— Какие еще ягоды зимой!
Я продолжала трясти подругу, но та ни в какую не хотела приходить в себя.
— Не знаю какие, но она когда уходила сказала что за ягодами. Я и не стал удивляться. Мало ли что у них в окрестностях растет и водится.
— Ш — ш-ш, — раздалось над головой шипение.
Я подняла голову и наткнулась на абсолютно прозрачные глаза. Были видны только красноватые прожилки сосудов.
— Ш — ш-ш, — снова зашипели мне в лицо.
Крыс резко соскочил с плеча и скрылся за одним из деревьев. Трус.
— Здрасте, — пискнула.
— Ш — ш-ш.
Передо мной стояла совсем сухонькая старушка с клюкой и гипнотизировала меня белками глаз. Жуткое зрелище. Если бы не Алеша, лежащая без сознания, я бы уже давно улепетывала от сюда.
— Как дела? — спросила на автомате.
— Ш — ш-ш, — снова последовало шипение.
Видимо больше ничего она сказать мне не могла.
— Это же вы сделали, да? — я старалась говорить уверенно, но голос предательски дрожал.
— Шама, виновата, — прошелестела старуха.
— Кто? — не поняла я.
— Она, — скрюченный палец показал на лежащую Алешу.
— В чем? — я инстинктивно пыталась закрыть собой подругу. Кто знает это старуху.
— Ш — ш-ш, — старуха ближе приблизила свое лицо к моему и я уловила запах гнилых зубов. К горлу подступила тошнота и я сглотнула образовавшийся комок. Видимо с зубной щеткой эта странная особа знакома не была.
— Дева, — послышалось из‑за дерева, — это вдова, нечисть короче! С ней нельзя разговаривать!
Нечисть значит. Ну и что мне с ней делать? Я гнойника то по чистой случайности завалила… да и Волфа тоже.
— Шмерть приш — ш-ла ша тобой, — ее руки потянулись к моей шее и я резко отпрянула выставив правую руку вперед. Кольцо засветилось изумрудно — белыми переливами.
— Что с ней? — киваю в сторону подруги.
— Ш — ш-ш, — оскалилась вдова, — она шама приш — ш-ла.
— Что за ягоды? — стала допытываться я.
Судя по тому, что вдова не набрасывалась на меня и не торопилась мной перекусить, к разговору она была расположена.
— Шонные ягоды, шмерть приношащие.
Руки она ко мне пока не тянула и это несомненно радовало. Смерть временно отменяется.
— И как ее разбудить? — нахмурилась.
— Дева, ну что ты с ней возишься, — недовольно крикнули из‑за дерева, — убей ее и пошли домой!
— А Алешу я тут оставлю? — рыкнула.
— Шмешной шверь, — старуха посмотрела на 'говорящее' дерево.
— Как ее разбудить, — повторила я вопрос.
— Шама прошнется, не много шъела…
— Когда?
— Шама прошнется, — повторила вдова.
Неожиданно она снова вскинула руки и набросилась на меня. Я не успела отстраниться и на моей шее сомкнулись достаточно сильные для старухи пальцы.
— Крыса, — прохрипела я, — спасай.
— Вот ничего ты без меня сделать не можешь, — раздался глубокий вздох.
Через секунду вдова взвыла и хватка немного ослабла. Этого хватило, чтобы выскользнуть из стальных пальцев и снова вскинуть руку выпуская наружу силу двух подвластных мне стихий.
Тело вдовы стал окутывать изумрудно — белый вихрь. Она снова взвыла и упала на колени. Попыталась вырваться из плена стихий, но прикоснувшись к вихрю рукой истошно заорала и уставилась на горящую изумрудным пламенем ладонь. Пламя быстро перескочило на лицо и побежало дальше оставляя после себя обгорелые кости.
Я смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами и не испытывала ровным счетом ничего. Ни страха, ни ужаса, ни тем более сострадания я не чувствовала. Вообще казалось, что я смотрю на все происходящее со стороны и это не я только что в очередной раз убила кого‑то, спонтанно выпустив на свободу силу.
