Словно подслушав ее мысли, к ней пришла Сендзо Татсо и пригласила прогуляться по саду. Стоит ли говорить, что девушка попросила в начале проводить ее к раненому. Юная баронесса с радостью согласилась. Когда они плутали по переходам и лестницам, Сендзо заметила растерянность гостьи.
— Замку больше трехсот лет, — сказала она, открывая очередную дверь. — Каждый барон Татсо что-то переделывал или достраивал. Старший брат хочет провести большой ремонт, но отец против. Он говорит, что тогда исчезнет очарование древности родового гнезда.
— Дом должен нравиться прежде всего своим хозяевам, — дипломатично ответила Сайо.
Для соратника сегуна барон выделил большую светлую комнату. Белея чистыми повязками, Сабуро лежал на широкой кровати, а рядом клевал носом пожилой слуга. Увидев женщин, он бодро вскочил и замер в глубоком поклоне.
— Здравствуй, Сабуро-сей, — поприветствовала его Сайо.
Раненый открыл глаза и улыбнулся распухшими губами. Он попытался что-то сказать, но вместо слов получалось какое-то шипение.
— Что с благородным господином? — спросила Татсо. — Почему он не говорит?
— У благородного господина распух язык, — ответил слуга, не поднимая глаз. — Опухоль спадет со дня на день.
Соратник попытался развести руками, но тут же скривился от боли в пробитых запястьях.
— Выздоравливай, Сабуро-сей, — вздохнула Сайо. — Я еще приду.
Воин улыбнулся и еле заметно кивнул.
— Теперь в сад? — спросила Татсо, когда они вышли из комнаты.
— С радостью! — согласилась гостья.
— Какое у тебя красивое ожерелье! — проговорила баронесса, пропуская ее вперед на очередной лестнице. — Нороно говорил, что тебе его подарила госпожа Айоро.
— Да, — ответила Сайо и, не удержавшись, похвасталась. — Я его выиграла на поэтическом конкурсе в Токого — маро.
— Ты сочиняешь стихи! — удивилась Татсо.
— Немного, — потупилась девушка.
— Тогда тебе будет, о чем поговорить с моим братом, — заявила баронесса. — Он считает себя непревзойденным знатоком поэзии.
— А ты разве не любишь стихи, Татсо-ли? — спросила Сайо.
— Я люблю рисовать.
— Тогда может быть, ты покажешь мне свои картины?
— С удовольствием, — согласилась баронесса. — Но в начале я хочу показать тебе наш сад.
Поглядеть действительно было на что. Возле стен замка росли: розовые кусты, клематисы и рододендроны, высаженные аккуратными рядами, на клумбах пестрели астры и георгины. Девушки шли по дорожке из тесанных камней и словно плыли в густом аромате цветов. То тут, то там возились трудолюбивые садовники, ухаживавшие за капризными растениями. При их приближении они бросали свою работу и низко кланялись.
— А сейчас ты увидишь наших золотых рыбок! — сказала Татсо, когда они шли по длинному коридору из ярко-зеленого кустарника. Дорожка привела к круглому водоему, окруженному каменным парапетом, на котором сидел молодой барон Даиро Татсо.
— Я так и знал, что вы придете сюда! — проговорил он мягким бархатным голосом, от которого у Сайо сладко заныло сердце.
— Здравствуй, Татсо-сей, — сказала она, с трудом заставив себя отвести взгляд от темно-карих глаз и посмотреть в прозрачную как хрусталь воду прудика. Там среди камней и водорослей плавали ярко окрашенные рыбки.
— Прекрасные творения богов, — сказал барон.
— Я никогда не видела ничего подобного, — простодушно призналась Сайо.
— Их привозят с далекого юга, — охотно пояснил юноша. — Эти создания не могут жить в наших водах. Осенью их вылавливают и переносят в помещение до следующей весны.
— Когда на них смотришь, приходит вдохновение, — сказала Татсо.
