— Стоп, Квентин, Зона Искажения — это ж неоприходованная черная дыра, — заинтересовался капитан.
— Ну да, — Стебов пожал плечами. — А «Безумный» — крейсер. У них у всех есть специальный силовой блок для разгона в поле притяжения гипермассы.
— Два года на нем служил, ничего такого не знал, — удивился Зигфрид.
— Их уже после твоего дембеля модернизировали, лет пять назад. Все крейсеры и линкоры такими блоками дооборудовали.
— Всего пять лет после модернизации и уже списали? — Безногий совсем расстроился. — Деньги некуда девать?
— Ну, что поделать? — Квентин похлопал друга по плечу. — Такова неумолимая логика прогресса. На смену устаревшим крейсерам приходят новые, а из старых делают столовые приборы. Я сам не видел, но говорят, все корабли большого класса заменили суперсекретными рейдерами.
— Рейдеры вместо крейсеров? — Зигфрид помотал головой. — Очумели. Оборонную мощь на ноль решили свести?
— Так ведь крейсеры — это тоже рейдеры.
— Голову мне не морочь, — Безногий поморщился. — Дело-то в чем конкретно?
— В том, что «Безумный» может нырнуть в дыру и выйти обратно.
— Ну.
— Загну. Ты же все за Амандой собираешься, полгалактики об этом уже знает, смеется. Хочешь получить такой приз?
— Крейсер?
— Да.
— Насовсем?
— Да.
— Грех шутить такими вещами, Стебов. Можно и в рог схлопотать.
— Я не шучу. Выполняешь государственную потребу — получаешь приз.
— Ну, не знаю, — неуверенно ответил Зигфрид.
На самом деле, особого выбора у него не было. Сидеть на Ширяевке и ждать, что добрый дядя заправит КР-5 в кредит, как Генри Фуйкин на Сиднее-120, было бесперспективно. Добрых тут хватало, но только за наличный расчет. Это вам не Земля, где половина экономики держалась на взаимозачетах, кредитах, опосредованной выгоде и фьючерсах с неясным сроком исполнения.
— Соглашайся. Реальный гешефт, точно тебе говорю, — подтолкнул Квентин.
— Ну ладно, — Зигфрид выразительно заглянул на дно стакана.
— Джинни, повтори!
Джинни повторила. Улыбку тоже.
— Чего делать-то? — в третий раз попытался пробиться к истине капитан.
Стебов предусмотрительно выждал, пока он осушит стакан, и только после этого выдал:
— Злюхина с Доларианом Еврони приложить требуется.
Если бы Безногий еще пил, он бы подавился. Но пить было уже нечего. Поэтому капитан просто похлопал глазами, подвигал челюстью и сложил сразу два кукиша.
— Ты поспешно не отказывайся, подумай, — засуетился Квентин. — Дело абсолютно надежное. Еврони тебя не знает. Ты представишься капитаном «Безумного». Предложишь ему перевезти товар до Лиддита. Он обязательно согласится. Ведь крейсер не подлежит таможенному досмотру, а грузоподъемность у него недетская. Загрузишься на Глюконате-4 «дрянью» и полетишь якобы на переплавку, только с короткой остановкой на орбите Марса. Злюхин будет встречать тебя на траверзе Мелинита-1. Это по легенде. А на самом деле ты сядешь на Дулово. Вот и вся операция. Разгрузишься, сдашь в арсенал пушки, получишь бумаги на владение крейсером и вали на все четыре стороны. Легче легкого.
— Ага. Сяду, и меня тут же закроют за контрабанду наркотиков. Нет, Стебов, не пойдет.
— Все будет честно!
— Если так, что же ты сам не подписался?
— Я в крейсерах не разбираюсь, да и с «гундосами» из принципа не разговариваю. А ты на том и другом по собаке съел.
— Не ем я собак, — задумчиво пробормотал Зигфрид, — у них мясо жесткое…
— Как приготовить, — заметила белоснежная Джинни, в третий раз меняя пустую посуду на полную. — Хотя, если спаниель или фокстерьер, как ни готовь, все равно — подошва.
— А-а, где наша не пропадала! — Безногий поймал восхищенный взгляд официантки и, гордо приосанившись, ополовинил третий стакан. — Только признайся, Стебов, тебя из конторы Бандерского ко мне подослали?
