— Что? — нахмурился Ра-тон.
— Еще не знаю. Расскажи мне о женщине.
— На-ара была красива, — процедил Ра-тон. — Она многим нравилась, но ее родители давно решили, кому она будет принадлежать. Через месяц девочка и наш лучший воин — Ха-зон должны были связать себя узами Уга. Но Да-ром любил ее и убил, чтобы она не досталась другому.
Некромант презрительно поморщился. Порой людские поступки ставили его в тупик.
— Ты поможешь прогнать зло? — Старейшина не отводил от него глаз.
— Быть может, и помогу, — после очень долгого молчания сказал некромант.
— Мы не справимся сами. Ни один меч и топор деревни здесь не помощники. Тебя послал Уг. Веришь ты в это или нет. Если уйдешь, люди будут умирать до тех пор, пока никого не останется.
Гафур хотел было сказать, что ему все равно, но отчего-то не стал. Он и сам не смог понять, почему произнес совсем иное:
— Этой ночью он должен прийти вновь. Я останусь с вами. Это все, что я могу обещать. Но пусть Ходящая не мешает мне. Ты согласен?
— Да.
— И мои слуги к вечеру вернутся. Они понадобятся.
На этот раз старейшина задумался надолго:
— Люди не должны пострадать от вставших из могил.
— Договорились.
— Делай то, что сочтешь нужным. Но только прогони возвратившегося, — дал разрешение На-гор.
Наступил вечер, а северное солнце и не думало клониться к закату. Добравшись до горизонта, оно, казалось, замерзло, застыв до утра и превратив ночь в жалкую падчерицу сумерек. За время своего путешествия по этим землям Гафур так и не смог привыкнуть, что в полночь здесь светло точно так же, как и ранним утром.
То ли дело ночи Сахаль-Нефула — черные, как синский бархат, и теплые, словно дыхание любимой женщины. Та, что должна прийти сейчас, была жалким ублюдком, выродком, к которому не подходили великие слова визиря Нафа-Сарата: «Храни же нас от света и от лжи. Храни от льва, гиены и печали. О Ночь, возьми нас в руки сладкой Тьмы, закрой плащом от ярости и стали».
Нечто совсем другое медленно и неуловимо подкрадывалось к деревне. Сейчас, та, кого среди великих минаретов называли королевой звезд и владычицей луны, словно большая голодная кошка затаилась за южными кряжами, ожидая своего часа, чтобы прыгнуть и собрать кровавую жатву.
За день некромант побывал на развалинах домов, но не смог узнать ничего нового. Ощущения оставались теми же, что и раньше. Смерть, страх, месть и нечто неуловимое. Столь старое, что его никак нельзя было узнать. Он все больше и больше склонялся к мысли, что на правильном пути. Драугр появился не просто так. Но чтобы быть точно уверенным в этом, его следует убить. А это не так-то просто.
С того самого момента, как солнце стало тускнеть, а тени удлиняться, каменные маски северян начали лопаться одна за другой. В глазах варваров плескались бездонные озера страха. Люди то и дело поглядывали на небо, чтобы не пропустить тот момент, когда следует уйти в дома и накрепко закрыть ставни и двери. А затем молиться Угу, чтобы драугр прошел мимо.
Если некоторые взрослые еще находились на улице, то детей и скотину уже давно загнали в избы. Смотровой покинул вышку, мужчины перестали собираться и разговаривать у костров. Вот-вот должно было случится то, чего все боялись. Смерть на несколько часов возьмет деревню под свое крыло.
Лишь птицы не опасались Пожирательницы Жизни и, перепутав день с ночью, на все лады голосили в кронах деревьев. Гафур и Ра-тон сидели на берегу неспешной реки и слушали птичье щебетанье. Некромант смотрел на черную, отражающую низкие облака воду и молчал. Варвар, не оставлявший колдуна ни на минуту, расположился поодаль, устроившись на холодном, покрытом лишайником, совершенно не прогревшемся за день, камне. Рядом с ним северянин пристроил боевой топор, и то и дело поглядывал на бледное солнце. С каждой минутой он нервничал все больше и больше, но колдун словно этого и не замечал.
