– Я не знаю, господин Архимаг, почтение ли к королевской семье удержало вас, или же нешуточные хлопоты по поддержанию в королевстве порядка — но в том, что вы проморгали и вовремя не распознали в принцессе волшебный дар, ваша и только ваша вина!
Сказать по правде, на самом деле без ведома и с позволения Архимага в королевском дворце даже и мышка не пукнула бы — но старый интриган не моргнув глазом выдержал это стоившее бы многим другим обвинение. Мало того, он мгновенно и громогласно включился в спор, не замечая тихо открывшейся двери в комнату и маячивших снаружи лиц.
– Ты хочешь сказать, Лен, это пробуждающаяся Сила так подействовала на малышку, что едва не довела её до безумия?
Сама малышка сейчас сидела на золочёной тахте под своим собственным, в полстены шикарным портретом и всё внимание уделяла действительно великолепному мороженому в запотелой серебряной вазочке.
– Да, и я готов повторить эти слова даже в лицо королю! — горячо отозвался молодой чародей от своего камина. — И очень надеюсь, что в качестве наказания его величество поручит именно вам стать учителем этой весьма непростой особы.
– Упаси боги! — на лице Архимага нарисовалась такая нешуточная досада, что он даже осенил себя отгоняющим зло знаком. Он повернулся к лакомящейся принцессе и с лёгким поклоном поинтересовался: — Ваше высочество, неужто вы всерьёз намерены так мне отомстить?
Для начала принцесса швырнула в первого мага королевства ложечкой. Следом, разбрызгивая белые брызги вовсе не птичьего последа, отправилась и вазочка.
– Гадкий старикашка! Если братец и впрямь определит мою особу к тебе в ученицы, я намерена вволю попить твоей кровушки.
Архимаг небрежно, щелчком и махоньким заклятьем очистил свою роскошную мантию от остатков мороженого и горестно покачал головой, а лицо его выражало не только одну лишь вселенскую скорбь, но и глубокие раздумья.
– Да в конце-то концов, чего я мучаюсь? Завтра же подам в отставку, и пусть отдувается мой преемник! Во-первых…
Неизвестно, до чего бы ещё додумался и договорился преисполненный отчаяния почтенный волшебник, но в это время в комнату вошёл — правильно! — сам монарх.
– Прошу прощения, дамы и господа, но вы так громко спорили, что до слуха нашего величества донеслось несколько слов, и мы жаждем их объяснения, — не обращая внимания на воцарившуюся в гостиной мёртвую сцену, король уселся в первое попавшееся кресло. — Мы просто-таки само внимание, что там во-первых и даже во-вторых?
Лен от волнения стиснул зубы так, что ничуть не удивился, если бы они тотчас разлетелись хрустящим крошевом. И коль скоро пожелание первого дворянина королевства оказалось высказано весьма недвусмысленно, то шагнул вперёд и склонился первым.
– Во-первых, я бы хотел представить вашему величеству… или даже нет, познакомить ваше величество с вашей сестрой, наследной принцессой крови… — дальше он скороговоркой перечислил все положенные по этикету и старательно заученные титулы.
– Познакомить? Многозначительно, — взгляд короля словно плетью ударил Архимага.
Тот с весьма кислой миной подтвердил, что эта молодая особа и в самом деле принцесса крови, всё проверено — но вот огонёк её сущности нынче во многом иной.
– И да, ваше величество — в ней стремительно просыпается волшебный дар, так что с ученичеством решать надо срочно…
– Тут вот ещё что, — снова вмешался Лен. — Вместе с уже затмившей было разум болезнью, её высочество потеряла и память о многих событиях — но зато душевное её здоровье отныне не вызывает сомнения ни у меня, ни у первого мага вашего величества.
В знак своего согласия почтенный Архимаг снова задумчиво покивал головой. Уж как ни умудрён был жизнью этот много повидаший волшебник, но попридержать свои так и рвущиеся наружу сомнения ему оказалось нелегко.
