Амалия осторожно выбралась из-под ели, всем своим видом создавая впечатление немощной, хлипкой старушенции, не представляющей никакой опасности.
Викантиец безжалостно ткнул «старуху» кулаком в спину, подгоняя вперед, и радостно засмеялся:
– Жаль, что ты такая старая и противная! Я давно без бабы, засохну скоро! Хотя, может, и такая сойдет… – Он раздумчиво осмотрел ковыляющую старуху и мотнул головой. Нет бабы – и это не баба. Грязная, засаленная – еще заразу какую-нибудь подхватишь. Она небось забыла, когда мылась последний раз.
– Ну что, кроме старухи есть кто-нибудь? – крикнул высокий мужчина, одетый в плотную зеленую куртку с многочисленными золотыми украшениями на ней, явно командир. Викантийцы всегда имели слабость к дорогим побрякушкам, поэтому Амалию не удивило обилие цепочек и медальонов на мужчине.
– Только эта нищенка, больше никого, – подтолкнул Амалию татуированный боец. – Мы все осмотрели.
– Нищенка, говоришь?.. – протянул командир, внимательно вглядываясь в испачканное лицо девушки под грязным платком. – Ну-ка, сними с нее платок!
Солдат дернул платок, тот слетел с головы Амалии, открыв коротко стриженные волосы, не имеющие ничего общего с всклокоченными, засаленными патлами нищей старухи. Волосы были черные как вороново крыло и, чисто вымытые, блестели в неярком осеннем солнце.
– Вот какая у нас старуха, – насмешливо сказал командир. – Сомкните ряды, чтобы не удрала, и тащите сюда веревку. Сейчас привяжем ее к лошади, и в город. Пусть Шамасс с ней занимается.
– А может, позабавимся немного, командир? – с надеждой спросил татуированный боец, жадно пожирая глазами чумазое лицо Амалии – даже грязь не могла скрыть ее молодости и красоты. – Я без бабы уже неделю, от нее-то не убудет! Я готов быть вторым – после тебя! Ну разреши!
– Хм… почему бы и нет. Только без увечий! Нам ее надо доставить в целости и сохранности…
Солдаты весело засмеялись, предвкушая развлечение. Амалия видела, как один из них облизнул губы, а из уголка его рта потянулась тонкая нить слюны.
Их было человек двадцать. В общем-то ерунда – какие-то двадцать человек… если бы не амулеты. Они были, конечно, не у всех – дорогая вещица, но у командира точно. И у его подручных. Впрочем, на ней тоже был амулет, и не один, и еще покруче их амулетов – Влад сделал ей мощные амулеты из черных алмазов, содержащие огромные запасы Силы и замкнутые на ее регенерацию. Любая рана, нанесенная Амалии, затягивалась в считаные минуты, если, конечно, голова не была отсечена, а тело не изрублено на части.
Один из солдат принес веревки, потянулся к пленнице, и тут она сделала молниеносное движение – из клюки появился серебристый клинок. Это был один из тех клинков, что Влад делал для элитных воинов спецназа и своих приближенных. С острием толщиной в молекулу, невероятно прочный, он перерубал любые вражеские клинки и неизменно оставался острым.
Секущее движение – голова, моргая глазами, полетела под ноги коням. Еще удар – рука татуированного бойца отвалилась, обнажив белые кости плеча. Тело еще не поняло, что умерло, и чернокожий воин с удивлением посмотрел на отвалившуюся конечность – до мозга еще не дошли сигналы боли.
Время как будто замедлило свой бег. Старуха, превратившаяся в прекрасную девушку, внезапно стала смертью, настигавшей каждого, до кого могла дотянуться своим клинком. Амалия вертелась юлой, не обращая внимания на сыпавшиеся на нее удары, и, как косарь в поле, косила ряды противника своим великолепным клинком.