— Ну ты даешь, — раздался голос крыса, который суетился возле моих ног.
— Угу, — единственное что смогла сказать.
— Как Алешу переносить будем? Замерзнет ведь.
Я опустила взгляд на подругу. Губы посинели, лицо бледное, дыхание прерывистое. Так и до воспаления легких не далеко. Наклонившись я потянула ее за руку и с горем пополам, мелкими шажками потащила висящую на мне без сознания девушку домой.
Само собой обратная дорога заняла гораздо больше времени. Когда я подходила к избушке обратила внимание на расположение солнца и нахмурилась. Скоро уже вечер. Сколько же времени мы провели в лесу? Я вся взмокла и появился противный кашель. Этого мне еще не хватало. Без необходимого лечения я тут и ласты склею. Алеша так и не пришла в себя и свалив ее на кровать я плюхнулась рядом. Ноги тряслись мелкой дрожью, горло саднило и жутко раскалывалась голова. Кажется и температура поднялась.
— Тебе бы отдохнуть, — забеспокоился крыс.
— Угу, — коротко ответила я и потерла ноющие виски. — Ты мне вот что скажи, что за ягоды такие сонные? И откуда они взялись зимой?
— Так они только зимой и растут вроде как, — ответил Феликс. — Я и забыл про них совсем.
— И зачем Алеша за ними пошла, — задумалась.
— Я не знаю, — прохрипела пришедшая в себя подруга.
Я повернулась к ней и приложила руку к слегка прохладному лбу. Температуры нет и то хорошо. Хватит и меня одной.
— Ты хоть что‑нибудь из того что произошло помнишь? — нахмурилась я.
— Вообще ничего, — она поелозила на кровати и подпихнув под спину подушку села. — Только помню что поставила на стол картошку и… дальше пустота.
— Вдова видимо сюда заявилась и увела ее в лес, — крыс засуетился на полу.
— Зачем ей было это нужно? — удивилась Алеша.
— Видимо просто так она тянуть жизненную силу из человека не может, ей нужна магия леса, а где как не в самой гуще ее взять? А ягоды скорее всего с собой принесла. Пока Алеша под ее воздействием была, та ее ягодками и напичкала. — Выдвинул более — менее правдивую версию крыс.
— А на меня почему ее штучки не подействовали? — спросила.
— Видимо в тебе больше силы и ты сама не зная об этом, подавила ее воздействие и это ее разозлило. Поэтому вместо одной жертвы она решила полакомиться двумя.
Блеск. Опять я вляпалась в очередную историю. И как же у меня раскалывается голова! Невыносимо.
— Катя, — раздался приглушенный голос Алеши, — что с тобой?
— Я…
Больше я сказать ничего не успела. Последнее что увидела, были грубые доски пола. Видимо я хорошенько приложилась носом, так как острая боль на секунду вернула меня в сознание, но почти тут же мной прочно завладела тьма. Снова. Это становится вредной привычкой.
Краем сознания я улавливала отдаленные голоса и какую‑то суету. Но мне было безразлично происходящее вокруг. У меня начался жар. Кашля не было и это несомненно радовало, значит есть надежда на то, что воспаление легких мне пока не грозит. А то как то не хочется умирать вот так глупо.
Первые два дня прошли словно в тумане. Алеша крутилась возле меня, а крыс крутился возле ее ног и давал абсолютно бесполезные советы. Даже Гаром пару раз заходил и расспрашивал подругу о моем здоровье. Она недовольно сопела, но на вопросы старосты отвечала. Тот вздыхал и уходил. Не доволен он был тем, что подруга несколько дней не появляется в его доме. Видите ли у него работа простаивает, сено надо ворошить, дрова колоть, на кухне помогать. Как будто он сам не в состоянии это сделать.
