– Ладно уж, конспиратор хренов! Рассказывай, – в голосе Маши послышался смешок.
Леонид догнал её.
Теперь они шли рядом, даже взявшись за руки, чтобы уверенней держаться на ногах. Темнота вокруг рассеивалась редкими уличными фонарями, светом из одиноких окон, да огромной луной, нагло светящей с безоблачного летнего неба.
– Как тебя звать-то на самом деле… напарница? – он вздохнул, кинув на неё краткий взгляд. Взамен получил ответный:
– Лена. Если поймают, всё равно дознаются. И, кстати, не обольщайся. Я – бомбистка. Просто в бегах.
– Ну, здорово. – Леонид не удивился. Слишком сосредоточенный взгляд у его «боевой подруги» для обычной бомжихи. Не было в нём ни следа разочарования и равнодушия…
– А я – хренов неудавшийся хакер. А вернее, статистик, который сунул чёртов любопытный нос, куда не следовало!.. – сбивчиво, и не всегда убедительно – он сам это чувствовал! – Леонид поведал о своих «изысканиях», и действиях до объявления вне закона.
Заняло это минут десять – к концу рассказа они выбрались на отлогий берег, и двинулись вглубь ничем не примечательного проулка в той же махалле.
Лена, казалось, хорошо знала, куда идёт. И точно: минут через пять они вышли к железнодорожной колее, двумя бесконечными полосами обозначавшей отсвечивающие рельсы. Так же быстро они двинулись налево.
– Здесь сортировочная, – пояснила Лена. – придётся подождать минут десять.
Они присели на бугре, поросшем мягкой травой, за какими-то кустами.
Леонид не выдержал: снял кроссовки. Стянул носки, и как мог тщательно выжал их. Хмыкнув: «здравая мысль!» Лена последовала его примеру. Вытрясли воду и из обуви. Надели снова. Леониду послышался отдалённый лай. Взглянув на спутницу, он убедился, что она тоже слышит. Кивнув, она сказала:
– Сейчас они дойдут до канала. Потом – разделятся. Кто-то пойдёт вверх, кто-то – вниз. Но большая часть, конечно, вниз. Ничего: даже если найдут, где мы вышли, мы к тому времени будем далеко…
И точно. Послышалось басовитое пыхтение тепловоза. А вот и он сам показался из-за поворота кирпичной стены какого-то бывшего завода… С пятью вагонами и десятком цистерн.
– Когда проедет вон та часть – до цистерн, – беги, как будто за тобой черти гонятся! Мы должны влезть на цистерну!
Скорость хода состава не превышала двадцати километров в час, и когда слепящий свет головных фар проехал мимо, они довольно легко догнали его, и забрались по сварной железной лесенке на борт первой же цистерны. Лена благодарно кивнула, отпустив руку, поданную влезшим первым Леонидом:
– Спасибо… Можно подумать, ты всю жизнь мотылялся по поездам…
– Да примерно так и было, – отозвался Леонид, задыхаясь, – Я вырос у бабушки, рядом с товарной станцией. Поэтому и места эти знаю, и на какой вагон как лучше лезть, тоже соображаю.
– Даже боюсь спросить, что вы там с друзьями делали, на товарной-то…
– Чёрт, не думал, что догадаешься… Ну, было. Грехи молодости… Правда, воровали по мелочи: то бензину сольём, то шифера утащим… До вагонов с «товарами народного потребления», правда, так и не добрались – слишком крепкие замки. И дырок в таких обычно нет… Потом ребят накрыли, но это они уж без меня ходили… Хотели металлчерепицы набрать, за неё отлично платили… Спасибо, хоть не сдали! А я им потом передачи таскал, в детскую Колонию…
– Надо же… А знаешь, Леонид, я чую, что мы сможем свалить-таки отсюда у такой-то матери… Ты оказывается, ничего себе. А я-то вначале посчитала за вшивого интеллигента!..
– Да, в общем-то, и правильно посчитала… Я с тех пор подался в лицей Маланова, компьютеры изучать… Всю остальную жизнь им и посвятил. Поэтому и знаю, где, что и как…
Пока они говорили, Лена жестами дала понять, что пора вылезать на крышу цистерны.