– Хотел бы я знать, как этот мальчишка то провернул, — обтекаемо отозвался он и лишь вздохнул, когда счастливый, как дорвавшийся до кринки сметаны кот, Лен отрицательно покачал головой.
– Нет, дамы и господа — как целитель в данном случе, подробности из жизни принцессы я не сообщу никому и ни за какие посулы.
С последним намерением безоговорочно согласились все, по крайней мере внешне. А сама означенная принцесса, некоторое время присматривавшаяся к королю, мягкой и текучей походкой породистой кошки подошла к креслу, задумчиво обошла вокруг, и даже зачем-то потрогала сидящего за ухо.
– Привет! Отныне я буду лучшей в мире сестрой. А ты — ты готов быть лучшим в мире братом?
В другое время такая прилюдная фамильярность меж августейших родственников могла бы заставить всех при том присутствовавших почувствовать себя весьма неловко. Но уже порхала меж ушей радужным мотыльком неугомонная королева фей, и ничей слух не остался равнодушным или обделённым. "Колдун рекомендует — и весьма настоятельно — быть обходительными и любезными с принцессой, чтобы последствия её душевного недомогания как можно быстрее канули в прошлое".
Согласитесь, весьма многозначительно, почти всё объясняет и кое к чему обязывает…
– Ну и что теперь собирается делать моя любимая сестра? — обтекаемо поинтересовался король, пойдя в разговоре навстречу и тоже не сказав "наша".
Принцесса танцующим шагом чуть отошла и сделала перед своим братом и королём такой реверанс, что затесавшаяся среди придворных леди Славка благодарно улыбнулась. Её уроки наспех, в карете, таки не пропали втуне…
– Учиться магии и всему-всему хорошему. Завести себе сразу двух… нет, трёх любовников и довести их до похудения. Радоваться и блистать на балах, закрутить жуткую интригу против герцога Ришелье — в общем, жить, мой августейший брат.
Наверное, и к лучшему, что здесь и сейчас не оказалось традиционно находившегося в оппозиции к королевской семье и её политике герцога. Завидев, какая хорошенькая девица собирается строить ему козни, старый вельможа с досады мог бы и побледнеть. Впрочем, и сам король оказался весьма удивлён — и это ещё мягко сказано.
– Что ж, похвально, похвально. Вижу, мастер Лаен из Дартхольме не обманул наших чаяний, — скупо улыбнувшийся его величество беззвучно, несколько раз приложил одна к одной ладони. — А что ты скажешь насчёт наших намерений… обзавестись подругой жизни?
Поскольку это было первое, хоть и неофициальное объявление короля о своих замыслах подобного рода, среди придворных пронёсся гул приглушённых голосов, постепенно перейдя в шелест дамского шёпота.
– Ну наконец-то, братец! — принцесса просияла и совсем не чинно, всплеснув руками рассмеялась. — Я уже заранее её обожаю — и если ты как можно скорее меня с ней не познакомишь, я просто умру от любопытства!
Глаза молодого короля и без пары седмиц императора блеснули радостным удивлением. Но в это время ряды придворных и сановников словно по волшебству раздвинулись, и в залу во всём величии своей красоты вошла собственною персоной чуточку таинственная и от того особенно блистательная графиня Савойская, о которой последние дни только и судачили по всей столице — от вельмож во дворцах до кухарок в трактирах.
– У вас есть возможность сделать то прямо сейчас, — от звуков этого голоса стыдливо примолкли канарейки в большой угловой клетке.
Жаль, ах как жаль, что сцену эту не видал придворный живописец, мэтр Рафаэльо, который в те дни как раз отправился за новыми красками и кистями, чтобы достойно запечатлеть предстоящую коронацию! Воистину, гора с горой не сходятся… нет, не то. Словно две встретившиеся на крыше кошки, девицы пристально присмотрелись, пошептались-обнюхались — и тут же звонко расцеловались.
– Мы поладим, милочка, — без обиняков объявила улыбающаяся принцесса и погрозила пальчиком королю. — Ох и скрытник же ты, братишка!