— Он в принципе не плохой, — сказала подруга заметив мой хмурый взгляд (во время болезни она уступила мне свое место, а сама временно перебралась на печь). — Бывает. Правда его лучше не злить, если он заимел на тебя зуб то это чревато. Слишком злопамятный.
— Он пытался тебя высечь за разбитую случайно бутылку дешевого вина. — Буркнула разозленная я.
— Но этого не произошло, — подруга отмахнулась.
— Дева, — подал голос с печки крыс, — ты лежи давай и сил набирайся. У тебя здесь работы непочатый край.
Я поудобнее устроилась на узкой кровати и закрыла глаза.
Подруга меня будила пару раз, пихая в ослабшие руки какую‑то настойку из трав, морщась мужественно выпивала все до последней капли.
В итоге всех моих приключений на ноги я смогла встать только через неделю.
Глава 17
Кто ходит в гости по утрам,
Тот поступает мудро!
Известно всем, тарам — парам,
На то оно и утро!
м/ф 'Вини Пух'
— Алеша! — завопил Феликс. — Подними ее с печи! Она вставать не хочет! А ее Стефа сегодня в гости с утра звала.
Ох уж мне эти соседи! Как только стало известно что я заболела, а по версии некоторых чуть ли не при смерти лежу, ко мне неожиданно воспылали жуткой любовью. А оно мне надо? Нет! Я и до этого довольно сносно жила. Так нет ведь, некоторые посчитали своим долгом меня горемычную пожалеть. Еще и болезнь меня свалила на неделю…
— А я здесь причем? — нахмурилась подруга. — Это ты собирался с ней пойти, а не я. Вот сам ее и буди.
— Вот ведь, — засопел крыс у уха, — женская солидарность.
— Отстань серый комок шерсти, — пробухтела я из под одеяла. — Я спать хочу.
— Потом поспишь, — насупился Феликс, — лентяйка. А там Стефа пирожки приготовила… с капустой.
Дальше он мог не продолжать. Я резко села на печи и потерла руками лицо. Пирожки с капустой это уже совсем другое дело! Сглотнув образовавшуюся во рту слюну, я соскочила со своего спального места и стала на ходу натягивать сарафан. Не очень здесь любили когда я в штанах расхаживала, но старались закрывать на это глаза, все таки магесса, аристократка… нам как бы такое иногда можно. И на том спасибо. Так что сейчас я решила не мозолить глаза деревенским своим видом и нацепила старенький сарафанчик. Шубку как всегда позаимствовала у Алеши. Натянув ботинки выскочила во двор и вдохнула свежий морозный воздух. Хорошо‑то как! Крыс забрался ко мне на плечо и замер в предвкушении сытной еды. Кто такая Стефа я не знала, но крыс сказал, что это довольно милая старушка, которая умопомрачительно готовит. Что‑то мне подсказывало, что именно у нее он крутился все то время, что мы здесь. А иначе от куда он ее знает? И с таким придыханием рассказывает о ее кулинарных способностях…
— А какие у нее колбасы в погребе лежат! — не унимался Феликс. — А какой творог! А уж какие щи наваристые!
— Феликс успокойся, — попыталась я успокоить мелкого обжору, — прекращай трястись при одной только мысли о еде.
— Да ты не понимаешь! — возмутился крыс. — Вот попробуешь ее творожка, также заговоришь.
— Не думаю, — хмыкнула.
Продолжать разговор дальше смысла не было, мы пришли. Избушка была чуть больше Алешиной, да и выглядела намного лучше. Открыв довольно новую калитку мы вошли во двор. На встречу нам вышла довольно пожилая женщина, но старухой я бы ее не назвала. Щеки румяные, видимо она только отошла от печи, глаза светятся и тонкая сеточка морщин на лице ей несомненно шла.
— Вы все таки пришли, — всплеснула она руками.
— Здравствуйте, — я кивнула женщине и последовала за ней в дом.
— Я одна живу, так что нас никто не побеспокоит. Посидим, поболтаем, — залепетала женщина, суетясь около небольшого стола, который стоял в центре просторной комнаты.