Там они вскоре и стояли, балансируя: она – расставив ноги, Леонид – на четвереньках.
– Смотри внимательно! Сейчас будет стена с дыркой. Ну, не с дыркой, а с обвалившейся верхней кромкой… Вот туда-то нам и нужно будет… Нырнуть! Сможешь?
– Ну… Попробую! – энтузиазма Леонид не чувствовал, но Лене доверял. Не поймали же их до сих пор! И если они сейчас сделают то, что собираются, шансы ускользнуть от собачек – отличные! Видать, Лена… да и не только она, а и её «коллеги», часто пользовались этим путём эвакуации в критических ситуациях… Но вот он увидел…
Чё-ё-ё-рт!!! И это называется способ замести следы?!
Стена с «дыркой» приблизилась, видно отлично!.. Но до «дырки» не меньше трёх-четырёх метров! Столько ему не перепрыгнуть!
Почуяв его колебания, Лена сердито буркнула:
– Много не думай! Просто делай как я!.. – после чего присела и кинулась вперёд по верхним мосткам цистерны.
Вот она достигла их переднего края, и Леонид, закусив губу, кинулся за ней – благо, поезд шёл небыстро. Лена резко бросила тело влево, и, пролетев метра четыре, исчезла в тёмном провале, находящемся на высоте не больше трёх метров от земли. Напоминала она голкипера, ловящего сложный мяч…
Леонид, поравнявшись с провалом, вынужден был броситься туда же, не добежав до края мостков – чёрная дыра стремительно «проезжала» мимо!..
Он больно ударился животом, ляжками и коленями, повиснув на выкрошившихся кирпичах! Его крик и ругань совпали с вскриком Лены, но она хоть не ругалась. Дыхание у Леонида отшибло.
Однако, повисев, поматерившись вполголоса и постонав с десяток секунд, он понял, что жив. И сравнительно цел.
Уцепившись за предательски рассыпающуюся в крошево кирпичную стену, он подтянулся и влез в проем, ступив на неровный пол. Внутри было тихо. Странно.
– Лена!.. Лена! – вначале тихо, затем громче он окликнул «бомбистку».
Под ногами, буквально по колено, путались какие-то не то обломки, не то куски. Мягкие. Поролон, что ли?..
– Входи уже… Гостем будешь. – раздался свистящий шёпот и сдавленный стон.
– Чёрт!.. Вот уж не думал, что такое возможно… – Леонид растирал отбитый живот и коленки, – Ты… Как?
– Жива… Только, похоже… руку сломала!
– Да ты что!.. Но как же… Тогда к врачу надо!
– Ага, смешно. – Лена зашипела, словно змея. – Вот меня-то врачи только и ждут. Нет уж. Нам с тобой, мил Леонид, как любит говорить дражайший Ипполит, в поликлиники вход заказан… Забыл, что ли? Там камеры везде – и при входе, и в регистратурах…
– Но что же мы?..
– Расслабься! В принципе, ерунда осталась. Скоро будем «дома». Идём! – Леонид ощутил, как его взяли за руку, и уверенно повели куда-то. Он переступал через странные пружинящие обломки, спотыкаясь.
– А, это – поролон, – объяснила спутница. – Здесь у нас раньше было подготовленное место: стояли картонные ящики с кусками поролона… Всё как у профессиональных каскадёров… Видать, какая-то сволочь нашла их, и сдала на макулатуру… Так что, как говорят пилоты, «приземление было жёстким»… Тебе повезло, что не влетел внутрь!
Они отошли от стены, вдоль которой медленно двигались, и уже увереннее пошли к зияющему ночным небом большому проёму.
– Осторожно, попадаются и кирпичи! – несколько запоздало предупредила Лена, когда Леонид чуть не грохнулся, в очередной раз споткнувшись и ушибив пальцы ноги.
Через пару минут они оказались на улице, выйдя через какие-то ворота со снесёнными напрочь створками.
– Здесь раньше был склад. Брёвна хранили… Ну а сейчас все умные, закупают сразу пилёный лес. Вот склад и забросили. Здесь даже сторожа нет. Идём, нам сюда!
