Маркул был в своем праве и мог даже приказать убить навязанного попутчика, но он даже проявил своеобразную доброту. А то, что мне могли достаться только объедки, особой роли не играло - для кого-то это может и "объедки", а вот я так вкусно и так много ел первый раз за последние несколько месяцев. И спал в тепле, у костра, между прочим. Я прямо чувствовал блаженное тепло, текущее по телу. Если и остальное путешествие будет таким же, то я обязательно скажу Меркулу "спасибо".
Следующие три дня ничем не отличались от первого. Ноющие мышцы и одинокая дорога. Единственное, что к ночной стоянке я с каждым разом приходил чуть раньше.
Но обрадовался я слишком рано. На пятый день даже просто стоять оказалось проблемой. Весь небогатый запас силенок я израсходовал в первые дни, и теперь оставалось только смотреть, как мужики из обоза споро собираются, завтракают и уходят по дороге. Единственная радость, что на этот раз мне отложили почти нормальную порцию каши. Поев, я долго лежал, решая простенькую задачу - сдохнуть прямо здесь или всё-таки побарахтаться ещё немного? То, что обоз Меркула я больше догнать не смогу - это однозначно. Кормить меня вряд ли кто будет, идти неизвестно сколько, так что дополнительным вариантом было только умереть от голода. Охотиться в лесу? Смешно. Я даже ходить теперь смогу только с палкой, и то еле-еле. Подножный корм? Какие-нибудь лягушки, червяки? Можно попробовать, но я просто побоюсь отойти от дороги, а рядом с ней вряд ли что смогу найти. Так что остается? Сдаться и сдохнуть? Я несколько раз повторил про себя этот вариант, но внутри всё взбунтовалось - пока могу шевельнуть хоть пальцем - надо бороться.
С трудом встав, подобрал палку в качестве посоха и потихонечку поковылял по дороге. Простейший расчет говорил - с такой скоростью я доберусь до обеденной стоянки в лучшем случае ночью. Тоже не самый плохой вариант - хоть один раз в сутки я поем. Можно и поголодать, только неизвестно, насколько хватит моих сил, и под каким кустом я упаду и уже не смогу подняться. В идеале, сейчас бы надо лечь и не шевелиться, пока не наберусь сил, но кто мне это позволит? В деревне меня подобрали скорее из любопытства - посмотреть, сколько я протяну, но как только поняли, что жить я буду, так сразу постарались поскорее избавиться. Если кто меня и приютит, то только из корыстного интереса. А какой может быть интерес в больном и убогом?!
В этом я уже успел убедиться, когда мимо меня проезжали редкие путники и подводы. Дорога была не очень оживленной, и больше походила на "магистраль", от которой шли своротки к редким деревням. Две-три подводы, которые встречались мне за день, были самые что ни на есть "крестьянские". Обычно один-два человека, в телеге насколько мешков с барахлом. Хоть мужики, хоть бабы смотрят настороженно, без всякой жалости. Может кто и подаст милостыню (если очень попросить), но на телегу, к своему барахлу, никто не пустит.
В этот день на дороге телега повстречалась уже после полудня, когда я сидел на обочине, пытаясь собраться с силами. Двое мужиков, сидевших в телеге, только покосились на меня, и проехали мимо, не сказав ни слова. На мгновение даже стало обидно - могли ведь заподозрить в чем-то плохом, отвести в деревню, посадить под замок, устроить допрос. Может даже и накормили бы. А так - полная свобода... подыхать где хочешь и как хочешь...
Ближе к вечеру я всё-таки догнал эту телегу, но встреча была совсем не радостной.
Шел я как в тумане, и саму телегу заметил, лишь когда до неё оставалось метров тридцать. Сначала было удивился, почему она стоит. Потом сообразил, что вокруг неё почему-то много народа, и лишь заметив валяющиеся тела и лужу крови, понял, что влип. Мужики, что стояли вокруг, ну никак не походили на "приличных" - одеты просто, как и большинство местных, но лица, взгляды... Что-то неуловимое, что всегда выдает человека, получающего удовольствие от чужой боли и крови. Озлобленность, готовая обрушиться на любого, кто подвернётся под руку. Похоже, местный грабители. С крестьянами они уже "разобрались" и теперь потрошили мешки, а вот мое появление здесь было совсем не ко времени. Лишние свидетели никому не нужны, и то, что я был всего лишь больным и убогим прохожим, роли не играло. Бежать, броситься в лес? Я даже шел с трудом. Только и оставалось, что ещё больше сгорбиться, еще медленнее передвигать ноги, и, ни на кого не глядя, постараться пройти мимо.