— Почему ты так решил?
— Потому что, кроме них, Злюхина никто уже не ловит. И только они знают, что поймать Дормидонтыча могу один я.
Улыбка Джинни сверкнула не просто восхищением, а натуральным обожанием и восторгом. Зигфрид прикинул шансы и допил.
— Когда приступать?
— «Безумный» висит на рейде Шимозы. Как только доберешься, приступай.
Квентин встал из-за столика и пожал товарищу руку.
— «ЗУБ» не забудь заправить, — сказал на прощание Зигфрид. — А то как я долечу?
— Могу подбросить.
— Нет, — Безногий взглянул на отошедшую к стойке Джинни, — все равно я до утра не в форме буду.
— А как же Аманда? — Стебов перехватил его взгляд и ухмыльнулся.
— Ты меня ни с кем не путаешь? Со святым, например.
— А все-таки?
— Аманда — это мой крест. А личная жизнь — это другое… в смысле — другие.
— Ну, бывай.
— До встречи, Федор. И смотри, надуешь с крейсером, не прощу.
«Стебов» так и замер на месте.
— Как ты догадался? — хрипло выдохнул он.
— Ты мастер, конечно, перевоплощаться, но прокололся почти сразу.
— На пиве?
— Точно. Настоящий Квентин скорее ракетного топлива тяпнет, чем станет давиться чем-нибудь слабее сорока градусов. Такие характеры ничем не размягчаются. Ни годами, ни госслужбой. Учти это, Сбондин, на будущее… Да, и еще… сотню-то хотя бы подкинь.
Униженный провалом Федор бросил на стол пару мятых купюр и торопливо вышел из бара.
Вдохновленный своей проницательностью, Зигфрид взял со стола деньги и остался.
И весь вечер рассказывал случайным собутыльникам, а также периодически подплывающей к столику Джинни о службе на «Безумном». А потом, лежа поперек кровати озадаченной Джинни, всю ночь думал о том, как выглядит родной корабль после стольких лет разлуки и модернизации. И когда под утро разочарованная девица выставила мечтательного капитана за порог, Зигфрид даже обрадовался. Он почти бегом бросился на космодром, запрыгнул в заправленный ровно на треть (Сбондин — жаба!) «ЗУБ» и стартовал в сторону пограничной базы Шимоза.
Кажется, в момент старта он снова видел на орбите Ширяевки странные, похожие на пауков, корабли, но теперь это его не взволновало. В мыслях Зигфрид уже целиком переместился на «Безумного». Ему снова стукнуло двадцать, он был отчаянно смел и бесшабашен. Предвкушение встречи с юностью казалось невероятно волнующим, и когда в иллюминаторе появился пришвартованный к выносному пирсу крейсер, капитан невольно вздрогнул. Да, это был «Безумный». Без сомнений. Огромный, черный и величественный. Зигфрид вернулся туда, где был когда-то счастлив…
2
— После скандала с аукционными махинациями мы не можем вкладывать средства в ваши предприятия легально, — важный марсианский промышленник Микка Вирамайнен закрыл папку с деловыми бумагами. — А нелегальными делами моя компания не занимается.
— И я вынужден свернуть финансирование вашего проекта поворота реки Миссисипи в Мексику, — свою папку закрыл другой видный магнат, монгольский шейх Жугдэрдемедин Денехнет-Финансов.
— Господа, вы спешите с выводами, — засуетился помощник Злюхина, менеджер «Баблинвеста» Жорж Бушелье. — Временные трудности преодолимы, но для этого нам потребуются стабильные тылы. Если вы отзовете свои активы, нам не выкрутиться.
— Это ваши проблемы, — Вирамайнен встал.
— Подождите всего месяц! — взмолился Бушелье. — Я гарантирую вам не только стабилизацию акций «Злюхин и С.», но и рост не менее чем в десять процентов. А еще вы получите неучтенную компенсацию в размере… ста миллионов!
— Каждому? — уточнил Денехнет-Финансов.
— Хорошо, — Жорж утер холодный пот.
— Я подожду, — согласился шейх.
— Я тоже, — Вирамайнен бросил папку обратно на стол, но сам все-таки направился к дверям кабинета. — Месяц. И ни сутками больше.