Через минуту на ногах остались только пятеро – командир и его подручные, защищенные амулетами. Они медленно отступали к лошадям, явно намереваясь сбежать. Против Амалии можно было действовать только с несколькими магами и сетью – продемонстрированное ею не оставляло сомнений в том, что результат схватки солдат с демоницей будет однозначным.
– Давай договоримся, – хрипло сказал командир отряда, внимательно следя за мягко крадущейся к ним Амалии. – Мы сейчас уходим, тебя не трогаем, и забыли о встрече. Это всего лишь служба, ничего более.
– А то, что вы хотели меня изнасиловать, тоже служба? – насмешливо спросила Амалия, делая еще два осторожных шага к врагам, отступавшим с мечами на изготовку.
– Ну это же война! Каждая баба на ней – добыча, – примирительно ответил командир. – Кто же знал, что ты бешеная! Можно узнать твое имя?
– Можно. Вам все равно умирать – почему бы и нет? Я Амалия.
– Амалия?! – Мужчина побледнел. – Знаю. Отпусти нас, Амалия! Клянусь, никому о тебе не скажем!
– Поздно.
Она прыгнула, сделав немыслимый кульбит, и оказалась в центре группы оставшихся в живых солдат.
Первым упал тот, что стоял справа от предводителя, – Амалия молниеносно отогнула ему голову и чиркнула лезвием меча по шее – амулеты защищали только от быстрых ударов, от прикосновений не защищали никак, иначе человек с амулетом не мог бы ничего коснуться. Второй умер со свернутой шеей, третий получил меч между ребер, Амалия проткнула его медленным движением, как будто вдевала нитку в иголку.
Сама она тоже получила пару ранений: меч пробил ей бок, выйдя сзади наискосок и не задев внутренних органов, да кинжалом взрезали плечо – солдаты тоже знали о свойствах амулетов, а трусов у викантийцев не держали. Последним пал предводитель – Амалия вспорола ему живот, глядя в затухающие глаза врага. После секса вторым наслаждением для нее всегда было убийство. А может быть, и первым – секс на втором. Даже установки Влада не смогли изменить ее кровожадную натуру. Впрочем, он и не особо старался – его устраивало иметь у себя за спиной такое опасное, безжалостное и сильное, как пантера, существо. Притом абсолютно преданное хозяину.
С последними смертными судорогами врага Амалия испытала сексуальную разрядку и задергалась в сладострастных спазмах, бессильно опустившись на усыпанную опавшими иголками землю. Ей было хорошо…
Система регенерации в считаные минуты залечила ее раны.
Через полчаса неприметная тихая старушка в драной пуховой шали, повязанной на груди крест-накрест, постукивая клюкой, подошла к воротам столицы. Дежурный солдат на контрольном пункте принял у нее из грязных рук медяк и, брезгливо кинув его в сумку с монетами, кивнул: «Проходи!» Старушка в бесформенных войлочных опорках засеменила за ворота крепости.
Влад сидел откинувшись на мягком кожаном сиденье кареты и сквозь полудрему слушал болтовню баронессы – она несла какую-то чушь о своих родственниках, о том, какие балы они устраивают, как они заботятся о своих крестьянах, дающих хороший приплод и размножающихся, как крысы.
Компания барона и баронессы Некайло совсем не вызывала у него радости, и сидел он тут только потому, что был вынужден соответствовать роли брата барона – в этом качестве его собирались представить графу Раганору.
Влад, который назвался Олегом и принял облик киноактера Олега Видова, проник в замок барона Некайло под видом бродячего артиста, метателя ножей, и захватил разум барона и его жены, полностью подчинив их своей власти. Барон и граф, к которому они сейчас ехали, как и герцог Ламунский, заключили с ящеролюдьми соглашение, обязавшись поставлять им продовольствие и необходимые товары в обмен на металлы и, самое главное, золото и драгоценные камни. Кроме того, ящеролюди обязались не трогать людей и скот на территории баронства и графства. Влад долго общался с бароном и баронессой, потом долго обдумывал, как ему наладить систему отношений с бароном Некайло, и наконец решил: все останется как есть, за исключением того, что теперь барон, прежде чем сделать какие-то шаги в политике или военных действиях, будет советоваться с Владом. Также был подготовлен специальный документ, в котором барон признавался вассалом Влада. По этому договору десять процентов валового дохода отправлялось в замок Савалова, а неофициально, по указанию Влада, половина всего дохода, до тех пор пока в этом не исчезнет необходимость.