По запущенной засыпанной кучами щебня и заросшей бурьяном территории они пробрались, двигаясь перпендикулярно к железной дороге, на территорию соседнего Предприятия, куда попали, перебравшись через очередной выкрошившийся кирпичный забор. Про это место Лена пояснила коротко: «Лесопилка. Само собой, тоже бывшая».
Судя по всему, оборудование с лесопилки вывезли ещё в восьмидесятых. Охранять здесь точно нечего. Но кирпичи и старые рельсы со сгнившими и предательски проваливающимися под ногами деревянными шпалами попадались и здесь. Ох, видать, и давно всё заброшено…
Потом они миновали ещё какие-то лабазы и пустыри. На это ушло не меньше получаса.
Наконец перед ними снова оказалась махалля. Здесь Леонид бывал редко – это противоположная его району окраина Города. А после продажи Дома и переезда родителей к брату он в старом районе и не бывал.
Его спутница быстро шла вперёд, придерживая руку другой рукой, и пошатываясь. Рука явно давала о себе знать, особенно теперь, когда прошёл шок.
Остановилась Лена внезапно, словно упёрлась в невидимую преграду.
– Слышишь?! – она подалась назад. – Что это?!
Леонид прислушался. Странно… А, вот в чём дело!..
– Ничего! Это где-то делают утренний плов! Это чёртовы карнаи и дойры.
– Тьфу ты!.. Значит, уже рассветает. – Лена сплюнула, – Чёрт, так болит, даже не слышу ничего!.. Ладно, почти пришли. Давай-ка… Э-э… Ну, баксов двадцать, мы же на пару дней!..
Леонид, порывшись в потайном отделении трусов, вынул плотно свёрнутую скатку, отделил просимое и вручил Лене.
Та, ещё раз оглядевшись, определённым образом позвонила кнопкой звонка, утопленного с обратной стороны косяка самых обычных с виду ворот – не знать, так и не догадаешься, что она там. Может, сигналы азбуки Морзе?..
Не прошло и минуты, как калитка бесшумно отворилась. Лена сунула замотанной в халат и платок объёмистой фигуре вожделенную бумажку, пояснив:
– Я с клиентом!
Калитка открылась шире, они проскользнули внутрь. Калитка бесшумно закрылась. А вот то, что её закрыли не меньше, чем на три засова, от ушей Леонида не укрылось… Ничего, ему и самому так кажется надёжней!
Они выждали, пока открывшая им молчаливая женщина кончила возиться с запорами, и повела их за собой, из тёмного пространства под балханой (жилая надстройка над воротами и двором. Обычно там живут летом) через двор.
Здесь, в торце флигеля, занимавшего всю его ширину, имелось несколько дверей, ведущих, судя по всему, в небольшие комнаты.
Одну из них женщина и отпёрла, объяснив по-мерзиянски Лене:
– Вы за эту неделю первые. Видать, опять «финансовый кризис». Народу не до развлечений… Так что без соседей.
Лена по-мерзиянски же и поблагодарила, забрав ключи.
Леонид чуял на себе изучающий взгляд. Ничего, он переживёт… Лишь бы не узнали и не сдали!
Об этом он поторопился спросить у Лены, очутившись внутри комнаты.
– А… Не бери в голову! – отозвалась та, зажигая выключатель у входа. – У Гуландом телевизора нет. Она женщина старой закалки! Говорит, что от Госновостей её тошнит… Поэтому она и радио-то держит на канале, который передаёт только музыку восьмидесятых. А там про тебя уж точно не…
Леонид огляделся. Они стояли как бы в приямке. В метре от двери начинался ровный, и во всю ширину комнаты, невысокий – по колено – деревянный помост. В дальнем его углу лежали сложенные одна на другую шесть курпачей (тонкий ватный матрац), подушки, и постельное белье.
И больше в комнате, если не считать пары пластиковых баклажек с водой и нескольких пиал, ничего не было.
– Ладно. Давай-ка посмотрим твою руку, – выдавил Леонид, глядя на плюхнувшуюся на помост с перекошенным лицом Лену, – Если перелом, я знаю, что делать.
Лена кивнула. Леонид опустился на колени перед ней и аккуратно закатал рукав кофты.