Особенно жаловались на некоего тррррр, который трррр и тррррр. Почему-то им казалось важным донести до Димки суть претензий к этому тррррр. Наконец более-менее ситуация стала ясна.
Сразу выяснился недочет интуиции. Слово, которое Димка перевел как «господин» означало несколько другое, что-то вроде «уважаемый, а вот настоящее слово, которое означало «господин» и которым называли именно господина теперь нужно было переводить как-то иначе. Димка выбрал вариант «сеньор», тут же испугался, что это запутает его, все же слово-то испанское, но было поздно: интуиция теперь упорно подставляла перевод «сеньор» и чхать хотела на димкины затруднения.
В общем, живет поблизости от деревни в замке некий сеньор Арман тррр (де?) Трррррр. Отец этого сеньора де Трррррр владел всеми землями в окрестностях и крестьяне сидели на аренде, будучи лично свободными (насколько Димка понял). В конце жизни отец разорился и крестьяне сумели выкупить у него часть земель, перейдя из разряда копигольдеров в разряд фригольдеров. Нынешний же сеньор, сын прежнего, не желает считаться со статусом местных крестьян и всячески пытается изобразить себя по прежнему полноправным владельцем земель. Охотится на общинных полях, гоняет коров со «своих» пастбищ, обижает девушек, подает в суд за неуплату…
Глаза крестьян приобрели такой нехороший отблеск, как будто каждый мысленно уже повесил сеньора за ноги и сдирает с него шкуру… А что, «забитое крестьянство» вполне было способно на такое. Вспомнить Жакерию и да и родную Гражданскую…
Тут, нарушив паузу, в дом вбежал маленький хрюнок и затараторил так, что его не поняли даже местные. Человек Луи остановил его и приказал говорить помедленнее.
— Господин Луи, к вам идет трррррр! Он хочет посмотреть на яггая! И тррррр с ним!
— Тоже хочет посмотреть?
— Да, да! — мальчишка даже подпрыгивал от нетерпения.
— Кто идти сюда? — забеспокоился Димка.
— Трррррр, — понятно объяснил Луи.
— Кто это? Не понимать.
— Трррррр это… ну… самый главный у нас в деревне.
«Понятно. Не помню, как это называлось во Франции, пусть будет староста».
— Кто идти…?
— Староста, — уже понятно объяснил Луи, видимо решив, что до яггая доходит только с третьего раза.
Димка же давился словами, пытаясь спросить кого там ведет староста. Слов не хватало.
— Кто идти… хыррр… кто идти… хырррррр… кто идти… Два?
— Два? А-а, кто идет с ним? Так это наш тррррр!
— Кто это?
— Тррррр? Это человек, который тррррр… ну говорит с тррррр… — Луи воздел руки к небу.
«Говорит с небом? А-а, священник! Местный кюре. А ему что понадобилось? Не жгут ли здесь яггаев на кострах как демонов?»
Хрюны и жена Луи, имя которой Димка благополучно забыл, уже успели выбежать из дома и вбежать обратно.
— Пойдем, пойдем, — потащили они слегка испуганного Димку на улицу.
Солнце приблизилось к горизонту. Вечер. У крыльца стояла вновь собравшаяся толпа, в центре которой находился староста. Уж больно солидный вид был у этого хрюна: сапоги, жилетка с металлическими пуговицами, взгляд… А взгляд был простой: дружелюбный, немного любопытный. Видимо, господин Анри просто пришел поглядеть на диво. Пока он молчал, задрав голову. Иначе Димку было просто не рассмотреть. Чтобы облегчить ему задачу Димка присел на крыльцо. Теперь старосте почти не надо было задирать голову.
— Ух ты, яггай, — покачал головой он, — А я думал они трррррр! Добрый вечер, господин…
— Привет, — наклонил голову Димка.
Староста ошалел было от такой фамильярности, но тут папа-хрюн Жак подскочил к нему и зашептал на ухо. Димка взмахнул своими лопухами и расслышал некоторые слова «не говорит… голова…».
— Да? — огорченно вздохнул староста. — Жаль, очень жаль…
— Это яггай? Ух ты, а я думал они тррррр! — послышалось в толпе.