Он никак не мог понять, что происходит. Кое-что с кое с чем не сходилось, и это заставляло сдисца не принимать поспешных решений. Пристукнуть такую тварь будет непросто. Возвратившийся не банальный шуй-агул или поднятый чарами скелет. Он обладает магией, и его шкуру пробьет не всякое оружие.
— Вы проверяли могилу? — неожиданно спросил Гафур.
Ра-тон перестал пялиться на небо и кивнул:
— Да. На следующий день, после того как пришел возвратившийся. Могила пуста. Иначе бы мы уже справились с ним. Хелблар устроил себе логово где-то в лесу.
— А что с телом девушки?
— Если ты о могиле, она цела.
Некромант поджал губы, но ничего не сказал.
— Тот, кто должен был стать ее мужем, жив?
Лицо у Ра-тона застыло:
— Да.
— Хочу с ним поговорить.
— Сейчас у нас нет времени, Белый. Ночь близится. Следует уходить.
— Мы успеем.
Рыжий нахмурился, затем решился спросить:
— Отчего он пришел к нам? Неужели Уг был прогневан?
Некромант ничего не знал о воинственном божке рыжих и поэтому пожал плечами:
— Могу лишь сказать, что земля ничего не рожает без причины. Даже драугра.
— И ты не знаешь этой причины?
— Не знаю, — не стал отрицать некромант.
— Я думал, что такие, как ты, все знают о тьме.
— Тьма многолика, варвар. Порой она принимает образ света. И не каждый может отличить их друг от друга.
— Тьма есть тьма, — сурово произнес Ра-тон. — Она никогда не делает добра, а свет — зла.
— Выходит, я свет? — мягко спросил Гафур, с интересом посмотрев на угрюмого северянина.
— Что? — не понял тот.
— Я не разнес ваше поселение по бревнышку, хотя мог бы это сделать. И помогаю избавиться от хелблара. Это ли не добрый поступок, человек? Выходит я не тьма, а нечто иное?
— Не знаю, — насупился варвар.
Маг сухо рассмеялся и взял посох.
— Отчего люди видят только две стороны? Светлую и темную? Почему считают Мастеров Круга злом только оттого, что мы дружим со смертью и умеем с ней договариваться. Они боятся нас, хотя мы ничуть не хуже Ходящих. Думаешь, они добры? — Он вновь засмеялся. — Поверь мне, Башня отнюдь не стремится к миру. Мы, как и они, не темные и не светлые. Нет изначального добра и изначального зла. Есть люди, их желания, мечты, цели и поступки. Все остальное — отражения этого.
— Люди всегда будут бояться тех, кто может управлять мертвыми. Ушедшие принадлежат земле, но не живым.
— Страх — плохой сосед. Он лишает разума, сил, а затем и жизни. Стоит единожды испугаться, и Пожирательница встанет за твоим левым плечом.
Ра-тон насмешливо улыбнулся, разом став походить на разбойника с большой дороги:
— Ты никогда и ничего не боишься, колдун?
— Никогда и ничего, — отчеканил тот. — Это слишком большая роскошь для меня и моего искусства.
— Зачем ты пришел в нашу деревню?
Черные глаза какое-то время буравили рыжеволосого воина:
— Кажется, я уже говорил, что путешествую.
Ра-тон с сомнением хмыкнул:
— Не знаю, что ты ищешь, но у нас нет ничего ценного.
Некромант проследил, как спешащий муравей тащит в муравейник половинку какого-то жука, затем посмотрел на восток, где темнел еловый лес. Солнце наполовину скрылось за ним и застряло, как видно, запутавшись в ветвях.
— Я запомню твои слова. Идем. Не стоит искушать смерть.
— Даже тебе? — усмехнулся Ра-тон и подхватил топор.
— Даже мне, — серьезно ответил некромант, а затем не спеша направился в сторону деревни, не проверяя, идет ли за ним северянин.
Тот, конечно же, шел.