Наблюдавший эту сцену Лен мысленно согласился, что чудеса всё-таки иногда случаются. Равно как помнил и о том, что всякое чудо должно быть соответствующим образом подготовлено… Бочком-бочком, чтобы ненароком не отдавить ногу кому-нибудь из устремившейся поздравить своего короля толпы придворных, он постепенно выбрался из залы.
А затем и из вызолоченного, ставшего вдруг душным королевского дворца.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Солнце медленно, но неудержимо выбралось на самый верх своего дневного пути. И уже оттуда, округлив полыхающие неистовым золотом щёки, принялось жарко и ревниво осматривать всю округу.
Впрочем, у кромки воды было хорошо. Лениво хлюпала в босые ноги прохладная морская вода, за правым плечом неспешно и величественно входил в устье Равы золочёный с чёрными полосами огневых палуб королевский фрегат, а впереди и по сторонам, сколь хватало взгляда, простиралась серая, но отнюдь не унылая морская гладь. Лен не раз поражался — как это другим может показаться скучным смотреть на море? Как по нём, так он мог в задумчивости глядеть туда часами, как иные проводят время, вперив взор в пляшущие язычки огня…
Навершие посоха, чуть косо воткнутого прямо в прибрежный песок наподобие стрелки солнечных часов, ожило и затрепетало. Нет, на самом деле то пошевелилась сидевшая там маленькая королева-с-крылышками.
– Что ж, Лаен из Дарт-хельме, пришла пора прощаться и нам? — поелительница цветочных фей снялась с места и подлетела ближе, роняя в тёплый воздух грустные искорки света.
Какая-то не в меру ретивая чайка спикировала было сюда — однако, обнаружив и распознав, на кого она по дурости своей вознамерилась покуситься, с оглашенным квиррканьем шарахнулась прочь.
Лен, валявшийся на берегу подперев рукой голову, проводил её строгим взглядом и повернулся к маленькой Виай.
– Судя по интонации, ваше величество сейчас намерено как минимум превратить меня в жабу.
– В крысу было бы лучше, как раз по делам, — непринуждённо огрызнулась феечка. Она незамедлительно сняла со своей талии дотоле обретавшееся там кольцо и с негодованием швырнула его в лицо чародея. — Пусть я и не оригинальна, однако вслед за принцессой и за будущей императриссой повторю — ты сволочь!
– О, какой пафос, какие громкие слова, — пробормотал Лен, почесав получивший щелчок нос. — Да вам-то я чем досадил, ваше величество?
Маленькая феечка всплеснула ручонками и тут же подбоченилась — не хуже, чем приснопамятная супруга башмачника Линдера. Крылышки досадливо задрожали, а во все стороны так и брызнули искорки злости. И судя по старательно набираемому воздуху, собиралась излить свою досаду в весьма долгой и гневной речи. И всё же, королевская кровь не водица, а уж тем более сконцентрированная в столь маленьком и изящном теле.
– Обручальное колечко подарил мне, а сам… Ну ладно бы нацелился через годик-другой в любовники императриссы, у той нет ни единого шанса отвертеться от благодарности. Ну ладно бы закрутил любовь со своей принцессой Вьюжинкой — уж и она бы не отказала нипочём, да и сама из себя лапочка тоже, женихи уже вон, вокруг толпами вьются, — цветочная феечка доверчиво села на плечо парня и уже тут словно сдулась, как выпустившие воздух кузнечные меха. — Нич-чего не понимаю!
А Лен с грустью думал — да не надо ему из благодарности. Пусть бы то и показалось в нынешнем мире, где продаётся и покупается всё, чудачеством или даже дуростью. Но какое ему дело до мнения придворных лизоблюдов и лукавых сановников, нипочём не упустивших бы подобный шанс? И как это можно требовать награды за то, что сделал по велению сердца и совести? Жаль, что ты, малышка, всего этого не понимаешь и вряд ли поймёшь когда-нибудь…