— Господин кюре, — развернулся староста, — что же вы тррррр (опаздываете?)?
Димка, услышав о священнике именно кюре и представил: строгого, в сутане или глухом черном костюме, с маленькой тонзурой. Но ЭТО…
Мало того, что священник оказался хрюном, судя по седому ежику на голове — пожилым. Он действительно был в сутане, все как полагается… В ярко-розовой!
Димка поначалу решил, что начало сбоить зрение, ну, как нюх и вкус. Нет, все остальное видно четко, цвета реальные.
Сутана — розовая.
На груди кюре висел какой-то знак, не крест, но рассмотреть его Димка не успел.
Послышался топот копыт. Хрюны в толпе заозирались. Тут из-за домов появилась кавалькада всадников.
— Сеньор де Тррррр, — с ненавистью процедил староста, на глазах становившийся серьезным.
Так вот ты какой, северный…
Включилось дальновидение, Димка четко рассмотрел сеньора.
Ботфорты со шпорами, черные, блестящие. Бриджи, кажется кожаные. Длинный, темный камзол, под ним — жилет. Широкополая шляпа, очень похожая на ковбойский «стетсон», разве что черная. На боку шпага, тяжелая, боевая. И самое главное…
Сеньор —
НЕ ЧЕЛОВЕК.
И не хрюн.
Маленькая пипка курносого носа и огромные черные глаза с золотым ободком сетчатки. Большой безгубый рот, квадратные плотно прижатые к голове уши. Коричневато-зеленая кожа.
Гоблин.
«Здесь, что, люди и хрюны — крестьяне, а дворяне — вот такие гоблины? Неудивительно, что меня не очень пугаются. Я тут, можно сказать, красавчик…».
С сеньором скакало еще несколько человек, но вот насколько они люди, Димка рассмотреть не успел.
— Что это за трррррррр? — завопил сеньор, как будто народ собрался у него во дворце. — А ну трррррр (расходитесь?)! Не зря мне говорили, вы тут трррррррр против меня.
Толпа зароптала, что на сеньоре никак не сказалось. Подручные извлекли из кобур пистолеты. Пока ни на кого не направляли, но уже держали в руках.
Тут зоркий глаз горлопана увидел Димку.
— Это кто у вас тут?? Тррррр (бродяга?)?! А ну трррррр (гоните?) его с моей земли!!!
Димка встал.
Лицо сеньора приобрело озабоченное выражение. Как у чукчей, которые объявили войну китайцам, и теперь гадают, где хоронить такую прорву народа.
Глава 6
Димка встал.
Лицо сеньора приобрело озабоченное выражение. Как у чукчей, которые объявили войну китайцам, и теперь гадают, где хоронить такую прорву народа.
Подручные озабоченно осмотрели воздвигнувшуюся громадину и убрали пистолеты, выхватив шпаги.
Димка с тоской вспомнил такую удобную дубину, забытую у дома папы-хрюна. Как драться со шпагами он никакого понятия не имел. Тем более, голыми руками.
— Ага! — вскричал сеньор Гоблин, — Я знал! Мне говорили, что вы желаете моей смерти! Тррррррр (наняли?) убийцу!
Толпа хрюнов, среди которых Димка успел рассмотреть еще несколько человек, тихонько раздалась в стороны. Папа-хрюн и Луи тоже не стали геройствовать и скрылись в доме. Между Димкой и ощетинившейся сталью командой сеньора стояли только маленький хрюн-староста и ужасающе розовый кюре. И если кюре держался на ногах только потому, что священнику невместно выказывать страх, то староста был настроен по-боевому:
— Хочу трррррр (напомнить?) вам, сеньор де Тррррррр, что земля, на котрой стоит наша деревня, принадлежит общине, а уж никак не вам. И ваши претензии на установление на ней своих порядков просто тррррррр и тррррррррр. Прошу прекратить ваши тррррррр. В противном случае, я буду вынужден обратиться за помощью в суд трррррр трррррр. Что касается обвинения в том, что мы наняли убийцу, то могу вас заверить, они совершенно тррррррррррррр. Мы — добрые соседи и если вы прекратите свои тррррррррррр на наши земли…
— Трррррррррррр??!!! Добрые соседи??!!! Да вы… да ваши… да ваше… Учтите, если еще хоть кто-нибудь из вашей вонючей деревни будет пойман на МОЕЙ земле… Учтите! А ваш яггай…
Один из подручных подъехал к сеньору и тихонько зашептал на ухо. Димка уже без особого удивления обнаружил, что этот подручный (другие были чистокровными людьми) тоже не человек. Уже четвертая… нет, считая яггаев, пятая разновидность местных жителей. Серая кожа лица, длинный острый нос и торчащие вверх из прорезей в шляпе округлые уши, просвечивающие красным в свете закатного солнца. Глаза не было видно, их скрывала надвинутая шляпа, но наверняка и они — нечеловеческие.