При моем появлении бандиты замолчали и внимательно оценивали каждое мое движение. Я уже почти прошел, но тут один из грабителей наигранно удивился:
-Эй, убогий, ты куда это так разбежался? Тут, понимаешь, народ стоит, а ты ни "здрасьте", ни "до свидания"?
Стараясь не поднимать головы, я оперся на палку и повернулся в его сторону.
-Простите, люди добрые, калечный я. Сил уже нет, вижу всё как в тумане. Не будет ли у вас немного хлебушка больному на пропитание?
На мгновение мне показалось, что бандиты засомневались, что со мной делать, но один достаточно громко произнес:
-Зачем на тебя хлеб тратить, если ты всё равно сейчас сдохнешь? Но милостыню я тебе подам - можешь поблагодарить своих богов, даровавших тебе быструю смерть.
Остальные заулыбались, что за них решили эту маленькую проблему, а я... а я только сильнее ссутулился от навалившейся дикой усталости. Вот и всё. Всё бессмысленно. Сейчас я даже ударить не смогу просто потому, что у меня на это нет сил. И умереть мне придётся неизвестно где, неизвестно в каком времени. И даже злости нет, потому что винить некого... Не я первый, и далеко не последний, кто нашел свою смерть в глухом лесу.
Я был почти спокоен, но когда ко мне двинулся один из бандитов, показушно медленно доставая саблю, мне почему-то стало обидно. И мужик не очень уж здоровый, и сабля у него дерьмовая, и держал он её неумело, и...
-Жаль, суки, что не встретились мы раньше! Я бы всю вашу банду вырезал за мгновение, и даже не вспотел! - неожиданно вырвалось у меня.
Мужик даже остановился от удивления, но не взъярился, не бросился на меня, чтобы порубить на кусочки, а даже как будто обрадовался.
-Эт чо же такое творится на белом свете, братушки?! Всякая шваль начала как благородные разговаривать? Или нам и в самом деле блахородный в руки попался? С чего бы такое щастье подвалило? Уж сколько я от них натерпелся! Не, голову срубить - это для такого слишком легкая смерть, мы для тебя, родимый, что-нибудь поинтереснее придумаем. Ты какую смерть выберешь - на костре, в болоте с переломанными костями, али ещё о чём давно мечтал? Или, может, как вы с нами поступаете - кнутом до костей мясо ободрать?
По его знаку двое схватили меня за руки, ещё один небрежным движением разодрал рубаху на спине. Расправляя кнут, отступил на несколько шагов, но бить почему-то не стал.
-Слышь, Давлат, - услышал я за спиной - а может не стоит его кнутом? У него и так там живого места нет. Вишь, вся кожа как после ожога. Он или ничего не почувствует или помрет после нескольких ударов. Никакого интереса.
Главный подошел и стал рассматривать мою спину. Через некоторое время сплюнул.
-Спина как спина - для кнута в самый раз. Там ещё какая-то полудохлая ящерица нарисована, вот по ней и бей, пусть вместе с хозяином попрыгают!
Бандиты захохотали, раздался свист кнута, но первый удар я почти не почувствовал - я был оглушен смыслом услышанной фразы. На моейспине мог быть только одинрисунок - Золотой Дракон! Пусть сейчас мы не в лучшей форме, больные, измученные, ослабевшие, но мы - не дохлые ! Боль ударов, оскорбленная гордость, ярость унижения помогли мне собрать остатки сил и выпрямиться. Тело вдруг само вспомнило ощущения тела дракона, его движения, которые я в свое время сумел ощутить в королевской темнице. Мои руки стали только видимой частью огромных лап. Я всего лишь повел плечами, но державшие меня бандиты отлетели в стороны. На меня бросились со всех сторон, кто-то даже замахнулся ножом, но теперь это не имело никакого значения. Какое же это наслаждение - ощущать огромное сильное тело, снова стать воином! Резкий поворот, небрежный удар рукой, и люди отлетают, обливаясь кровь. Невидимый хвост и невидимые шипы просто давят, рвут людей на части.
