. Душа его давно разложилась и сгнила, а тело полнилось молодой злой силой. Хозяин. Неспешно, не без удовольствия потянулся, смотал влажный от крови кнут, пропуская через горсть, кивнул второму сытому ублюдку, с жадным любопытством наблюдающему за избиением.
– Вот ведь какое дело трудное, корчму-то держать, уважаемый Икмарил. Вы у нас частый гость, да и в рабах понимаете, вы сами жизнь мою горькую день за днем видите. Ни просвета, ни отдыха.
– Что, совсем трудный случай? – хохотнул тот, кивая на забитого кнутом.
– Не то слово, – вздохнул нашедший сочувствие страдалец, – эти двое – моя ошибка. Купил дармоедов за хорошие деньги, думал, и получу с них нормально. Парня вовсе расписывали – он, де, и охранник, и кузнец, и конюх знатный, и на кухне поваром может. А толку? Кормил, одевал. А до сих пор вложенного не вернул.
– Здоровый мужик, хорошенькая девочка – что же не так? – усмехнулся знаток, оборачиваясь к нам и бесцеремонно изучая маленькую рабыню, даже отдернул левый лоскут грязной разодранной рубахи девочки: брезгливо, двумя пальцами. – Многие ценят упрямых милашек. Через пару лет я и сам не прочь, если цену завышать не станете, уважаемый Харим. К тому времени как раз немного пообломаете. Южная кровь, хороший товар. Вот разве смотрит зло, неприветливо.
– Зло смотрит? Тупые и строптивые, ваша правда, хуже баранов. Мерзавка ведь почему вывернулась и так далеко убежала? – он крепко пнул в бок запоротого мужчину, чьи руки были толстыми ремнями прикреплены к специальным кольцам на пыточном месте. – Этот кусок дерьма клиента в дверях задержал. Ничего, выбью… Эй, шваль, иди-ка сюда.
Шагнул нам навстречу, постукивая кнутом по бедру. Мельком отметив мой убогий, не обещающий платежеспособности, вид, обратил все внимание на маленькую рабыню, разом еще глубже вжавшую голову в плечи. Завтра он ей подробно объяснит, как бегать со двора, с тоской подумала я. Ошиблась. Хозяин задумчиво глянул на кнут, явно уже испробованный на узенькой спине моей илла, чуть усмехнулся, коротко свистнул, и из дверей показался еще один раб, образцово-услужливо склонившийся перед хозяином. Чуть помолчал, вдавливая девчонку в землю взглядом. Упади она в ноги – может, и пощадит, подумалось мне. Покорности ждет. Илла упорно стояла, даже рук не подняла запахнуть рваную рубаху.
– Ямин, сейчас же отведи дрянь в квартал храмовников, пусть достойные слуги жрецов от души развлекутся. На неделю, если она протянет столько. Потом пусть забирают нищие, им завсегда калеки нужны, – он выговаривал страшные слова медленно и внятно. Потом всем корпусом обернулся к девочке, ткнул ей кнутом под горло, в свежий синяк, и тут же метко наступил сапогом на дернувшееся запястье избитого раба, с хрустом вминая каблуком пальцы в щебень, и рявкнул: – А этого на короткую цепь!
– Да, хозяин, – угодливо закивал Ямин и не тронулся с места. Он знал, что это лишь крик. Попугают непослушную девку – и отошлют назад, в общий зал.
– Эй, шваль, я и простить могу, если толком услужишь моему почетному гостю, – лениво усмехнулся хозяин, выдержав паузу. Ткнул кнутом в затихшего на земле раба. – И тебя, и этого. Правда, ты девка здоровая, что тебе? Глядишь, и не сдохнешь за неделю, если повезет. Зато будь уверена: его я сегодня, теперь же, сам и запорю, твердо обещаю. Попрощайся напоследок, уже не встретишь тут, как назад приползешь.
Хозяин медленно выпустил из горсти петли кожаного кнута, и они легли у ног девочки. Та всхлипнула и плотнее уткнулась в мой платок. Харим понял по-своему, усмехнулся довольно. «Почетный клиент» с новым интересом шарил взглядом по распахнутой дырявой рубахе. Кнутовище дернулось, как удочка опытного рыболова на подсечке, и илла судорожно кивнула, уронив платок. Я с тоской подумала, каково в Дарсе приходится Годею. Хорошо, что я сбежала одна из Агриса. Сейчас эта девочка встанет на колени и для нее навсегда погаснет солнце.
