– С завтрашнего дня к тебе в подчинение поступит новый боец, будешь его гонять в хвост и гриву. Понятно?
Поняв по остеклевшим глазам кухарки, что она андестенд, я отправился в деревню. Подойдя к ней, я увидел творящийся ажиотаж, мужики уже собрались возле дома старосты и оживлённо переговаривались между собой. Завидев меня, все затихли, причём создалось такое впечатление, что замолчали даже собаки и мухи.
Навстречу мне буквально вылетел староста и, постоянно кланяясь, проводил до крыльца. Встав на него я осмотрел присутствующих: взгляды были разные – заинтересованные, напуганные, дерзкие – в общем, всякие.
– В общем, так, мужики, – начал я, собравшись, показать перед ними слабость или нерешительность было нельзя. – Поскольку барщину я на своих полях отменил, то теперь поля простаивают, так?
Мужики напряглись и из толпы кто-то ответил:
– Так, хозяин.
– Ну так вот, сдаю всю свою землю в аренду тому, кто отдаст мне с неё треть урожая.
Это заявление прогремело громом среди ясного неба. Мужики принялись переглядываться и переспрашивать друг друга, правильно ли они поняли мои слова. Из книг барона я знал, что все мои земли в десять раз больше общей площади всех остальных земельных участков деревни. Поскольку барщину все отбывали как придется, то хорошо обрабатывалась в лучшем случае одна десятая часть всей земли, почему и доходы от зерна были такими низкими.
Из толпы выдвинулся один, с дерзкими и внимательными глазами.
– Значиться, хозяин, землю раздаёшь? – задал он вопрос, внимательно следя за моим лицом.
– Сдаю в аренду во временное пользование, на неопределённый срок, – поправил я его.
– Но даёшь пользоваться любому, значить? – уточнил мужик.
– Тому, кто в конце сезона отдаст мне с них одну треть урожая, – снова уточнил я.
– Получается, ты даёшь мне, допустим, землю, я работаю ведь год и отдаю тебе с неё всего одну треть? Остальное всё себе забираю? – недоверчиво уточнил мужик.
– Точно, – кивнул я, удивляясь продвинутости крестьянской мысли.
– Не серчай за вопрос хозяин, а тебе с этого какой резон? – задал вопрос мужик. – Ты ведь столько земли отдаёшь всего за треть урожая.
– Ну, скажем, так, – едва не заржав, сказал я ему серьёзно, – хочу, чтобы деревня моя богатела и процветала.
Мужик посмотрел на меня, потом на старосту и, махнув рукой, сказал:
– А, была не была! А что, я землю сам выбрать могу?
– Разумеется, – сказал я скучающим тоном, – кто, первый согласится, тот первый лучшую землю себе и выбрать сможет.
От моего заявления у мужиков отпали челюсти.
– Тогда беру десять десятин, – быстро произнёс первый мужик.
Подхватывая его голос со всех сторон стали раздаваться крики:
– Я десять беру, я восемь, я семь.
Я понял, что нужно применять административные меры, пока ошалевшие от такого нахлынувшего «счастья» мужики не передрались.
– Так, выстроились все в порядке очереди, – перебил я голосом нарождающийся гвалт, – начиная с того, кто первым вызвался.
Мужики выстроились в цепочку. Конечно, не обошлось без кулаков, но мой скучающий намёк на виселицу всех образумил и очередь, наконец, выстроилась. Подозвав старосту, я приказал принести пергамент и записать, кто и сколько берёт земли в аренду.
Когда всё подсчитали, то оказалось, что у меня осталось ещё десять свободных десятин. Когда я озвучил эту цифру, ко мне обратился тот первый мужик.
– Если дозволите и эти десятины самому выбирать, заберу себе всё.
Я, понятное дело, дозволил. Когда мужики, взволнованно обсуждая произошедшее, разошлись, я посмотрел на старосту, который, держа в руках листок бумаги, вчитывался в строки и явственно тряся.
– Что такое? – спросил я его.