Потянулись телеги с металлом, продуктами, тканями и повозки с золотом и драгоценными камнями, охраняемые отрядами тяжеловооруженных бойцов. Все это оседало в подвалах замка Савалова и шло на постройку города вокруг замка, набор новобранцев и перевооружение армии. Нужно было заново отлить пушки, подготовиться к борьбе с захватчиками. У Влада были и другие мысли по этому поводу: если все удачно получится, войны вообще можно избежать, но, как сказано одним из земных политиков, хочешь мира – готовься к войне. Однако вначале нужно было захватить графа Раганора.
Задача была не из легких – еще при жизни герцога Ламунского Раганор, как и барон Некайло, окружил себя охраной из анонимных стрелков и, с тех пор, как Ламунского казнили захватчики страны, безвылазно сидел в своем замке, не принимая никого, даже своих прежних соратников.
Барон по настоянию Влада несколько раз отправлял графу письма с нарочным, требуя немедленной встречи для обсуждения дальнейших совместных действий и намекая, что располагает какими-то важными сведениями, совершенно необходимыми для графа. Сведения и правда были – например о том, что пора бы графу перестать дурить и стать вассалом Влада, – но об этом барон прозорливо помалкивал.
Влад выяснил, что граф живет один, ему около пятидесяти лет. Детей у него нет – есть только дальние родственники, двоюродные и троюродные братья, которые спят и видят, как граф откинет свои золоченые копыта и отправится в мир иной, оставив им громадное – второе по значимости после Ламунского – состояние. Граф не желал оказывать им такой любезности и заперся у себя в замке, выпивая и пропуская через свою постель всех мало-мальски симпатичных служанок.
Кстати сказать, во избежание покушений служанки тоже не выпускались из стен замка. Фактически граф жил как на космическом корабле или в тюрьме – доступа к нему не было, и он, если бы не знал так хорошо Некайло и его супругу, вряд ли согласился бы их принять.
Принять их он согласился скорее всего не потому, что они придерживались одних и тех же политических взглядов, и не потому, что Некайло был его соратником в гражданской войне, когда Ламунский пытался захватить трон империи Истрия. Все гораздо проще и банальнее – граф Раганор и барон Некайло приятельствовали с давних пор, с того времени, когда они еще бывали при дворе. Граф прекрасно знал о том, насколько распутны оба – барон и баронесса, и частенько они развлекались втроем.
Это все Влад прочел в мозгу у барона и баронессы, когда занимался их зомбированием, а позже они сами подтвердили этот факт во время многочасовых бесед с магом, когда тот выуживал у них информацию. Фактически графу Раганору было скучно и тоскливо взаперти, и он решил разнообразить свою половую жизнь, приняв в холостяцкую постель двух родовитых извращенцев.
Влада ситуация устраивала вполне, через этих двух людей он собирался подобраться к графу. Ему было необходимо подобраться так близко, чтобы он мог погрузить графа в транс, – то есть на расстояние вытянутой руки.
Ехать до замка графа нужно было четыре дня, и маг чувствовал, что эти четыре дня превратятся в пытку, – он не мог выносить болтовню баронессы более часа подряд. Хуже всего было то, что она не оставляла попыток его соблазнить – как бы невзначай трогала за колено, подсаживалась к нему, прижимаясь бедром, доставала с полки наверху какой-нибудь надушенный платочек, касаясь при этом щеки Влада упругим бюстом.