Несмотря на то, что снаружи и не думало темнеть, из-за плотно закрытых ставен и надежно укрепленной двери в доме властвовал мрак. Никто не озаботился разжечь огонь. Было тихо. Так тихо, что Гафур слышал, как стучат сердца жены Ра-тона и его детей, прячущихся под полом. Сам северянин сидел у остывающего очага, положив топор себе на колени. Он не шевелился, но некроманта нелегко было обмануть. Сдисец знал, что рыжий и не думает спать. Слишком частое и поверхностное дыхание, слишком громкое сердце, слишком яркое беспокойство за свою семью.
— Прекрати думать о них, — приказал колдун. — Твои мысли лишь привлекут его к твоему дому.
Северянин сделал глубокий вдох, выдох, а затем осторожно поинтересовался:
— Разве ты не хочешь, чтобы возвратившийся пришел сюда? Я думал ты этого желаешь.
Гафур издал едкий смешок:
— Прости, варвар, но тогда ты самый глупый из отцов. Если ты считал, что хелблар придет в твой дом, то должен был увести детей и жену.
Раздалось сердитое ворчание. Казалось, что у очага сидит большой медведь.
— Я не прав, Ра-тон?
— Прав, — раздался неохотный ответ. — Прав, порази тебя Уг!
— Тогда почему?
— Не важно.
— Нет! — В голосе Гафура послышалась сталь. — Важно. Если мужчина готов рисковать жизнями своих детей — это важно. Ведь у тебя нет ничего важнее их. Так?
— Так, — подтвердил тот через какое-то время. — Так.
— Ты пригласил меня в свой дом. Я это ценю. Но ты должен был понимать, что темное тянется к темному. Драугр рано или поздно почувствует мое присутствие и придет проверить, кто покусился на его землю. Так в чем же дело? Неужели никто из твоих друзей не согласился бы принять женщину и двух сопливых ребятишек?
— Согласились, можешь не сомневаться. И сами предлагали мне это.
— Но ты отказался. Отчего?
И вновь гнетущее молчание. Некромант не спешил. Ждал. И одновременно отдавал приказ слугам, чтобы те окружили дом. Сейчас он «смотрел» глазами одного из них и видел, что деревня словно вымерла. На улице не было ни души.
— Я Сын Ирбиса. Моя семья опозорит себя, если из-за нее умрет кто-то еще.
— Почему из-за вас кто-то должен умереть? Так уже было?
— Нет. Но возвратившийся может искать нас.
— Не кажется ли тебе, что ты сообщаешь мне об этом слишком поздно? — процедил некромант. — Почему он «может вас искать»? Зачем вы ему? Что вы ему сделали? Ну же! Говори, забери тебя Бездна!
— Да-ром был моим старшим сыном, — глухо произнес Ра-тон.
— О, — казалось, колдун нисколько не удивился этому. — Ты считаешь, что драугр может почуять родную кровь. Если бы это было так, вы все давно были бы мертвецами. Твой сын мертв. То, что приходит ночами, уже не человек. Он не помнит ни отца, ни матери. Не знает, кем был в жизни. Вы ему без надобности. Тут нечто иное.
— Что?
— Кто знает. Быть может, месть. Быть может, еще что-то.
— Кому он может мстить, Белый. Что мы ему сделали?
— Вам лучше знать, что вы сделали, а что нет.
— Когда придет хелблар, ты выйдешь и убьешь его?
— Я еще не настолько сошел с ума.
Он почувствовал, что Ра-тон смотрит на него.
— Ты боишься его.
— Нет. Но я не стремлюсь умирать. А теперь помолчи. Он рядом.
— Откуда ты…
— Птицы. Их больше не слышно.
А затем они услышали тяжелые шаги. Земля содрогалась от веса идущего. Гафур приблизительно это и предполагал. Драугр не похож на обычного выходца из могилы. Он меняется не только внутренне, но и внешне. Настолько прибавляет в весе и размерах, что даже самый сильный человек в мире вряд ли сможет приподнять его тушу над землей хотя бы на дюйм.
Раздался хруст, треск, крики отчаянья и страха, впрочем, очень быстро оборвавшиеся. Один из соседних домов постигла не самая приятная участь. Минута тишины и вновь треск лопнувшей крыши. На дворе сверкнула ослепительная вспышка, да такая, что даже закрытые ставни не смогли ей помешать. На мгновение Ра-тон увидел заострившееся и бледное лицо некроманта.