– Я писал, а себя вписать забыл, – заикаясь ответил он.
«Блин, – задумался я».
– Значит, так, – ответил я, подумав, – ты и твоя семья назначаетесь садовниками, ответственными за мой фруктовый сад. За его содержание, благополучный рост и сбор урожая будете получать месячное довольствие в размере полтора сестерция в день. Не нужно тебе говорить, что будет, если мой сад завянет?
Староста, услышав о гигантской сумме жалованья, пропустил мои слова о наказании мимо ушей.
– Господин, да за такие деньги я за каждой веточкой сам ухаживать буду, – прохрипел он.
Вначале я хотел нанять для сада работников, но теперь, раз уж так вышло с землей, решил отдать сад в руки старосты. Тот уже пребывал в прострации, подсчитывая в уме будущие астрономические доходы своей семьи.
– Вот зарплата за следующий месяц, – произнёс я, протягивая ему деньги.
Староста посмотрел на них, словно впервые видя такую сумму. «Хотя, может быть так и есть», – пришла мне в голову мысль. Я отдал деньги и сказал:
– Думаю, между нами не осталось недопонимания?
Староста посмотрел на деньги, лежащие у него на ладони и, по-видимому откровенно, ответил:
– Никакого, господин.
Я кивнул и пошёл домой. Теперь это место действительно стало для меня домом. В замке уже вовсю носился белобрысый паренёк, таскающий под присмотром Марты разные вещи, которая, судя по внешнему виду, была рада прибавлению рабочих рук в замке.
Кабинет мой был отдраен практически до блеска, и кровать сверкала, правда, давно не девственной чистотой. «Что ж, теперь остаётся утеплить тут всё и заготовить дрова на зиму», – вздохнул я.
Перед сном я подумал, что практически полностью выполнил пункты 1 и 2 своего плана. Следовало переходить к пункту три.
По первым двум оставалось ждать результатов, большего я сделать не мог. Старосте такую высокую зарплату я положил, преследуя несколько целей. Во-первых, староста за такие деньги становился хотя бы видимо мне предан, а во-вторых, односельчане могли продавать старосте продукты, произведённые у себя на подворьях и полях, частично получая от него деньги на выплату оброка. Такая многоходовая комбинация пришла мне в голову совершенно случайно, и то только потому, что староста забыл вписать своё имя в список арендаторов земли.
Утро началось с приятного – меня, наконец, посетил закупщик фруктов. Приехав по обыкновению в деревню, он получил от старосты от ворот поворот и далёкий посыл к новому господину, который приказал без его разрешения фрукты не продавать.
Когда Шаст – тот парень, что прислал мне староста – доложил, что меня дожидается торговец, я, не спеша, приказал подавать мне умываться и завтрак. Когда я с этим покончил, прошёл без малого час. Всё это время скупщик ждал меня на улице, так как к себе его пускать я запретил.
Когда я спустился вниз, к стоящему под жаркими лучами солнца торговцу, то с удовольствием отметил, что тот зол и взбешён. Как раз то, что мне было нужно для разговора.
– Что вы хотели, любезный? – тоном какого-то барина из русского фильма поинтересовался я у покупателя, которым оказался среднего роста мужик, одетый во вполне приличное, по местным меркам, платье.
Торговец, едва сдерживая злость, прошипел:
– Хотел узнать, почему вы приказали больше не продавать мне фрукты.
– А, ну это очень просто, – ответил я поскучневшим тоном, – меня не устраивает отпускная цена продукта.
– Но вашего покойного батюшку она устраивала, – снова прошипел он.
– А меня нет, – спокойно ответил я, и зевнув, спросил. – У вас всё?
Торговец хотел что-то сказать, но под моим спокойным взглядом вспомнил всё- таки, что разговаривает не с сопливым мальчишкой, а с сопливым дворянином.
– И какая же цена устроит господина? – поинтересовался он чрезвычайно вежливо.