— Да, — Жугдэрдемедин тоже поднялся и важно покинул кабинет.
— Ты что тут наплел? — Злюхин схватил Жоржа за лацканы пиджака и притянул к себе через стол. — Какой рост акций, какие сто миллионов?!
— Яков Дормидонтович… — глаза у Бушелье полезли на лоб. — Я же эксклюзивно за дело радею…
— Где ты возьмешь столько денег?! После аукционного конфуза и прочих неприятностей у меня осталось меньше одной десятой части капитала!
— У меня есть надежные сведения… — прохрипел менеджер.
Злюхин отпустил его пиджак, и Жорж сполз обратно в кресло.
— Говори, — приказал босс.
— Военные списывают крейсер, он пойдет на переплавку с Шимозы на Лиддит. Никакого досмотра, никаких препятствий. Капитан готов сотрудничать. Остается только загрузить посудину на Глюконате-4 сами понимаете чем и разгрузить на Мелините, это совсем рядом с переплавкой. С Еврони я уже связался, он отпустит любое количество товара. Четверть даже в кредит. Расчет по входу крейсера в гиперпространство. Это реальный шанс, Яков Дормидонтович!
— А как ты вышел на этого капитана?
— Так ведь он пограничник, последние пять лет только и делал, что курьеров Еврони вылавливал. А когда понял, что перспективы нет и его спишут на берег вместе с крейсером, решил обеспечить себе старость. Вот и связался с гундешманцами. А они уже нам предложение передали.
— Так, так, — Злюхин задумался. — Считаешь, подвоха нет?
— Чисто, Яков Дормидонтович, исключительно беспроигрышное дело!
— Капитана проверяли?
— Его «гундосы» знают как родного. Я же говорю, пять лет он им кровь портил.
— Ты думаешь, они отличают нас одного от другого?
— Ну, мы же их отличаем. Да и за пять лет можно было одного-то врага изучить вдоль и поперек.
— Ладно. Встретим, посмотрим. Где, говоришь, на Мелините?
— Да.
— Ну, смотри, Бушелье! Если не получится и ты меня окончательно разоришь, лично придушу.
— Все будет правильно, Яков Дормидонтович, — весь такой элегантный Жорж зацепил большим пальцем верхний зуб, а затем чиркнул под подбородком. — Клянусь, бл…ик мне в монитор.
* * *
Гундешманский наркобарон Долариан Еврони был крайне расстроен. Ему даже не лезли в глотку изысканные деликатесы. А уж в чем, в чем, в еде Еврони был исключительно разборчив, и любое блюдо на его столе отличалось завидным вкусом и баснословной дороговизной. Поставщики его кухни не стеснялись назначать запредельные цены, но зато гарантировали, что таких продуктов не поставляют больше никому в Галактике, даже Гундешманскому Тирану. Клялись они собственными жизнями, и Еврони им верил. Ведь не настолько они были глупы, чтобы врать при таком закладе.
Сегодня к обеду подавались тушеные лапки фрагранских змей, которых барону привезли по специальному заказу прямо с заболоченной планеты Фрагранс-не-Воньс, и знаменитая шато-баланд — похлебка из настоящих французских крыс, выловленных в подвалах знаменитой Бастилии строго четырнадцатого июля. Это на первое. Вторые блюда были представлены натуральной китовой икрой, опять же с Земли, в соусе из мускуса тигра-людоеда с пустынной планеты Халь-Ава, и лохудринская кабарга в собственной струе. На десерт подавался пудинг из агар-агара с куйбинским сахаром и сливками из молока орлов с Бастурманских гор.
Вот такое объедение. И вся эта хренотень не лезла ни самостоятельно, ни вместе с божественным клоакианским абсентом. Долариана сильно расстроила его единственная дочь Рубелия. Она сидела напротив, вяло ковыряя вилкой змеиные лапки, и гневно моргала аляповато накрашенными третьими веками.
— Я скоро сгнию в этом захолустье!— шипела Рубелия, со злостью вонзая вилку в нежнейшее мясо (одна трехграммовая лапка — сто галкредитов). — Никаких приличных заведений, ни одного кавалера, даже межпланетное гипервидение и то барахлит!