— Да! — радостно выкрикнул сеньор, выслушав серолицего. — Погодите у меня! Погрозил он кулаком всем собравшимся, развернул коня и поскакал по улице. За ним припустили подручные.
Толпа молчала. Взглядами, направленными в спину сеньора, можно было пробить стальную броню. Такая откровенная ненависть не каждый день встречается…
— Прошу извинить меня, господин… яггай, — послышался из-за спины робкий голос Луи, — за трррррр неприятность…
— Прошу извинить меня, господин… яггай, — папа-хрюн тоже забыл, как зовут Димку, — моя семь предоставит вам ночлег…
— Прошу извинить меня, — подошедший староста не слышал первых двух обращений, но Димку начало пробивать нервным смехом, Луи и папа-хрюн тоже заулыбались, — я хотел бы обсудить с вами один вопрос…
— Прошу извинить меня… — кюре дернулся, испуганный хриплым лающим смехом яггая. Самого Димку смех напугал не меньше.
Через час улеглась суматоха, народ окончательно расползся по домам, Луи удовлетворился благодарностью за ужин («Еда вкусно быть»), Димка категорически отверг поползновения старосты оставить его в деревне, так сказать, на постоянное место жительства, попытались узнать вопрос кюре, который тот забыл после жуткого смеха. Папа-хрюн понял, что погорячился, предложив гостю ночлег и, после многочисленных извинений («я понимаю, что с моей стороны трррррррр, но не тррррррр ли вас, если вы проведете ночь на тррррррррр?»), Димка встретил ночь, вытянувшись на душистом сене сеновала.
Тихонько шуршало, укладываясь, сено, заливисто пели кузнечики, изредка взлаивали местные собачки. Димка не спал.
Никогда мысли не мешали ему заснуть, не имел Димка интеллигентских привычек к рефлексии, но вот сегодня сон не шел. Чуть ли не впервые в жизни он не имел представления, чем займется завтра.
План. Нужен план.
Слишком мало известно о планете, куда он попал.
Ни названия страны, ни какая здесь власть. Почти ничего. И самое главное — как отсюда выбраться?
Вспомнив о родителях и братьях, Димка заскрежетал клыками и еще раз страшно поклялся прикончить Мартовича самой жуткой казнью, какую только сможет придумать. Прошел всего день, его наверняка еще не ищут, но еще немного и выяснится, что он пропал. Представив, как они будут переживать Димка опять заскрипел зубами и повторил клятвы.
Ладно.
Эмоции — это не его.
Однажды (лет в пять, сам он даже не помнил этой истории, мама рассказывала) в детстве папа увидел плачущего Димку. «Что случилось?» — спросил он. Димка, всхлипывая, пожаловался на мальчишку, который его дразнит. «Что тут плакать? — удивился папа. — Тут бить надо!». Вечером Димка пришел домой в разорванной рубашке, а его противник обзавелся качественно подбитым глазом. С тех пор Димка всегда так и поступал, как посоветовал папа.
Не плакать. Думать и делать.
Как ни мало известно об окружающем его мире, можно наметить схему действий. Как ни хорошо было бы среди крестьян, как ни упрашивал вчера староста остаться. Здесь хорошо жить. А здесь Димка жить не собирался. Его основная стратегическая цель — вернуться домой. О способе, которым его перебросили сюда, он ничего не знает. Крестьяне об этом тоже наверняка не знают.