— Моя сестра еще не показывала тебе свои картины, Сайо-ли? — спросил барон.
Девушка уже более-менее освоилась в присутствии этого красивого юноши.
— Еще нет, но она сказала, что ты знаток поэзии?
— Считать себя истинным знатоком было бы не скромно, — завораживающе улыбнулся Татсо. — Мне нравится творчество Осако Дошо. Именно она триста лет назад стала первой писать трехстишия. Говорят, их было около тысячи. Я знаю сорок.
— Я двадцать две, — похвалилась Сайо. — Вот только среди них встречаются не слишком скромные.
— Что же ты хочешь от гетеры и любовницы сегуна Рокидо.
— Не только любовницы, — поправила брата баронесса. — Но и подруги. И даже советника.
Тот не стал спорить.
— Лучше всего о поэтессе говорят ее стихи.
Он улыбнулся и тихо прочитал:
— Я — словно горы, ты — ручью подобен.
Течет поток, а горы неизменны.
Ручей вдали от гор, тоскуя, плачет.
Сендзо Татсо посмотрела на Сайо. Та улыбнулась, принимая вызов:
— Вода меняется, лишь горы неизменны.
И днем и ночью вдаль текут потоки.
Так человек: ушел и не вернется.
Юноша положил руку на широкий пояс и ответил:
— Из зимней ночи вырежу лоскут,
Впрок спрячу до весны под одеялом,
Чтобы длиннее сделать ночь с любимым..
Они еще долго читали стихи несравненной Дошо, пока Сайо, смеясь, не признала свое поражение.
— Ты действительно знаток, Татсо-сей!
Молодой человек развел руками и, словно закрепляя свою победу, прочитал:
— Скажи, тебя хоть раз я обманула?
Как холодна подушка в третью стражу!
Лишь ветер шелестит листвой опавшей.
— Хватит упражняться в декламации! — нахмурилась сестра. — Лучше покатай нас на лодке! Сайо — ли, ты не против такой прогулки?
— Конечно нет, — девушка пребывала в прекрасном расположении духа. Ей нравилось буквально все. И сад, и Сендзо, и особенно Даиро.
Они прошли по дорожке до заполненного водой широкого рва. У крошечной пристани их ждала лодка с мягкими сиденьями и двумя молчаливыми гребцами на корме. Юноша помог забраться сестре и Сайо, сам сел лицом к ним и махнул рукой. Лодка неторопливо поплыла по стоячей воде мимо заросших невысоким камышом берегов. Несколько человек по шею в воде орудовали длинными серпами.
— Что они делают? — спросила гостья.
— Ров надо очищать, — любезно пояснил барон. — Иначе он зарастет травой. А ведь это не только канал для прогулок, но и оборонительное сооружение.
— Ваш замок поражает не только красотой и благоустройством, но и образцовым содержанием, — польстила хозяевам девушка.
— Так и должно быть, — улыбнулся юноша. — Это наш дом.
— А ты знаешь, Сайо — ли не только хорошо знает поэзию, но и сама пишет стихи, — сменила тему разговора сестра.
Брат встрепенулся:
— Это правда?
— Да. Я участвовала в поэтическом конкурсе…
— И даже завоевала приз! — прервала ее баронесса, заставив ужасно смутиться.
— Тогда ты должна почитать нам свои стихи! — решительно сказал Татсо. — Иначе это будет просто нелюбезно.
Сайо отвела взгляд от его прекрасного лица и тихо продекламировала:
— За рекой заря восходит —
Там светает понемногу,
Там деревья и кустарник
Разрослись в дремучий лес.
Мы пришли, полюбовались,
Но уже пора в дорогу,
Горный пик на горизонте
В дымке облачной исчез.
Мы пришли, полюбовались
И уходим ранним утром.
Вас я, друг мой, не увижу —
Широка речная гладь.
Но надеюсь, что рассказы
О правленье вашем мудром
Всю далекую дорогу
Будут нас сопровождать.