Поскольку я, благодаря быстроногому Шасту, посланному на разведку во все ближайшие таверны и деревни, знал примерные цены на фрукты, то ответил, значительно завысив среднюю цену:
– За прежний объём одной поставки – девять кесариев.
Торговец от возмущения даже не смог сначала ответить. Взяв себя в руки он сказал:
– Да что вы, господин, им же красная цена три кесария. За требуемые деньги вы никому ничего не продадите.
– Ну, значит фрукты сгниют в земле, – опять зевнул я, показывая всем своим видом, что разговор мне надоел.
Торговец видя, что я сейчас уйду, сменил тактику. Всё же при наличии налаженной сети сбыта он не мог потерять основного поставщика свежих фруктов на столы местной аристократии.
Как я и предполагал, я ему оказался нужнее, чем он мне. Всё-таки Шаст не зря получает свои деньги, смог разузнать, что таких садов, как у меня, нет ни у кого в округе, так, по мелочи всё.
– Предлагаю четыре кесария, – начал торговаться закупщик. Я внутренне засмеялся, начался торг, который был мне хорошо известен из игр и книг.
– Девять.
– Четыре.
– Десять.
– Четыре.
– Одиннадцать кесариев, – специально проговаривал я повышение цены одним тоном.
Внезапно торговец понял, что цена поднята уже на два золотых.
– Но, господин ведь только что было девять?
– Нет, только что было десять, – поправил я его, – девять было две минуты назад пока мне ещё не надоело тут стоять.
Торговец задумался и назвал нормальную цену.
– Пять кесариев.
– Двенадцать.
Торговец взмолился Единому Богу, призывая его образумить меня.
Я истово помолился вслед за ним и, очертив рукой круг, отгоняющий злых духов продолжил: – Семь, но только в память о своём батюшке.
Торговец чуть не плакал. К его сожалению, а к моей радости, другого крупного поставщика у него не было, и решись он разорвать отношения, то потерпел бы убытки, а то и закрытие торговли.
«Всё-таки действительно, информация великая сила», – подумал я глядя как пыхтит и считает свои обороты торговец.
– Шесть, – протянул он.
Я сделал задумчивый взгляд и замолчал. Торговец почти с мольбой ждал моего решения. Я размышлял, согласиться на шесть золотых, что было всё же выше средней цены на фрукты, или наказать его за то, что он всё это время наживался на бароне, и запросить семь. Победило моё хорошее воспитание, спасибо, мама и папа.
– Ладно, пусть будет шесть, – нехотя ответил я, – пройдёмте в кабинет и составим договор в двух экземплярах.
У торговца отвалилась челюсть.
– Какой договор?
– Ну что вы, уважаемый, первый день в деле? – удивился я. – Напишем договор, что уважаемый торговец такой-то покупает, а уважаемый барон такой-то продаёт то-то, столько-то и по такой-то цене. Ответственность сторон при одностороннем расторжении договора, ну и дата, подпись, печать.
От моих познаний в ведении бизнеса у торговца пропало всякое желание спорить, поэтому, поднявшись ко мне, мы быстро написали и согласовали контракт. Отпустив торговца, я сделал с договора копию и отправил её с Шастом в деревню, отдать старосте, чтобы тот знал отпускную цену товара.
Закончив таким образом дела, я стал собираться для похода к ближайшей таверне, чтобы поговорить с хозяином. Я хотел поручить ему, за соответствующую плату, разумеется, оповестить всех его коллег о поиске наёмника, отвечающего моим требованиям и согласного с условиями найма.
Нормальные лошади стоили тут невероятно дорого, наши были украдены при нападении на барона, а появиться в таверне верхом на крестьянском тяжеловозе было бы просто смешно, поэтому я пошёл пешком, надеясь, что со мной не приключится то же самое, что и с бароном.
Когда я дошёл до таверны, то с большим удовольствием отметил, что по бумагам барона и меткам местности, половина её расположилась на моей земле. Вторая половина, правда, находилась на территории, принадлежащей только королю, поскольку выходила на королевскую дорогу, ведущую в соседнее королевство Тарон.