Я всего лишь несколько раз повернулся, несколько раз ударил, но этого оказалось более чем достаточно. Никто из бандитов убежать не успел - они просто не поняли что происходит, и теперь вокруг меня валялись с десяток переломанных, изуродованных тел.
Возбуждение быстро спадало, и я тяжело опустился на землю. Вот и повоевали. Невыносимо тянуло лечь, но я из непонятной гордости ткнул руками перед собой, чтобы не упасть, и увидел на земле отпечатки двух огромных когтистых лап. А в середине этих отпечатков - свои собственные худые ладони. А я, оказывается, могу быть весьма крут, по-мальчишески удивился я. И ткнулся носом в эти самые красивые отпечатки.
У озера
Очнулся я только утром. Долго лежал, пытаясь понять где я и почему лежу, уткнувшись носом в землю. Тело затекло от неудобной позы, и я, постанывая от слабости, с трудом сел. Долго таращился на валяющиеся вокруг тела. Теперь, когда я снова стал слабым и больным, окружающее воспринималось совершенно по-другому. С крестьянами всё было понятно - этих просто зарубили, а вот бандиты... Полное впечатление, что здесь бесновался огромный хищник - некоторые тела буквально разорваны страшными ударами, некоторые словно раздавлены. Я сам был тому причиной, но увидеть такое на "трезвую" голову было страшно даже мне. И если меня, единственного живого, застанут здесь, то вопросов будет слишком много. Надо уходить, и как можно быстрее.
Постанывая от слабости, встал на карачки, потом и в полный рост. Двинулся по дороге и тут же вернулся - раз уж люди мертвы, то вещи им не нужны. А в моём положении каждая монетка, каждый сухарь может стать границей между жизнью и смертью.
На бандитах сильно разжиться не получилось - судя по всему, банда была плохонькой, и "профессионалами" были всего трое, имевших сабли. Остальные - самые обычные крестьяне, вооруженные топорами и ножами. Одежда самая простая, да и та теперь была изорвана и в крови. Из денег набралось всего пара десятков медных монет. Да и странно было бы, в моем понимании, отправляться на грабеж, имея полные карманы золота. Сабли паршивые, да и зачем они мне, если я сейчас даже замахнуться не смогу?
Так что с уничтоженной банды я поимел только относительно целый и чистый комплект одежды, почти новые сапоги, горсть мелочи да кривой нож. Гораздо больше я взял с крестьянской телеги - небольшой окорок, краюху хлеба, котелок, кусок кремня с кресалом и заплечный мешок с несколькими мешочками с крупами. Вот продукты были для меня несравнимо важнее, чем даже мешки с золотом (будь они здесь).
Постоял немного, оглядывая побоище, и неторопливо отправился по дороге. Из мыслей только одна - нужно срочно где-то затаиться и отлежаться, иначе я просто умру от упадка сил. Сейчас со мной справится даже сопливый мальчишка, а уж от встречи со взрослыми мужиками я вообще не ждал ничего хорошего.
Отойдя на пару километров, краем глаз заметил в лесу слева небольшой просвет. Ничем не примечательный, но узкая полоска травы имела чуть другой цвет, наводя на мысль о заросшей тропинке, и я, не раздумывая, отправился туда. Едва заметная тропка вскоре вывела на берег небольшого озерка. Чистые берега, а в каких-то пятидесяти шагах среди деревьев - небольшая избушка. На мое счастье, это оказалось нечто вроде сторожки, которые сооружают охотники и рыболовы, когда отправляются в свои угодья надолго. Примерно пять на пять шагов, низкая крыша заросла от старости мхом. Внутри пара лежанок вдоль стен, очаг прямо посредине избушки. Снаружи у входа даже приготовлена поленница с дровами. В моём нынешнем положении - просто райское место!