— Великолепно! — вскричала Сендзо. — Ты настоящая поэтесса, Сайо — ли!
— Это просто забава для души, — краснея до кончиков волос, ответила девушка.
— Это не забава, — тихо возразил ей Даиро. — Это очень хорошие стихи. Может быть, ты еще порадуешь нас своим творчеством.
— Нет, — нашла в себе силы отказаться Сайо. — Я всего лишь молодая девушка, и как бы мне не зазнаться от ваших похвал.
— Но почему… — попытался было возразить барон. Но сестра остановила его порыв.
— Оставь нашу гостью в покое. Видишь, мы почти приплыли.
За интересным разговором они не заметили, как обогнули замок. Вновь показалась крошечная пристань, где их терпеливо дожидался слуга.
— Что тебе нужно? — нахмурился Даиро.
— Мой господин Татсо — сей, твоя уважаемая матушка напоминает, что приближается время обеда.
— Иди, передай, что я не забыл.
— А после обеда ты должна посмотреть мои картины! — решительно заявила баронесса.
За обедом Сайо поблагодарила хозяев за гостеприимство, а барона за возвращенное ожерелье. Она искренне и бесхитростно восхищалась Татсо — маро, вызвав довольную улыбку на сухих губах хозяина замка. В свою очередь он рассказал, что отправил гонца на лучшем скакуне, и завтра уже ждет ответа из Канаго — сегу. При этом барон еще раз повторил предложение отправить Сайо вместе с отрядом младшего сына. Однако девушка решила ничего не предпринимать до получения письма от господ Айоро. Ей все больше и больше нравилась семья Татсо, но не стоило забывать о новом опекуне. Неизвестно еще, как отнесется Айоро — ли к такой самостоятельности. Видимо, барон это понял. Разговор в свои руки взяла его супруга, и дальше за столом говорили лишь о поэзии и о… погоде.
— Это слабость моей матушки, — смеясь, рассказывал Даиро. — Она считает, что все ее болезни так или иначе связаны с погодой.
— Может быть, она и права, — ответила Сайо, когда они шли в комнаты Сендзо. Молодой барон слегка поддержал ее за локоть на ступеньках крутой лестницы, и девушка не смогла скрыть счастливой улыбки. «Молодой, красивый, знатный! Ой, Сайо, не потеряй головы», — вдруг, словно наяву, услышала она голос преподобного Кимцзы, и страшно смутившись, аккуратно высвободила руку из заботливых пальцев.
Младшая дочь барона рисовала на бумаге и шелке. Гостья сразу отметила самобытную манеру письма. На картинах Сендзо вышагивали голенастые журавли, в зарослях камыша прятались тигры, медведь, стоя на задних лапах, обдирал когтями кору.
— Люблю рисовать зверей, — ответила на невысказанный вопрос девушка. — В них больше человеческого, чем в некоторых людях.
— Ты не только художница, но и философ, — засмеялся брат. — Не боишься, что твой ум распугает всех женихов.
— Умные не испугаются, а муж дурак мне не нужен! — парировала сестра.
Сайо подошла к следующей картине, где на нагретых камнях нежилась сине-зеленая змея, положив голову на свернутое в кольца тело.
«Спящая смерть», — прочитала она каллиграфическую подпись в углу рисунка и вдруг спросила:
— А где мой слуга?
Брат с сестрой переглянулись.
— Где-нибудь работает. Зачем он тебе? — в один голос проговорили они.
— Я учу его грамоте, — пояснила девушка.
— Слугу? — удивилась баронесса.
— В Канаго — сегу мне будет нужен грамотный слуга, — пояснила Сайо.
— У меня есть, — сказал Даиро. — Если хочешь, я подарю тебе. А у Сендзо имеется даже грамотная служанка.
— Да, — подтвердила сестра, и повернувшись, крикнула. — Эй, кто там!
В дверях мастерской появилась служанка.
— Найди мне Тому.
— Слушаюсь, госпожа.