– Вообще-то я получила права на рабыню и комнату, – меня окутала ватная тишина незнакомого, рассудительного, очень трезвого и холодного спокойствия. К храмовникам ее не поведут, а любимый клиент пусть подавится. Через мой труп, как принято было говорить в прежнем мире. Только там эти слова ничего не значили. А здесь девочку я не отдам, что бы ни было, да и парня, его ведь точно забьют насмерть.
– Права свои можешь себе…
– Стража! – негромко позвала я, не дав ему закончить. Сознание уже трудилось, изобретая варианты спасения мелкой. Спасибо вовремя пришедшему на ум Дари, познакомил с местными новыми законами, да про старые подробно рассказал. Я отыскала нужные сведения и охотно прибавила громкость: – Стра-жа, держи вора!
– Ну что еще? – нехотя обернулся ко мне хозяин, знаком отсылая услужливого Ямина.
– Я получила права на рабыню при свидетелях, трех рыночных стражниках, – совсем тихо продолжила я, намеренно растягивая внятные слова, пусть сам попробует, каково это. – Продажа товара разом двум клиентам называется мошенничеством, уважаемый. И оно уже имеет место, да к тому же при свидетеле, так что рабыню я, оплатившая первой, могу забрать, не спрашивая согласия бывшего владельца. То есть Вас. Я ее забираю, или все же сперва пригласим стряпчего торговой гильдии?
– Пусть берет, – резко посоветовал слишком впечатлительный «почетный клиент».
– Не-ет, – владелец рабыни явно вошел в раж. – Я вовсе и не продавал ее второй раз, при чем тут мошенничество? Бери комнату и любую другую шлюху. Эту я сегодня примерно накажу.
– Славно-то как! – уже не скрывая улыбки, кивнула я под тихий стон бочком отодвигающегося прочь Икмарила. – Вот теперь мы уже зовем гвардию, потому что публичное и чрезмерное наказание рабов – целиком по их части. Я не помню, что там за провинность? Кажется, быстро бегает, да? Тяжкий грех, они оценят. Зато я точно помню, что при разбирательстве жалобы гвардией Вам нужен пострадавший, а его поблизости нигде и не видно.
– Харим, не лезь в это дело, – напряженно бросил Икмарил, отступая еще на шаг. – Я тебе не помогу. Даже повторю, что тут слышал, до единого слова. С людьми князя шутки плохи, ко всему прочему они принимают свидетельства рабов. Дай этой ловкой вымогательнице, что потребует, и прикрой заведение на недельку.
– Да кто она такая, чтобы требовать? Та же шваль, нищенка бездомная, – усмехнулся хозяин корчмы, пряча за наглостью сомнение. – Не на того напала, я не из пугливых, да и защиты есть у кого запросить.
– Так и я не ищу ссоры, вы сами ее создаете. Не люблю, когда злят, и без того день не задался. От почтенного Торитта едва выбралась, все и пошло криво. Зато здесь до гвардейских казарм рядом, моя новая рабыня мигом сбегает, – вздохнула я, за плечи подтягивая к себе вплотную дрожащую всем телом девочку, обнимая тощие руки и деловито поправляя лохмотья. Управившись, мягко улыбнулась бывшему владельцу и предложила быстро: – А «шваль» берешь назад?
– Ага.
Он глянул на меня с растущим ужасом, словно пыльная рубаха прикрывала знак тайного шпиона князя или профессионального доносителя. Впрочем, он и думал именно так. Осторожный Икмарил уже почти бегом спешил прочь. Я испытала мгновенную уверенность: одним клиентом в «Радостях ночи» стало меньше. Хозяин думал о том же, тоскливо глядя на мои грязные босые ноги: так проглядеть беду… Обреченно вздохнул, велел рабыне «сидеть тихо и не дергаться». Сквозь зубы пригласил вымогательницу пройти в ближний отдельный покой, как раз доставшийся мне вместе с рабыней, выпить вина и выслушать извинения. Я погладила девочку по голове и деловито посоветовала умыться и напоить парня, забитого кнутом. Она согласно кивнула. Харим зло зашипел: еще толком не понятно, чья теперь рабыня, а уже чужачку слушает.